Лия Кирсанова и лира Потерянного берега (СИ) - Евгения Лыгина

Сейчас октябрь, и я ищу способ согреться. Тётя Анфиса с дядей Сергеем меня не пускают в квартиру, говорят, что мне нужно заслужить. А заслуживаю — как они выражаются — тогда, когда ударяют морозы, и отправляют на лоджию, как только потеплеет.

Они мне отдают старые поношенные вещи, а я только этому рада! Ведь в такие дни они только меня и спасают…

Сейчас я пыталась сосредоточиться на уроках. Однако холод одерживал победу, и я принялась возиться по полу. Холоднее с каждой минутой. М-да, так и окоченеть можно!

Забыла представиться! Зовут меня Лилия Кирсанова. Мне шестнадцать лет, и я сирота. Мои родители — как мне сказали дядя с тётей — погибли в автокатастрофе. Дядя Сергей долго скрывал от меня сей факт, но тётя Анфиса, как-то ехидно улыбнулась, и дала разрешение. Мне чуть ли не во всех подробностях рассказали, что, и как было.

Помню, тогда я плакала весь вечер, и только был слышен их смех из-за стены. До этого, я думала, что родители уехали в командировку, а меня оставили Лариным. Но после этого… мои сомнения были развеяны. Я не хотела верить в слова дяди Сергея, однако день шёл за днём, год за годом. Итак, уже шестнадцать лет…

Меня постоянно пугают детским домом. Говорят, если я не буду слушаться — отправят туда. Когда тётя Анфиса злится, я предпочитаю помалкивать. У неё рука тяжёлая.

А Линка то и дело хохочет надо мной. Противно! Ничего дорогуша, я тебе устрою…

Уроки с трудом, но были сделаны. Холод продолжал кусать кожу, заставляя зарываться в потрёпанную, и рваную одежду. В углу стояла лира… единственное, что у меня есть. Футляр, в котором лежал музыкальный инструмент, был из змеиной кожи. Сам инструмент был из чистого золота, с серебряными струнами. Если честно, то я удивляюсь: что такое сокровище делает у меня? И как ещё дядя Сергей об этом не пронюхал? Но думаю, всё до безобразия просто: когда они меня взяли к себе, то футляр, либо не открывали, либо не смогли открыть. Одно из двух. Я не доставала инструмент, пока все члены семьи Лариных, были дома.

— Лилька! А ну дуй сюда! — крикнула тётя Анфиса. — Не заставляй меня к тебе идти!

Поёжившись от холода, я встала с пола. На мне были рваные джинсы, и летная кофточка. Когда-то Линка хотела эти вещи выкинуть, но я успевала их перехватывать. Как-никак в школу нужно было в чём-то ходить.

Запустив в огненно-рыжие волосы свои тонкие, холодные пальцы, я потянулась. Ходить босиком по бетону… брр! Мельком я глянула на своё отражение в стекле. Волосы нуждались в уходе, а одежда в стирке.

Сегодня Эвелина вместе с тётей Анфисой поедут по магазинам, а дядя Сергей поедет на встречу. Значит, я останусь одна… Уборку квартиры мне не доверяли. Одним мучением меньше! Уборкой занималась домработница.

Я прошла до конца балкона, поворачиваясь к тёте Анфисе. Та укоризненно посмотрела на меня, после открыла дверь.

— Когда я тебя зову, ты должна срываться с места и бежать ко мне! — Повысила голос тётя.

Я ничего не сказала, уставившись в стену.

— То-то же. Пошли, для тебя есть работёнка!

Потащила меня тётя Анфиса на кухню. Помещение подверглось ремонту недавно. Тогда меня не выпускали с лоджии до тех пор, пока рабочие не закончили ремонт окончательно. Это было… около недели…

— Ещё чего не хватало, чтобы ты тут разгуливала! — говорила тётя Анфиса. — Рабочих мне тут пугать будешь!

