Девушка и смерть - Мария Архангельская

Однажды вечером я так увлеклась своим танцем, что забыла о времени. Взглянув в один прекрасный момент на часы, я увидела, что уже половина одиннадцатого, хотя я договорилась принести ключ до десяти. Я спешно кинулась переодеваться и уже через десять минут сбежала вниз, к администраторскому столу.

— Я уж думал, не случилось ли с вами чего, — сказал сеньор Империоли. Он был строгим, и я его побаивалась, но сегодня он, против обыкновения, был настроен добродушно. — Ещё немного, и пошёл бы смотреть, живы ли вы.

— Простите, пожалуйста.

— А что вы, кстати, всё время занимаетесь? Готовитесь к чему-то?

— Да нет… — смутилась я. — Так просто…

Выйдя на улицу, на довольно резкий ветер, я обнаружила, что на мне нет шарфа. А ведь было же чувство, что что-то забыла. Хлопнув себя по лбу, я нырнула обратно в здание. К счастью, Империоли ещё не успел запереть доску с ключами. Объяснив в чём дело, я взяла ключ, быстро взбежала на третий этаж, открыла дверь и забрала шарф.

Сегодня вечером спектакля не было, и Опера была пуста. Свет в коридорах уже погасили, но осенняя ночь против обыкновения была ясной, и свет почти полной луны вливался в окна, позволяя чувствовать себя достаточно уверенно. Быстро, но уже не бегом, я пошла по коридору, когда мне вдруг показалось, что здесь, кроме меня, есть кто-то ещё. Я оглянулась, но никого не увидела. Пошла дальше — и вновь услышала что-то вроде эха, словно кто-то шёл след в след за мной, так что стук моих каблуков глушил его шаги. Я остановилась — тишина. Послышалось, решила я, но всё же опять оглянулась. Прямоугольники лунного света ложились на пол, дальний конец коридора терялся во тьме. И у меня появилось чёткое ощущение, что оттуда на меня кто-то смотрит.

По спине пробежал холодок. Я быстро пошла к лестнице, но ощущение чужого тяжёлого взгляда не отпускало. Вот так и начнешь верить в привидения. Здание Королевской оперы было очень старым, оно несколько раз перестраивалось, но многие стены помнили ещё самые первые спектакли, а до того здесь стоял дворец некоего вельможи, казнённого за государственную измену. Неистощимая людская фантазия населила Оперу множеством призраков, и я с удовольствием слушала байки о них. Но одно дело — слушать страшные истории в общей спальне училища, где, кроме тебя, живёт ещё три десятка девушек, а совсем другое — идти по освещённому лишь луной зданию и гадать, не выплывет ли из-за угла призрак Белой Дамы, не выйдет ли из темноты окровавленный рабочий, по слухам, убитый своими же товарищами при постройке театра и замурованный ими в фундамент. И не притаился ли за дверью на лестничную клетку бесприютный дух композитора Файа, утаскивающего души людей, чтобы откупиться ими от Владыки Преисподней…

Не без душевного трепета я дёрнула дверь, но на лестнице было пусто. Я сбежала в освещённый холл и там облегчённо перевела дух.

Выйдя на улицу, я даже смогла немного посмеяться над собой. Перепугалась, как малый ребёнок, навоображала себе всяких ужасов. Призрак Леонардо Файа, надо же! Если я, в принципе, ещё могла поверить в покойную примадонну, продолжающую и за гробом ревновать к более молодым соперницам, и в рабочего, возненавидевшего весь род людской за то, что с ним сделали, то допустить, что Файа, написавший такие шедевры, как «Зачарованный лес», «Рождественская сказка», «Замок снов» и много другой, не менее замечательной музыки, мог продать душу дьяволу, у меня никак не получалось. А тем более в то, что он регулярно отправляет кого-то в ад вместо себя. Да достаточно послушать нежные, торжественные, грозные или радостные, но неизменно прекрасные мелодии, чтобы понять, что и душа, в которой они родились, тоже была прекрасна.

