Лия Кирсанова и лира Потерянного берега (СИ) - Евгения Лыгина

Профессор не растерялся, для вида выбил ковёр, стряхнул с него невидимую миру пылинку, и передал Симаиру. Тот долго с ним возился (Салганцев насчитал около пяти дней), но так ничего и не произошло.

— Да быть такого не может! — разгневался армянин. — Летал в Англию, там получилось! Оттуда во Францию, — и там всё получилось! Приехал в Россию, — ни фига не получилось! ПЯТЬ ДНЕЙ куковал около него. Толку?! Нет, вот как не приеду в Россию, так ничего не выходит! У вас что, магия какая-то особенная?

Профессор только пожал плечами. Этому ковру, что лежал в кабинете, около двух тысяч лет.

— Раритет, — только и смог сказать Аксен. — Видишь ли, Симаир, мой дорогой друг, этот ковёр стар, как жизнь моя, вот он и ушёл на пенсию.

Армянин пыхтел, и сипел. Азиат отдал свой ковёр-самолёт господину Салганцеву, заявив, что он дал себе слово, если у него не получится «оживить» ковёр. Но мы немного отвлеклись…

Дождь бил по лицу академика. Он не обращал на это внимание, его мысли только и твердили: «Хоть бы успеть, хоть бы успеть…»

Восточные узоры — украшавшие ковёр-самолёт — светились то красным, то синим свечением. Ковёр переживал падения и взлёты вместе со своим хозяином. Поговаривают, что когда профессор проводит рукой по ковру, и тот переливается всеми цветами радуги, означает, что ковёр ему рад. И транспортное средство радо тому, что у него новый хозяин.

Под ним струился поток тёмной магии. Эта волна сметала всё на своём пути. Сила не щадила никого и ничего, оставляя за собой тёмную, широкую полосу бесплодной земли.

Аксен прибавил скорости. Его сердце билось сильнее и сильнее. Тёмная магия указывала направление, а потому академику не нужно было об этом беспокоиться.

Тёмная полоса привела его к небольшому домику около холма. Полоса окружила домик, повестив его в середину. Аксен начал стремительно снижаться. «Дом Кирсановых!» — подумал профессор.

— Но что здесь делает такое количество тёмной магии? — уже произнёс он вслух.

А вокруг дома толпилась нежить. В основном это были: зомби, вурдалаки, восставшие скелеты, и прочие падальщики. Салганцев спрыгнул со своего транспортного средства в толпу нежити. Яркая, белая вспышка засияла в ночи, как единственный фонарь на пустынной улице. Преподаватель светлой магии швырял заклинаниями направо и налево, расчищая себе путь.

Нежити же было глубоко наплевать на постороннего в их составе. Они никуда больше не шли, а просто стояли у дома. Красный свет бросился в глаза Аксену. Тот прикрыл их рукой, продолжая прорываться сквозь гниль и слизь.

Дверь была вынесена вместе с косяками. Сейчас вход в дом походил больше на груду щепок. Академик осторожно ступая на пол, пробирался внутрь. Темно. Только осколки стёкол, да щепки. Стёкла были выбиты, и по комнате спокойно разгуливал могильный холод. Салганцев поёжился, но продолжил изучать тёмное помещение. Ещё одна красная вспышка, и душераздирающий женский крик. Аксен влетел в соседнюю комнату. Его глаза округлились от ужаса. Помещение заливалось зелёным дымом. С трудом можно было увидеть в комнате разложенную по дощечкам мебель, осколки стёкл…

Разрушенный камин, который тоже был разобран по кирпичику, пятна разлившихся зелий и настоек. Дым хоть немного, но всё же освещал разрушенную комнату. На полу лежало женское тело. По нему струились тёмно-синие и зелёные сгустки магии. Женщина не подавала признаков жизни.

— Глупец! — процедил женский голос. — Я предлагала — ты отказался! Последуешь за своей жёнушкой!

Сверкнула искрящаяся чёрная молния. Её и не было бы видно, если бы не искры. Мгновенье, и тело мужчины опустилось на пол. Оно содрогнулось, и замолкло… навсегда. Языки магии окружили теперь и тело мужчины.

Аксен успел произнести заклинание, но оно не смогло помещать расправе.

— НЕТ! — крикнул академик. — Сквозиль гробиль!

Заклинание уничтожения не сработало. Маги редко произносят заклинания вслух. В основном это самые мощные, а порой даже запрещённые…

Но вспышка всё же была.

— ЧТО?! — Поворачиваясь лицом к выходу, засипела женщина. — КТО ОСМЕЛИЛСЯ?

— Лаура-дель-Ришина! — выдохнул академик. — Ах ты мерзкая пожирательница магии!

— Ба! — смягчилась дама. — Голос самого Аксена Салганцева! Я прям в растерянности.

— Мерзкая ведьма! Я так и понял, что это твоих рук дело!

— Да, ну?! — расхохоталась Лаура-дель-Ришина. — Раз ты понял, то, что же ты так медленно на выручку спешил? Я могу тебя обрадовать — эти двое мертвы! Мои заклинания не знают промахов! Кирсанов глупец! Отказаться от силы, могущества… впрочем, мне проще. Как я тебя перехитрила, а?

— Нужно было прибить тебя ещё тогда!

В Лауру летели вихри, наполненные магией очищения. Такая магия используется в тех случаях, когда боевые заклинания бессильны. Сейчас был такой случай. Вихри очищения лишали тёмного мага на время возможности атаковать…

Тишину разрезал детский смех. Ребёнок лежал около мёртвой матери. Он не понимал, что происходит. Темнота забавляла младенца, да и препятствия…

— Ах, да! — ехидно улыбнулась Лаура-дель-Ришина. — Как я могла забыть!

Ребёнок весело хлопал в ладоши, зовя маму. Рука матери не двигалась, холоднея с каждой минутой. Как объяснить ребёнку, что матери больше нет?

— Только посмей тронуть дитя! — Процедил Аксен.

— О! Ты мне угрожаешь?

Лаура сделала несколько жестов, и произнеся: «Смерус скорькус!», стала наблюдать. Ей хотелось посмотреть: как академик Аксен Салганцев будет предпринимать попытки, чтобы спасти девочку? Той был всего год…

Из тёмного облака вылез череп. Клацая зубами, череп поплыл к девочке. Та, хлопая руками, пыталась дотронуться до него.

В тёмном углу комнаты что-то задребезжало. Аксен и Лаура уставились в него. Был слышен звон открывающейся молнии. Жёлтое свечение потянулось к черепу. А из чехла выплыла лира. Инструмент соприкоснулся с черепом. Череп отбросило. Он успел соприкоснуться со многими вещами, прежде чем снёс колонну. Потолок обрушился.

Помещение немного осветилось. Молнии сверкали из всех уголков чёрных туч. Молния словно ждала этого. Она тут же направилась в домик, задев тёмный череп, проходя сквозь тело Лауры-дель-Ришины. Ведьма закричала, рассыпаясь в прах.

— Я вернусь!

Пепел дымился. Дух Лауры-дель-Ришины витал в воздухе какое-то время, но после скрылся. Нежить начала отступать…

— … тогда я ничего не смог сделать, — грустно закончил академик.

— Так вон что было… — прошептала доцент Алфёрова.

Ветер подул чуть сильнее. Листва закружилась в вихревых потоках, начал моросить дождь…