Я же пропускала всё мимо ушей. Не желала слушать, что она тут обо мне говорит. Итак, тошно!

— Вот! — Указала она на мешок гречневой крупы. — Пока мы с Эвелиночкой поедем по делам, тебе нужно перебрать крупу! И упаси Господи тебе ошибиться! Останешься без еды… НЕДЕЛЮ!

Я осталась на кухне с двумя килограммами гречневой крупы. Семейство Лариных разъехалось. А когда я это дело осознала, то уже через минут двадцать я перестирала всю свою одежду, запаслась провиантом, и стащила у Линки мешок с пледами. Они новые. Ей они не нужны, а мне ой, как пригодятся…

Под ковром я обнаружила расчёску, с половиной отломанных зубцов. «Не велика потеря!» — подумала я, ломая пополам расчёску. Ну, вот! В моих руках гребень… хоть будет, чем расчёсывать волосы.

Гречку я разобрала быстро. Где-то с час-два я провозилась. Мусор чего только стоил… Морока! Тётя Анфиса не упускает шанса, чтобы поиздеваться надо мной. Вынуждена терпеть, но, по-моему, скоро это безобразие должно прекратиться…

Щёлкнул замок от повернувшегося в нём ключа. Я тут же ломанулась на кухню. Взяв полиэтиленовый пакет, я принялась его складывать. «Неужели вечер?» — подумала я, бросая взгляд на часы. Они показывали седьмой час вечера. М-да, быстро летит время.

Тётя Анфиса тут же кинулась на кухню. Ясное дело, что на кухне была я.

— Почему ты здесь?!

— Складываю пакеты, — мельком посмотрела я на неё. — Вы попросили и их аккуратно сложить.

Врала, и не краснела. К этим людям я привыкла, и умела в напряжённые ситуации ляпнуть что-то оригинальное. Тётя смягчилась. Если честно, то я даже не ожидала. Думала, что она сейчас будет на меня кричать, и топать своими худыми ногами о пол, да так, чтоб у соседей снизу штукатурка с потолка посыпалась.

— Вот как? Что ж, побыстрее заканчивай, и переселяйся в кладовую, да так, чтобы я не слышала!

— Мам! — Завыла Линка. — Она врёт! Ты такого не говорила, я помню…

Тут её взгляд встретился с моим, и она замолкла, оборвав себя на полуслове. Эвелина знала, мой взгляд: от и до. Линка представляла собой девицу 90-60-90, длинные от ушей ноги, и была блондинкой. В отличие от своей матери, Эвелина «блонди» от природы, но умом не блещет.

— Да тётя Анфиса. Я могу идти?

— Иди!

Я уже скрылась за углом комнаты, как до меня донеслись слова Лины:

— Мама! Зачем ты Лильке разрешила перебраться в кладовую?! И жила бы она на лоджии!

— Линочка, красавица ты моя, — засюсюкала тётя, — если она там останется, то замёрзнет, а нам труп этой девицы не нужен. К тому же у твоего отца хорошая репутация, и из-за неё терять… не стоит…

— Угу, а сами спят и видят, что меня больше нет! — буркнула я себе под нос.

Немного ободрившись, я с ещё большим рвением начала собирать одежду. Все свои запасы я оставила на лоджии, прикрыв одеждой. Тётя Анфиса не лазает туда, а потому я могла не беспокоиться. Эвелинка девица брезгливая. Говорит, что мои вещи несут заразу.

Хех, мне-то как хорошо! Тут я услышала щелчок замка.

— Вот зараза! — выругалась я.

Я не стала бежать к двери. Спокойно собрала вещи, и направилась к двери. На кровати лежала Линка, разглядывая рамку с фотографией. Этой рамке всего две недели, а она уже по швам расходится. И что она с ней делает?

— Эй, ты Линка-Шпинка, а ну открывай дверь! — затарабанила я в стекло.