Выбор Ангела - Юлия Каштанова

«Разумеется, – заверил он. – Только не здесь. Вон там, – он указал на книгу. – Ее супруг – король, их приятели – высшие чиновники и военные. А разве в таком выборе ролей есть что-то странное?.. Все хочется хапнуть побольше, сидеть повыше, а для этого не грех и товарища подвинуть… Я всегда был против разделения на всякие там группы по интересам… И Элеонора считала так же, но ее разубедили. Признаю, я был несколько резок… И это дало моим противникам повод вырыть мне яму. А будь на моей стороне корона – мы бы горы своротили, причем гораздо меньшими потерями…»

Мигель говорил складно, задевая ровно наиболее тонкие струны в душе собеседника.

– Понимаю, – вздохнул юноша. – Я только пока не вижу связи между книгой и вашей поломанной дружбой с ее автором.

«Об этом я и хотел рассказать… – загадочным тоном протянул Мигель и добавил, как бы невзначай: – если тебе все еще интересно»

– Еще бы! – воскликнул Ястреб так громко, что едва не перебудил всех в квартире. Он с трудом удержался от того, чтобы не подпрыгнуть на месте от восторга.

– Сережа! – за стеной, за которой располагалась родительская спальня, послышалось недовольное нервное сопрано. – Ты с кем там разговариваешь?

– Я… этого… фильм смотрю на компьютере, – соврал тот, закусив губу. Если родители решат заявиться сюда почитать мораль, в каком виде предстанет перед ними комната? Да и он сам, болтающий с привидением? Здесь одним обмороком, пожалуй, не ограничится. А Мигель удовлетворенно кивнул: умеет спокойным голосом лгать – полезное качество.

– Ослепнешь, если столько перед экраном сидеть! – послышалось в ответ. – Сейчас же спать ложись!

– Или хотя бы звук уверни! – присоединился мужской басок.

– Хорошо, мам, пап! Сейчас, – отозвался юноша, нарочито громко зашуршав и для порядка приложив палец к губам, обратив к призраку многозначительный взгляд. Мигель широко улыбнулся и развел руками – сам, мол, виноват, следи за эмоциями. – Я вас слушаю внимательно, – добавил он шепотом.

Мигель снова кивнул – на сей раз с одобрением, предложил новому знакомому устраиваться поудобнее и начал рассказ. История его была длинной и полной странных, сомнительных подробностей. Зашел он издалека, с момента прихода Грандов в игру, когда они еще не были столь известны и представляли собой всего лишь тесную компанию друзей. Тогда Элеонора начала свой путь к «вершинам политической карьеры». Мигель не стал отрицать, что делала молодая женщина достаточно много. С его слов получалось, что портило все ее окружение, превознося подругу до небес и подлизываясь к ней, развивая у новоявленной «принцессы» болезненное самомнение, а ее настоящих друзей старательно забивая ногами под плинтус. Причиной тому он однозначно называл жажду власти.

Дальше он перешел к описанию злосчастной встречи игроков. Ястреб слушал, широко раскрыв от изумления и восторга глаза. Конечно, он периодически начинал недоверчиво хмуриться, и тогда Мигель пускал в ход чары, именуемые «сугубо научным подходом», настолько запутывая собеседника в формулировках, что тот быстро терял нить повествования и вынужден был принимать на веру все вышесказанное. Запутывать Мигель тоже умел мастерски – один из немногих ценных навыков, что он почерпнул из адвокатской работы. Сам он плохо разбирался в людях, особенно когда дело касалось вопросов чести, но собеседник разбирался в них еще хуже, а значит, не в состоянии был разгромить выстроенную теорию несколькими вопросами «в лоб».

Больше всего внимания и времени Мигель уделил путешествию по «средневековым закоулкам», заостряя внимание на том, что именно он первым нашел туда выход, но не успел предупредить друзей… да-да, тогда он все еще считал их друзьями, не ожидая, что получит в итоге нож в спину… Он рассыпался в искренних сочувствиях Генри, неприятности с ним называл «глупым стечением обстоятельств», к которым лично он, Мигель, не приложил ни капли сил. Разумеется, именно он нашел и спас книгу, но, к несчастью, не уберег и Элеоноре пришлось ее восстанавливать… С другой стороны – она автор, ей проще, да и новая получилась гораздо лучше. Так же ни слова он не сказал об обстоятельствах исчезновения Генри и Эмилио. По заверениям Мигеля, он единственный, кто радел за Испанию, за что и поплатился, потому как сперва выбрал неверного союзника, а затем уже не смог доказать королеве свою преданность… А всему виной была королевская свита. Он попытался помочь и объяснить Элеоноре правду, но, увы, он слишком много знал. А потому им просто не дали встретиться и объясниться, а королеву настроили против него.