Впереди показался слабо освещённый подъезд нашего пансиона. Я думала, что никого не встречу внутри — его хозяйка не одобряла поздних прогулок, — но, войдя в холл, наткнулась на Паолу и её подруг.

— Что так поздно? — немедленно спросила Паола.

— Гуляла, — лаконично ответила я, не желая вдаваться в подробности.

— Где гуляла?

— По улицам, — сказала я, едва удержавшись, что не добавить: «А какое вообще твоё собачье дело?»

— В такой ветер?

Я пожала плечами.

— Тогда, может, и с нами погуляешь? — вмешалась Фернанда. — Мы идём в «Дориоль», давай вместе!

— Не хочу, — отрезала я. Ясно, с кем они пойдут в знаменитое богемное кафе. Что Паола, что Фернанда всегда пользовались успехом у мужчин, возможно, из-за полного отсутствия стыда. Я не была ханжой, но вот так порхать, как мотылёк, с цветка на цветок, а потом во всеуслышание хвастаться своими похождениями казалось мне неприличным.

— Давай, Анжела, — призвала Паола, — не отрывайся от коллектива.

— Нет.

— Почему?

— Я же сказала, не хочу.

— А почему не хочешь?

— Потому.

— Нет, ну скажи!

— Не хочу, и всё! — я повернулась и направилась к лестнице.

— Мне же обидно, когда ты ко мне спиной поворачиваешься! — донеслось мне в след. Не отвечая, я поднялась в свою комнату. Обидно ей… Ничего, потерпит.

И снова — уроки, репетиции, спектакли… Танцы в балетах, участие в танцевальных сценах в операх… Премьера «Рождественской сказки» была на носу, уже были готовы костюмы, и мы репетировали в них. Солисты заказывали себе наряды для выступлений сами, но кордебалету их шили за счёт театра, поэтому нередко перешивали из старых. Я выступала в опере всего ничего, но и мне пачку Снежинки взяли из «Зачарованного леса», просто нашив на неё блёсток. А вот костюм для танца Цветов пришлось шить новый.

После пережитого страха я старалась не оставаться в Опере допоздна, но в конце осени и в начале зимы темнеет рано, так что вскоре передо мной встал выбор: отказаться от дополнительных занятий или продолжать их после заката. Я выбрала второе, решительно сказав себе, что нельзя быть такой суеверной. Тем более что сама я никаких призраков или ещё чего-то подобного никогда не видела, хоть и ходили по театру слухи о разных необъяснимых происшествиях.

В тот раз я тоже занималась при свете рожка. За окном стемнело, рожок я зажгла только один, но полумрак делал репетиционную удивительно уютной. Еле слышно напевая, я проделывала танцевальные па, представляя, будто выступаю перед большой аудиторией, когда из-за стены донеслись приглушённые звуки рояля.

Я приостановилась, прислушиваясь. Похоже, кто-то ещё решил порепетировать попозже вечером, когда никто не мешает. Забавное совпадение, но играл он именно то, что я только что танцевала — адажио[7] из «Зачарованного леса». И играл, кстати сказать, весьма неплохо. Улыбнувшись, я начала двигаться в такт музыке, но оказалось, что неожиданный аккомпанемент может не только помогать, но и мешать. Подгоняемая им, я не имела возможности исправить неудавшееся движение и через некоторое время сбилась. С досадой остановившись, я подумала, что теперь придётся дожидаться, пока музыкант кончит играть, ведь танцевать под музыку, звучащую не в такт, довольно сложно. Но тут рояль взял неверную ноту и умолк. Помолчал несколько секунд, медленно повторил неудавшийся кусок и заиграл дальше, дав мне возможность продолжить танец с того места, на котором я остановилась. Я и продолжила, почувствовав что-то вроде азарта. Смогу ли я танцевать с музыкальным сопровождением, как на сцене, или мне лучше и не пробовать?