Свора - Зов крови - Юлия Колесникова

— Опять Оливье? Или Бред? Может их мама?

— Нет.

Слишком сухо. Голос Калеба заставил меня встревожиться.

Терцо и Самюель сели на диван. Их поза, которую я называла «всегда вместе», напугала меня не меньше, чем голос Калеба. Смотря на них с тревогой, я почувствовала внезапно его руки на своих плечах, и сразу же начала расслабляться. Так было постоянно — стоило Калебу оказаться рядом, мне становилось спокойнее. Но мое сердце билось при этом, как птичка, пойманная в силки.

— Просто скажите! — не выдержала я. — довольно этих кислых похоронных лиц!

— Как раз в точку.

Я обернулась к Калебу.

— И что должны значить твои слова?

Перебрав в уме знакомых. Я не знала никого, о чьей смерти могут сообщить мне, причем письмом.

— Твои дедушка и бабушка умерли неделю назад. Похороны уже состоялись, но тебе не могли сообщить о них, так как частный детектив не сразу нашел, куда ваша семья переехала.

Калеб следил за моим лицом. Терцо и Самюель замерли на диване, и я удивлено оглядывала их. Что они ожидают от меня? Что я буду плакать? По кому? По этим гнусным снобам, которые вполне могли обеспечить мне нормальное детство, но не хотели меня даже знать!

Я медленно улыбнулась.

— Замечательная новость! Не знаю, почему вы делаете из этого трагедию. Если бы они не умерли сейчас, то стань я вампиром, оказались бы на первом месте в моем черном списке.

Лицо Калеба не изменилось, на него моя бравада не произвела впечатление. В отличие от Самюель — она недовольно взметнулась на ноги.

— Не думала, что вырастила тебя такой жестокой!

Калеб, не давая мне оглянуться на маму, продолжал смотреть на меня, и мне не удалось отвертеться и выскочить из комнаты, чтобы скрыть свои слезы. Я лгала им и самой себе — мне стало больно и грустно. Умерли последние люди, которые могли сообщить мне кто же я.

Думаю, наконец, и Самюель заметила, как я затихла.

— О, прости меня девочка, — Самюель хотела подойти ко мне, но ее кто-то не пустил. Был ли это волевой взгляд Калеба, а может мягкие руки Терцо. Но я так и не почувствовала прохладных ладоней мамы. И хорошо. Если бы она сейчас меня пожалела, я бы не выдержала. Я могла смотреть на Калеба, и его взгляд заставлял меня держать себя в руках.

— Тебе нужно поехать в Чикаго, — неумолимо тихо и настойчиво сказал Калеб.

— Я не поеду. Они мне не семья. Моя семья Терцо, Самюель, Грем, дети и Ты!

Я пыталась говорить так же тихо, как и он. Попытка не удалась, к концу фразы я неумолимо переходила на крик.

— Маленькое путешествие.

— Никаких путешествий, — отрезала я.

Темные брови Калеба слегка приподнялись.

— Не хочешь посмотреть на свое наследство, — насмешливо спросил Калеб.

— У меня не может быть никакого наследства, так как они мне не родня, — проворчала я. Мне хотелось противостоять его гипнотическому голосу, но я не смогла. Его глаза неумолимо смотрели на меня, и я уже почти поддалась, когда заявила о себе глупая гордость, так давно молчавшая. Спасибо тебе!

— Нет! — твердо сказала я, только закрыла глаза. Так мне всегда было легче говорить с Калебом, особенно если нужно настоять на своем. А Калеб был властным. Он считал и считает, что всегда знает лучше меня, что мне нужно.

Мягкий смех заставил меня раскрыть один глаз. Калеба передо мной уже не было, и в гостиной его так же не оказалось.

— Мы еще вернемся к этому разговору, — сказал он откуда-то из коридора.

— Неужели, — надменно прошептала я.

— Непременно! — пообещал он. — Встретимся поздно вечером!

Иронический хохот Калеба донесся уже с улицы, и в злости на него и его самоуверенность, я не стала оставаться дома. Ну что меня сейчас будет ожидать? За свое тут же возьмутся родители, которые успели незаметно исчезнуть из комнаты вместе с детьми — видимо боялись, что я стану все бить и крушить. И с каких пор это я считаюсь истеричкой?

Солнце. Думай о солнце, увещевала я себя, выходя на улицу, а на самом деле, никак не могла забыть о том, что сказал Калеб. Маленькое путешествие. Только я и он. К тому же мне интересно, о каком наследстве говорил Калеб, но я заставила разум подавить любопытство. Оно, как все знают, ни к чему хорошему не приведет. И в то же время, а что мне, собственно говоря, терять? Хор в мамином приходе, куда меня заставил записаться Калеб, чтобы мой голос не пропадал зря, начнет работать с началом школьного года. Так же как и спортивные секции, на которые я записалась сама по собственному желанию, чтобы коротать то время, которое Калеб будет проводить в Бредфорде. К моему огромнейшему восторгу Бет согласилась со мной ходить и туда и туда! Было очень странно услышать от нее такое — впервые в жизни я знаю человека, который ненавидел бы любые виды спорта так, как она! Но и ее заставило коротать время поступление Теренса в Бредфорд. Нам остается одна доля на двоих, так как третью нашу подругу, тоже украл Бредфорд.

Но пока что времени было навалом. Я могла бы спокойно выкроить время на поездку, даже с началом учебы, но сможет ли Калеб поехать именно сейчас — в Чикаго обязательно должна стоять жара похуже этой. Неужели он оставит меня одну выяснять дела на счет наследства, или чего там они мне оставили, и будет отсиживаться в номере целый день? Нет, даже не стоит об этом думать!

Когда Калеб заявился, на дворе была уже ночь. Терцо который сначала не одобрял наши ночные прогулки, сегодня был как шелковый, так же как и Самюель — сама внимательность. К тому времени я раз пятнадцать успела передумать, ехать нам или нет. Но увидев его самодовольную улыбку, тут же решила что мы не поедем. Могу я хоть в чем-то настоять? Или постоянно так и буду мямлей возле него. Скорее так не я уйду, а он меня погонит прочь. Мне иногда и самой не хватало ожесточенности наших разговоров, что была в первые месяцы нашего знакомства. До отношений. А если и ему этого не хватает? Буду упорствовать сколько смогу.

К тому же разговор о родителях Фионы, всколыхнул старую память. Я снова вспомнила то, о чем не желала помнить. Сколько всего неприятного вылезло из темных закоулков памяти…один момент ярче других… Фиона, в полубессознательном состоянии, валяющаяся на пороге дома дедушки и бабушки и я стою рядом, и жду, когда же нас кто-нибудь впустит. Слуги бегом заносят ее, меня забирают, почти вволакивают в дом, заставляют долго сидеть на одном месте. Потом, накормив, уводят спать в какую-то комнату. Комнату слуг. Я отчетливо это помнила, так как одна из служанок прибежала переодеться, перед тем как уйти домой. Они даже не захотели меня увидеть. На следующее утро, адвокат семьи отвозит меня в интернат. Несколько счастливых недель, и вот снова появляется Фиона. И так постоянно.