Императорская Академия - Василий Анатольевич Криптонов

я почувствовал чей-то пристальный взгляд и, повернув голову, обнаружил в десятке метров Жоржа Юсупова, которому надрал задницу на достопамятной церемонии. Не знаю уж, что уязвило его больше — поражение в поединке или принародная пощёчина от отца, — но враждовать с последним он явно опасался. Зато на меня смотрел так, будто собирался прикончить.

Что ж, наверное, папаша пощадил чувства сыночка и не рассказал ему, на какие чудеса способен «Фантомас», если его разозлить. Может, ограничился абстрактным: «Не смей трогать Барятинского!» — предупреждение, которого не послушался бы ни один подросток ни в одном известном мне мире.

Я улыбнулся Юсупову и подмигнул. Тот с негодованием отвернулся. Похоже, учёба будет весёлой.

Василий Фёдорович закончил с речью и удалился. Подали голоса наставники — так в Академии называли воспитателей, присматривающих за курсантами. Нас начали строить в колонны, чтобы организованно вести в корпус, где нам предстояло жить ближайшие пять лет.

Мы быстро обнялись с дедом и Ниной, расцеловались с хлюпающей носом Надей.

— Будь осторожна, — попросил я. — Веди себя прилично. Не заставляй меня покидать гостеприимные стены этого чудного заведения, чтобы решать твои проблемы.

— Я постараюсь, — всхлипнула сестра.

Отвернувшись от родни, я поспешил встать в строй. Последующие пару минут только головой качал. Мои сокурсники, которых мне ещё предстояло узнать, вели себя как стадо баранов. Кто-то не хотел стоять с кем-то, кому-то нужно было непременно стоять с другом. Кто-то, задумавшись, подошёл к цветущему розовому кусту и стал его рассматривать...

Весь этот фарс прекрасно дополняли голоса наставников, обращающихся ко всем вежливо и на «вы». Н-да... Тут бы пару крепких слов, да пару затрещин — и мигом наладилась бы дисциплина. Но увы, чего нет — того нет...

Я не сразу обратил внимание на музыку. Она так органично вплелась в окружающий гвалт, смешалась с птичьим пением и шелестом листвы. Музыка становилась ближе, громче, и у меня вдруг ёкнуло сердце.

Развернувшись на каблуках, я оказался лицом к лицу с...

— Аполлинария Андреевна? — пробормотал я.

— Константин Александрович! — ослепительно улыбнулась Полли. — Я так рада, так рада...

— Вы кого-то провожаете? — спросил я с надеждой.

— Что? — удивилась она. — Ах, нет! Мы с вами будем учиться на одном курсе. И это для меня — такая радость!

Мысленно вздохнув, я изобразил улыбку. Да, учёба определённо будет весёлой.

* * *

Всё в этой академии казалось мне избыточным. Слишком много пространства, слишком высокие потолки, слишком дорогие интерьеры... Там, где рос и учился я, полы были покрыты дешёвым и практичным пластиком унылого цвета, который нельзя было поцарапать, и с которого легко смывалась, например, кровь. Здесь же под ногами был паркет — выложенный такой затейливой мозаикой, что пол казался произведением искусства. На него страшно было даже дышать — в тех местах, где паркет не скрывали великолепные ковры.

Впрочем, оглядываясь по сторонам, я понимал, что здешние «детишки» вряд ли будут резать государственное имущество перочинными ножиками, швырять в потолок зажжённые спички, писать на стенах неприличные слова, бить лампочки и морды друг другу. Нет, дамы и господа, здесь и морд-то никаких нет. Здесь у нас — лица. А в качестве развлечений — интеллектуальные игры, чтение, конные и пешие прогулки.

Ректор, уже знакомый мне Василий Фёдорович Калиновский, собрал весь поток — сто человек чёрных и белых магов — в главном зале Академии. Мы стояли на сдержанно блестящем полу, под огромной люстрой, которая даже сейчас, когда был день и электричества не включали, блистала светом солнца, отражённым от хрусталя, и по стенам бежали разноцветные пятна. Торжественная и взрослая атмосфера за счёт этого немного разбавлялась чем-то детским и смешным, из-за чего трудно было чувствовать себя совсем уж серьёзно.

— Здравствуй, племя младое, незнакомое, — с улыбкой сказал Василий Фёдорович; сказал так, что у меня возникло ощущение, будто он кого-то цитирует. — Прежде всего позвольте вас поздравить! Все вы, я знаю, приложили огромные усилия к тому, чтобы оказаться сегодня здесь. Я поздравляю вас с началом пути, который сделает вас лучшими людьми нашего отечества. Вы — те, кто станут вершить судьбы империи. Те, чьи деяния украсят учебники истории будущих поколений!

Рядом со мной чуть слышно пискнула от избытка эмоций Полли. Она же — Аполлинария Андреевна, моя подруга детства. Правда, мои воспоминания о ней начинаются минувшим летом. Полли об этом знает, но думает, что причина тому — падение с моста. Что ж, она не так уж далека от истины. Не упади Костя Барятинский с моста — и дед не призвал бы в его тело мой дух, дух капитана Чейна из другого мира.

Подавляющее большинство тех, кто окружал меня в этом зале, Костя, теоретически, тоже должен был знать. Круг общения аристократов не сказать чтобы очень широк. Все живущие в одном городе отпрыски знатных семейств так или иначе держатся друг друга, не забывая при этом задирать носы. С самого детства они ходят друг к другу на именины и рождественские ёлки. Родители берут детей с собой, отправляясь на крестины, свадьбы, званые обеды и прочие мероприятия... Всё это рассказал мне дед.

Перед поступлением в академию он, глава рода Барятинских, ныне состоящий в Ближнем кругу императора, устроил мне интенсивный курс по молодым аристократам. Правдами и неправдами раздобыл уйму фотографий, записал имена и фамилии, краткие сведения о каждом. Благодаря магии Нины, вся эта информация перекочевала мне в голову. Правда, перекочевала настолько быстро, что теперь я иногда чувствовал себя так, будто надел очки или линзы дополненной реальности. Стоило посмотреть на какое-нибудь лицо, и передо мной выплывали строки, написанные размашистым почерком деда. Не моя настоящая память, а некая магическая надстройка. Впрочем, со временем — если верить Нине — пройдёт период адаптации, и я избавлюсь от этих раздражающих заминок.

Мои официальные задачи на ближайшие пять лет просты и незамысловаты. Я должен освоиться в Академии, обзавестись полезными связями среди учеников (здесь нас называли по-военному, курсантами), стараться быть лучшим во всём. А нужно это для решения задач неофициальных. Что-то происходит в Империи. Что-то серьёзное, глобальное — за то время, что нахожусь здесь, я успел и сам это почувствовать. Белые маги вырождаются, теряют силу.

В этом году мне удалось, отчасти нарушив правила, привести в Ближний круг двух белых магов и сохранить баланс. Однако в следующем году вряд ли удастся провернуть такой же трюк. И те белые, кто находится в Ближнем кругу сейчас,