Лекарство для покойника - Фридрих Незнанский

– Позвольте спросить, дражайший Иван Максимович, что вас так разгневало, кроме плохой погоды, разумеется? И то ведь жара уже потихоньку спадает.

– Убийство, дорогой мой, убийство! Убит хороший человек – это раз, крупный бизнесмен, работающий не только на свой карман, но и на благо Отечества, – это два, и мой близкий друг, наконец, – это три.

– Так что, три человека убиты?

– Это не повод для шуток, – пожурил спикер. – В том-то и тяжесть утраты, что все три великолепных качества присутствовали в одном… э-ээ… организме, так сказать. Ныне покойном.

– Фамилия? – коротко потребовал Меркулов.

– Богачев.

– Вот оно что. Владелец фармацевтического концерна, если не ошибаюсь. Но он был убит на территории другого государства. И всего два дня назад. Так что немудрено, что…

– Богачев был гражданином России, – отчеканил Сапожников.

– Скорее всего, в этом деле принимает участие Московская городская прокуратура. И никакого неуважения к погибшему тут нет, абсолютно нормальная практика, соответствующая нашим правилам. Скажите лучше, почему вы заговорили об этом в приватной беседе? Почему не сделали запрос еще полчаса назад, в зале, во время моего доклада? Набрали бы очки, так сказать…

– Во-первых, я не ношу очков, – без тени улыбки заявил Сапожников. – А во-вторых, мы с вами – два крупных должностных лица, так что частная беседа в данном случае совершенно исключена. Кроме того, я уже направил соответствующее письмо вашему шефу. А сейчас просто воспользовался случаем лично пожелать вам удачи.

Политик, ничего не скажешь, оценил про себя Меркулов. Хотя и сукин сын первостатейный. Действительно, без очков видно.

С похмелья самое главное было удержаться и не закурить. Тем не менее рука автоматически нашарила в кармане пачку «Парламента». Отродясь их не курил, довольно странно… Поднатужившись, Турецкий вспомнил, что вчера Демидов забыл в кабинете у «важняка» свои сигареты. Что дало повод Грязнову с Солониным заподозрить в этом скрытую форму подарка.

Дел, слава богу, на работе не было никаких и вряд ли предвиделось (если что-то из минувшего дня Турецкий помнил наверняка, так это подарок Меркулова: гуманное обещание не посылать дальше Зеленограда), так что можно было спокойно отходить с помощью холодного кваса.

Скандала с Ириной не произошло, поскольку, когда ночью Солонин с Грязновым привезли его домой и аккуратно выгрузили, она уже спала, а утром, вернее в 11.35, когда он наконец открыл глаза, жены уже не было. Зато была головная боль, несмотря на качественное давешнее спиртное. Надо бы поинтересоваться у Славки, где он его взял?

На кухне Турецкий обнаружил приклеенный к холодильнику зеленый квадратик бумаги с красноречивой надписью «Здесь!». Он последовал совету и обнаружил почти совершенно замороженную полуторалитровую бутылку кваса. Супруга о нем таки позаботилась. Все-таки в днях рождения есть свои плюсы. Хотя нет, день рождения у него завтра. Но тогда какого хрена они вчера его отмечали? Турецкий немного поднатужился, и голова затрещала сильнее. Вот же черт… А! Или, как говорит новый Генеральный, ага! Витька Солонин завтра отбывает в отпуск. Кажется, на острова Фиджи. А что ему? Молодой. Холостой. И не совсем бедный.

После первой же кружки кваса пришлось тащиться в переднюю, поскольку в дверь настойчиво звонили. Не иначе Ирка забыла ключи. Или, наоборот, оставила их дома в профилактических целях: чтобы расшевелить похмельного мужа. Или…

Пока Турецкий додумывал свою мысль, руки его уже успели справиться с замком, и он увидел того, кто настойчиво звонил. И чуть не упал.

– Ага! – сказал нежданный посетитель. Иначе говоря, Генеральный прокурор Демидов.

За спиной у него виновато маячил Костя Меркулов.

Сгинь, нечистая, захотелось сказать Турецкому. Но проблема заключалась в том, что говорить не было никаких сил, а кроме того… Турецкий вяло махнул рукой: проходите, мол. Но все еще не слишком верил в происходящее. Генеральный прокурор Российской Федерации приехал утром к своему сотруднику? Зачем? Чтобы разбудить?! Проверить бытовые условия?!

Все трое прошли на кухню. Демидов похлопал себя по карманам и пробормотал:

– Ага… Сигареты в машине оставил… или дома.

Турецкий протянул ему его же «Парламент». Демидов с удовлетворением затянулся. Турецкого тут же замутило. А Меркулов начал разговор. Очень вкрадчиво.

– Саша, как ты относишься к самолетам?

Турецкому стало нехорошо, и это было видно по его лицу. Меркулов понял, что загнул, и решил зайти с другого края.

– Саша, у тебя ведь сейчас дочь в Крыму, верно?

