Клуб любительниц грязных книг - Лизи Харрисон

Эм Джей кивнула, едва сдерживая подступающие слезы.

Как и просекко, блокнот был достоин лучшей участи: сюжетов будущих книг, набросков персонажей и размышлений начинающей 31-летней писательницы. Она купила его в те времена, когда работала простым копирайтером в журнале «City», едва сводила концы с концами и спала с парнями, носившими шелковые трусы. В те времена, когда все было хорошо и правильно. Когда Эм Джей еще пользовалась ручкой и имела красивый почерк.

Теперь же она сидела на диване, прижав колени к груди, и листала страницы в поисках написанных карандашом и оттого полустертых записей.

– Похоже, ты была не в себе, когда писала все это, – заметил Дэн.

– Ну да.

Устало ссутулившись, Эм Джей рассказала Дэну о психотерапевте докторе Коне, который жутко обрадовался, узнав, что она наконец готова написать о том, что произошло 31 марта.

– Он пододвинул ко мне подставку с ручками и предложил выбрать любую.

– Но ты попросила карандаш?

– Угу, – ответила Эм Джей, приятно удивившись тому, насколько он хорошо ее знает. – Разумеется, он подумал, что это дурацкий каприз, пока я не объяснила, что не пользуюсь ручками с того самого дня.

Дэн закрыл глаза и медленно потянул шею из стороны в сторону.

– Думаю, бедняга впервые задумался об отставке, когда все это услышал.

– Ты даже представить не можешь, как он удивился. Мне показалось, что он вот-вот треснет меня по голове своей любимой кружкой.

Дэн громко засмеялся, обрадованный неожиданной сменой настроения, но Эм Джей снова погрустнела, как это всегда происходило 31 марта, и вернулась к чтению записей.

– Никак не могу поверить, что ты приехал, – сказала она, изображая благодарность, хотя в глубине души была возмущена незваным визитом. Ноющая изматывающая боль где-то внизу живота – это все, что осталось от ее семьи. Чувствуя боль, она физически ощущала присутствие родных. И теперь, когда Дэн неожиданно нагрянул со своими исцеляющими объятиями, боль исчезнет, как однажды навсегда исчезли они.

– Я хочу помочь тебе, – шепнул Дэн, убирая с ее щеки пряди запутавшихся безжизненных волос.

Эм Джей поблагодарила его, как будто слова могли помочь. Они оба прекрасно понимали, что колесо Фортуны провернулось и остановилось там, где остановилось. Дэн, ее спаситель, никогда не вернет погибших близких и поэтому должен честно признаться, что ничем не может помочь, потому что сама Эм Джей не искала спасения. Она хотела получить назад то, что навсегда потеряла. В итоге она смирилась с судьбой и впервые за три года решилась прочитать записи, которые доктор Кон однажды уговорил ее сделать.

Воспоминания о событиях 31 марта 2013 года

Я выхожу из метро. Затхлый, отвратительный, как несвежий утренний запах изо рта, горячий воздух окутывает меня своими липкими объятиями. Я выхожу из перехода на станции «Принс-стрит» навстречу смраду гниющих отходов и вою сирен «скорой помощи». Мне кажется, подобные чувства испытывает ребенок при появлении на свет: он тоже без подготовки попадает из огня в полымя.

Я приезжаю в ресторан «Киприани» за 20 минут до назначенного времени и сажусь за стойку бара. Я что-то пишу в дневнике – в этом дневнике, – ожидая своих родителей и сестру. Они едут из Лонг-Айленда, чтобы отпраздновать важное событие в моей жизни: спустя годы собеседований, работы официанткой и изредка копирайтером – в тех случаях, когда более «опытные» авторы отказывались от написания текстов, – меня начнут публиковать в журнале «City».

«Это называется “родители периода коммутируемого Интернета, случайно занесенные в эпоху широкополосного доступа в Интернет”, – заявляю я, как только все усаживаются за столом. – На эту мысль меня вдохновили твои настойчивые и безуспешные попытки идти в ногу со временем».

Мама вытаскивает крошки хлеба из бороды папы. «Это все мелочи».

«Важные мелочи». Я напомнила ей об одном электронном письме. Том самом, в котором я пожаловалась, что валяюсь в постели с температурой, а в ответ она написала ЛОЛ.

Эйприл хохочет.

Мама поправляет прическу. «Я думала, это значит „Любимая, Очень Люблю“».

«Вопросов больше не имею. Тема закрыта».

Эйприл говорит: «Ну уж нет. Ты напомни, как папа написал мне эсэмэску о том, что я забыла дома телефон».

Она пытается стянуть с моей тарелки картошку фри.

Я бью ее по руке: «Свою ешь!»

«Ой! – вскрикивает она с таким видом, как будто только что увидела свою тарелку. – Когда ее успели принести?»

