Зима на разломе - Владимир Динец

Но на мой взгляд, из сотен тысяч сокровищ, свезенных сюда со всего мира, всего дороже маленький томик стихов, написанный рукой Саади из Шираза. Пожалуй, никто из великих поэтов Востока не чувствовал столь тонко и бесстрашно самых важных для меня радостей: дальней дороги по неизведанным странам, ответного чувства со стороны любимой женщины, а главное — новизны и непостоянства жизни.

Мне было приятно узнать, что Сулейман Великолепный тоже ценил Саади. За его книжку он уплатил целое состояние. Видимо, сотни жен и наложниц в гареме не лишили его свежести восприятия.

Саади, впрочем, вообще везло с властями. Эмиры и ханы иногда пытались призвать его к сдержанности, но не смели поднять руку на поэта. Когда Тимур захватил Персию, он вызвал к себе Саади и сказал:

— Вот ты тут пишешь: «Когда ширазскую турчанку своей любимой изберу, за родинку ее отдам я и Самарканд и Бухару». Как ты смеешь за какую-то родинку отдавать два моих лучших города?

Поэт показал на свои лохмотья и грустно ответил:

— Видишь, великий хан, до чего меня довела моя расточительность?

…Побродив по Стамбулу, я отправился ночевать в аэропорт. Там есть специальный закуток, где желающие могут расстелить спальные мешки. Компанию мне составили молодой израильтянин и два араба из Иордании. Все они говорили по-русски: арабы учились в МГУ, а у еврея была жена из новых иммигрантов. Мы очень весело поболтали, но, когда я уходил, чтобы успеть у первому автобусу в Анкару, израильтянин сказал мне на прощание:

— Славные ребята. Хорошо бы мы с ними никогда больше не встретились.

— Почему?

— Потому, что в следующий раз нам, скорее всего, придется стрелять друг в друга.

— А если войны больше не будет?

— Как это? — рассмеялся он. — Когда-нибудь должна же быть!

В Анкаре я сразу пошел в израильское посольство. Дело в том, что весной этого года я получил израильское гражданство, но загранпаспорт у меня был только российский. Чтобы попасть в Израиль, я рассчитывал перебраться из Турции на греческий остров Родос, где останавливается паром Афины-Хайфа. Израильская виза дала бы мне возможность получить греческую — транзитную.

— Мы не выдадим вам визу, — сказала служащая посольства. — Как гражданин Израиля, вы можете въехать к нам без всякой визы. А как гражданин России, вы не можете получить визу без приглашения.

Делать было нечего, и я отправился путешествовать по Турции, рассчитывая придумать что-нибудь позже.

Несмотря на разбойничью репутацию среди европейцев, турки оказались вполне мирной и на редкость дружелюбной публикой. Стоило мне выйти на шоссе и поднять руку, как одна-две машины тормозили, чтобы меня подвезти. Жаль только, почти все говорили по-немецки и очень мало кто — по-английски.

Некоторые страны можно листать, как учебник истории. Турция буквально набита памятниками разных цивилизаций, от каменного века до эпохи Османской Империи.

Греки, римляне, арабы, крестоносцы — все почему-то строили здесь больше, чем у себя дома. Древние столицы хеттской, армянской и других великих держав укрыты среди холмистых степей и соленых озер. В бухтах изрезанных берегов юго-запада лежат Троя, Пергам, Фетие — словно огромный музей под синим открытым небом.

И природа тут не скучная. Заснеженные вулканы на востоке, причудливые горячие источники на западе, а лучше всего юг: к берегу спускаются величественные отроги хребта Тавр, покрытые роскошными лесами из сосен, пробкового дуба, а выше — пихты и ливанского кедра.

«Как будет здорово, когда сюда доберутся наши туристы, — наивно думал я. — Вот где можно и по горам полазить, и по древним городам погулять, и в лесах побродить».

С тех пор прошло три года, но почему-то миллионы моих соотечественников до сих пор ограничиваются барахолками Стамбула и пляжами Антальи.

Двигаясь по южному побережью, я методично обследовал порты и марины (яхтенные причалы), выясняя, не плывет ли кто-нибудь в Хайфу, Александрию или Порт-Саид.

Наконец нашелся один кудрявый американец, который собирался идти в Израиль на яхте.

— Я буду следить за мотором, — сказал он, — а ты за парусами.

— Я не имел дела с этим типом яхт, — честно предупредил я (мой опыт плавания под парусом сводился к получасу на водохранилище под Икшей).

— Ерунда! Паруса тут только для романтики. Я их ставлю при сильном попутном ветре, а в остальное время иду на моторе.

— И долго мы будем плыть?

— Сутки до Кипра, сутки до Тель-Авива.

— У меня нет кипрской визы.

— А мы зайдем на турецкую часть.

— Но она закрыта для иностранцев!

— А я гражданин Турции.

Позже, когда мы уже вышли из турецких вод, он признался мне, что на самом деле он армянин. Его родители бежали в США после войны, но на родине у них остались друзья, которые оформили Сэму турецкий паспорт на имя Салмана. Теперь он курсировал на яхте по Средиземному морю, нелегально ввозя и вывозя товар на закрытую часть Кипра. Про контрабанду он сказал мне при первом же знакомстве, но про то, что армянин — побоялся. В Турции это может плохо кончиться. Может быть, кто-то из интеллигенции и испытывает чувство вины перед армянами, но среди простого народа со времен резни сохранилась прежняя ненависть.

До отплытия оставалось несколько дней, так что я успел съездить в Каппаддокию.

Этот уголок близ города Невшехира — одно из самых интересных мест на свете, правда, описать его трудно, потому что не с чем сравнить.

В глубоких каньонах местных гор выветривание создало удивительные леса из мягкого камня, принявшего форму грибов, конусов, карандашей и фаллосов, окрашенных во все цвета радуги. В этих причудливых образованиях люди вырыли пещеры, похожие на дырки в сыре, только квадратные. Получились как бы многоэтажные дома с построенными природой стенами и крышами, очень удобные — среди них есть древние церкви, мечети и даже современные отели.

Когда Каппаддокию завоевали арабы, греческое население долго не принимало ислам.

Спасаясь от преследований, люди построили самые большие в мире пещерные города.

Под слегка холмистой степью на десятки этажей вниз уходят громадные лабиринты ходов, лестниц и залов со сложной системой вентиляции и водостока.

Насколько мне известно, в большинстве наших туристических компаний, которые возят людей в Турцию, никогда не слышали даже просто названия «Каппаддокия».

В Анталью я вернулся в три часа ночи. Сообразив, что у моего капитана наверняка в гостях дама, я решил не тащиться на марину и скоротать время до рассвета в аэропорту. Он был совсем пуст, лишь стайка дежурных, в основном девушек, покинув прилавки авиакомпаний, в которых они работали, весело болтала в зале ожидания под бюстом Кемаля Ататюрка, изображения которого в Турции встречаются так же часто, как Ленина — в бывшем Союзе. Заметив меня, они подбежали и стали с любопытством расспрашивать, кто я и откуда.