Турецкий пробормотал что-то нечленораздельное.

Меркулов оглянулся на Демидова и продолжил чуть официальнее:

– Александр Борисович, у нас с тобой был недавно разговор, который, к сожалению… В общем, Саша, надо срочно взяться за расследование убийства Леонида Богачева. Кроме тебя, сейчас просто некому. Уж извини. В противном случае у Генпрокуратуры могут быть серьезные проблемы.

Демидов молчал, всем видом подчеркивая свою заинтересованность. Турецкого мутило все сильнее, он готов был бы взяться даже за поиски Янтарной комнаты, если бы его голова и внутренности через минуту пришли в нормальное состояние. Господи, что же такое было в этом «Ахтамаре»?!

– Саша, я понимаю твои чувства, день рождения и все такое, но ведь мы прежде всего – профессионалы. О черт! – вдруг остановился Меркулов и взялся за виски. – Как прихватывает с утра…

– Ага, – безо всяких эмоций сказал Генеральный.

– А, – подхватил Турецкий, будучи не в силах стесняться Демидова, – так тебя тоже? И как ты лечишься?

– Да как… Пью вот. – Меркулов, не глядя ему в глаза, достал из внутреннего кармана легкого льняного пиджака упаковку «алка-зельцер» и бросил в стакан воды сразу две таблеточки. – Тебе тоже дать? Быстро действует.

Через четверть часа Турецкий обрел некоторую уверенность и понял, что совершил непоправимую ошибку, когда пошел открывать дверь. Надо было не реагировать, черт возьми! Пусть бы искали его. Не нашли бы и, в конце концов, послали бы кого другого.

Инструктаж начальства и вводная в курс дела заняли еще некоторое время, после чего на кухонный стол лег конверт, в котором лежали билет на самолет, вылетающий через два с половиной часа из Внукова в Симферополь, командировочные и прочая лабуда. Турецкий смотрел на это и думал, что еще час назад спал и был счастливейшим из смертных, только вот не знал об этом.

А теперь влип.

И ведь не откажешься.

А как же обещание не поручать никаких дел за пределами Москвы?

А как же завтрашний день рождения?

В общем, жизнь прекрасна и удивительна.

– Машина ждет, – напомнил лаконичный Демидов, забивая последним окурком пепельницу.

Ирка будет в бешенстве.

Надо удрать, пока ее нет. Это единственный выход. Вернее, исход.

…Через час они были во Внукове. В аэропорт приехали на машине Меркулова, Генеральный уехал в прокуратуру.

– Чего ты тут торчишь? – огрызнулся Турецкий в зале ожидания. – Я же улетаю, так езжай в контору, обойдусь без проводов.

Меркулов промолчал, но через семь минут стало ясно, чего именно он ждал. Прибыл курьер из Московской городской прокуратуры с пакетом лично для господина Турецкого.

– Теперь я спокоен, – сказал Меркулов. – Здесь материалы по Богачеву, которые украинцы передали в Москву. Почитаешь в самолете. Думаю, что ты с этим быстро разберешься. Весь фокус в том, что нужно продемонстрировать участие нашей конторы, ну и еще та закавыка, о которой Демидов уже говорил. Н-да… Все равно завидую тебе, все-таки в Крым летишь. – С этими словами он и отбыл.

Через полчаса Турецкий прошел паспортный контроль и еще через двадцать пять минут погрузился в ТУ-154 с двумя широкими полосами через весь фюзеляж – желтого и голубого цвета. На трапе у Турецкого сработал сотовый телефон. Он обреченно покрутил головой, понимая, что жена успела-таки обнаружить его исчезновение и нажал на клавишу «talk». А ведь Меркулов обещал взять ее на себя. Не успел, значит.

Но это была не Ирина.

– Саша, – сказал слабый голос Солонина. – Ты как себя чувствуешь?

– Как в мышеловке.

– У меня голова разламывается, просто ужас.

– А, – обрадовался Турецкий. – У тебя тоже?

– Ну. Что это мы такое вчера…

Сзади на трапе уже напирали, стюардесса смотрела на него укоризненно.

– Витя, нету времени, бутылка осталась в кабинете, хочешь – проведи экспертизу без меня, а я еду купаться.

– О! Ты в баню? Точно, это то, что нам сейчас надо, чтобы выбить заразу из организма. Подожди, я тоже хочу.

– Вот и иди туда, – из последних сил выругался Турецкий и, отключив телефон, поднялся в салон самолета. Потом схватился за вновь разболевшуюся голову, что-то вспомнил, снова вытащил телефон, но тут он не работал. Чертыхаясь и невзирая на протесты стюардессы, Турецкий снова вылез на трап, набрал рабочий номер Грязнова. Занято. Тогда позвонил ему домой и, дождавшись, пока включится автоответчик, прокричал: «Славутич, мерзавец, офигенный коньяк мы вчера пили, сохрани для меня еще одну бутылочку, приеду, вставлю тебе в…»