«Теперь ты понимаешь, почему они меня так ненавидят?» – вкрадчиво произнес призрак, пронизывая юношу угольками «глаз».

Ястреб смотрел на собеседника, разинув рот и раскрыв от изумления глаза, еще не до конца вникнув в происходящее и, уж тем более, не особенно в него веря. Он готов был поверить в чертей (говорят, некоторые его знакомые их даже видели, причем не один раз, после бурного застолья), зеленых человечков, в массе своей демонстрируемых по телевидению, когда там в красках рассказывали про пришельцев и конец света, и в привидения – но последние должны были жить в старинных замках, а не выскакивать со страниц свежепрочитанной книги! Тем более, что он так и не понял, что именно от него хочет призрак – не просто же он сюда приперся, рассказать на ночь сказочку?!

– Странно слышать такие слова от книжного героя… – пробормотал Ястреб. Нет, он не мог сойти с ума настолько, чтобы ему начало мерещиться что-то из разряда научной фантастики. Да и не пил он вроде…

«Вижу, молодой человек, вы мне не верите… – задумчиво протянул призрак, на его лице заиграла загадочно-тоскливая улыбка. – Посмотрел бы я на тебя, окажись ты на моем месте, без возможности вернуться домой!»

Юноша закрыл уши руками. Нет, он этого не слышит! Не слышит!.. Но слова Мигеля таинственным образом проникали прямо в мозг, минуя слуховой аппарат.

«Я бы предложил тебе расспросить автора и ее, с позволения сказать, друзей лично. Но едва ли они подтвердят мои слова – они боятся даже думать о том случае! Им опасно вспоминать, что они оставили меня там, нарочно, повесив на меня всех собак – в исчезновении своих друзей, в перевороте, вообще в том, что все мы по нелепой случайности оказались „втянутыми в историю“ в прямом смысле. А кто виноват – Мигель виноват, потому что оказался единственным, кто не побоялся говорить правду в глаза!»

Юноша недоверчиво покосился на разбушевавшегося призрака. Вся ситуация чем дальше, тем больше напоминала бред.

«Я понимаю, трудно сразу предположить, что написанное в книге – правда, потому что современная молодежь привыкла верить не сказкам, а историям про инопланетян, – Мигель предпочел сменить тактику. Этот экземпляр мог бы стать готовым орудием в руках его, мигелевского, правосудия – внушаем, обижен на весь свет, вспыльчив и легко возбудим. Трусоват, конечно, но без „разумной осторожности“ в этой жизни никуда. Вот он сам впервые пошел на риск, и теперь сидел, запертый, внутри романа. – Тогда не стану больше тебя убеждать. В конце концов, ты не хуже меня умеешь обращаться с компьютером. Походи по сайтам, пообщайся с людьми… все подтверждения ты, при желании, найдешь там»

Сейчас ему по законам жанра предстояло удалиться, чтобы дать потенциальному союзнику все обдумать. Дальше пытаться воздействовать опасно, чтобы не испортить уже сделанного. Призрак вежливо раскланялся и растаял в воздухе, оставив Ястреба осознавать происходящее в одиночестве.

Ястреб не мог уснуть всю ночь. Он ворочался с боку на бок, как будто в постели неизвестно откуда завелся выводок ежей, которые настырно перемещались следом за ним, в какой бы угол он не пытался от них забиться. Измучившись окончательно, он сел на кровати, мутным взглядом обозревая комнату, пока те не сфокусировались на обложке романа. В памяти всплыли слова призрака. Уж не приснилось ли ему все это?..

Машинально накинув рубашку, пошатываясь, юноша подошел к компьютеру, включил его, какое-то время пялился в экран, после чего отправился в путешествие по глобальной сети.

Сколько времени он провел в Интернете, Ястреб точно припомнить не мог. Он листал сайты, форумные странички, поисковики; от разноцветья и резкой смены освещения у него рябило в глазах, от обилия информации распухла голова, но кое-что начало проясняться. Чем глубже он пытался вникнуть в ситуацию, на которую пролил свет странный книжный гость, тем острее ощущал собственную обиду. Ему начало даже казаться, что не Мигеля, а лично его, Ястреба, человека образованного и безусловно благородного, недооценили и высмеяли. Генри уже не выглядел в его глазах таким уж героем, а Вальдес и Призрак и вовсе казались негодяями, которых по какой-то нелепой случайности удостоили высокого звания. Даже Элеонора – мудрая, великодушная Элеонора – поддерживала их, не остановила травлю… А ведь могла, к ее словам многие прислушивались. Что ей стоило сказать ему хоть слово? Обидно было до слез.