Мы смеемся и дразним друг друга. Пьем шампанское «Вдова Клико», едим десерт. Папа заказывает латте. Я проверяю телефон.

Лучшая подруга Кэти ждет меня за углом в ресторане «The Mercer Kitchen» и интересуется причиной моего опоздания. Она уже выпила четыре текилы и наблюдала за «красавчиком Малкольмом Гладвеллом». Она требует, чтобы я тащила свою задницу как можно быстрее, иначе местные пота-скушки скоро оглушат его чем-нибудь тяжелым и уволокут с собой.

Папа подписывает чек. Я встаю. Мама жестом просит меня опять сесть за стол.

«У нас есть подарок».

Она протягивает мне пустую коробку от ручки «Монблан».

Я перевожу взгляд на Эйприл и закатываю глаза, словно говоря: «Ну и? В чем прикол?»

«Великий писатель достоин великой ручки», – говорит папа.

«Хм. – Я запускаю руку в пустую коробку с видом заправского фокусника. – Уважаемые зрители, фокус не удался, коробка пуста».

«Мы подумали, что ты сама захочешь ее выбрать, – говорит мама. – Магазин за углом».

Я очень тронута и искренне благодарю. Одновременно я думаю, что продолжать отмечать такое важное событие в магазине «Монблан» с родителями слишком скучно.

Поэтому я лгу. Я говорю, что очень устала, и спрашиваю, почему бы не забрать подарок в воскресенье после бранча.

Они улыбаются, стараясь не показать огорчение. Эйприл говорит, что в этот раз она вынуждена пропустить бранч, потому что должна ехать на конференцию по фитнесу. Я отвечаю, что ничего страшного. Увидимся через неделю.

Мы обнимаемся и прощаемся на Грин-стрит. Я счастлива. После шампанского в голове кружатся и путаются мысли о красавчике Малкольме, родителях, сестре и новой работе. Такое ощущение, что все складывается как нельзя лучше, и, окрыленная, я мчусь в The Mercer Kitchen».

Кэти сидит рядом с красавчиком Малкольмом. Он говорит, что я выгляжу как среднеразмерная копия Эль Макферсон, и между нами сразу пробегает искра.

После каждой порции текилы Кэти целуется со своим бойфрендом, а Малкольм рассказывает мне о своих серебряных перстнях. Пока мы обсуждаем караоке-бар, раздается звонок. Я сбрасываю его и заказываю еще одну текилу.

Телефон снова звонит.

Я игнорирую и опрокидываю стопку.

Он опять звонит.

Наконец я отвечаю.

Произошло ДТП… шоссе на Лонг-Айленд… Водитель грузовика писал эсэмэску за рулем… Он врезался в старую «ауди» отца… Машина перевернулась… Влетела в джип… Подушки безопасности не сработали… Все пассажиры погибли на месте.

Если бы я пошла в магазин «Монблан»…

Если бы я купила ту ручку…

Если бы… Если бы… Если бы…

Эм Джей захлопнула мокрый от слез дневник, свернулась в углу дивана и зарыдала так, будто все произошло вчера. Желая хоть чем-то облегчить ее страдания, Дэн начал делать ей массаж ступней. Эм Джей не знала, что с ним делать – проломить голову за неожиданное вторжение или написать об их отношениях романтическую новеллу. Она знала, что в любом случае боль, разрывающая ее изнутри, никогда не утихнет.

Глава третья

Нью-Йорк.

Пятница, 22 апреля.

Полнолуние

Два громких стона разорвали тишину и смолкли.

А-а-а-и-и-и-йа-а-а-у-у. А-а-а-и-и-и-йа-а-а-у-у

Было время, когда Эм Джей могла запереться в комнате и часами думать, как точно описать звук измельчаемого в шредере билета, оставшегося после похода в кино. Скользящих по льду шин… Вопроса «Мы тут?», пропетого в музыкальный инструмент казу… Камня, выходящего из почки овцы… Сейчас она вспоминала об этом увлечении как о бесполезной трате драгоценного времени.

За окнами ее кабинета, расположенного на 36-м этаже в офисе редакции «City», в такт светофорам вспыхивали и гасли стоп-сигналы машин. Гудели таксисты. Лениво со скрипом тормозили автобусы. Жители Нью-Йорка, как обычно, спешили, ужинали, танцевали, торговали, спорили и творили.

– Ждем указаний, – сказала проходившая мимо Николь из отдела графики и дизайна.

Эм Джей стремительно подняла средний палец, едва видимый из-за гор документов, похожих на силуэты Готэм-сити. Это был шутливый ответ коллегам, постоянно напоминавшим, что в ее распоряжении находится команда настоящих профессионалов и стажеров, поэтому ей не нужно взваливать всю работу на себя.