Стихотворения - Игорь Караулов

Полетаева Татьяна. Ты такую не знал

ФЕОДОСИЯ

За солнцем, за волной солёнойСпешу от башни вдоль стены.И как гирляндою зелёнойТравой увиты валуны.Сбирают мидий шалуны —Смешные дети.

От церкви каменной и древней —Там, где святой источник билИ грек-иконописец пилГлоток холодный в час полдневный,Где лик Господен проступил,Спустя столетья,

Меж синих гор, у двух морей,В краю неведомом и новом —Как рощу треплет ветр сурово —Так проповедовал АндрейБлагую весть, Живое словоИ тем и этим.

У старой башни Генуэзской,Куда сползают ручейки,Вливаясь в воды синей Леты,Любили здесь бродить поэты,Художник и философ дерзкий —Все Господа ученики.

Ветер к вечеру подуетИ волной пригонит мнеРаковину золотую,Пролежавшую на днеТридцать с лишним лет во сне.

В юности я здесь бродила,Слушала прибой морской,Пальцем слово выводилаТонкой робкою рукойИ мечтала о такой…

Ноги, знать, не зря мочила —Я ее и получилаДа куриного божка,Каменного сапожка,Через тридцать с лишним лет,Через тридцать с лишним бед.

Если на мир смотришь снизу,Будто ты божья коровка,Все получает внезапноВыпуклость и объём:Море в кольцо завернулосьИ над тобою повисло,Горы камней громоздятсяВыше седых облаков.Голову лишь приподнимешь —Воротится все на место:Ты на камнях. Синька небаНад головою, и плещетМоре у самых ног.

И под колокольные звоныУ Иверской у иконы,Где каменный слева КрестительИ каменный справа Никола,А наверху Спаситель —Кланялась им до пола.

И крестик вернуть просила(Я долго его носила —Его унесла волна)…И женщина, что торгуетИконками и свечами,Меня утешит она:

«Забудь о своей печали —Господь берёт и дарует,И не твоя вина.Ты прежний крест относила,Получишь теперь другой».Перекрестит рукойИ даст молитву c собой:Господь! Я иду в дорогу,Пошли ты мне на подмогуТрех Ангелов — слуг твоих.Пусть первый —путь охраняет.Второй —в пути ободряет.А третий —в делах помогаети поправляет их.

2008

ЖИЗНЬ ДЕРЕВЕНСКАЯ

Эту траву я примяла с утраИ полила этот тонкий росточек.Этот листок мне попался вчера,Несколько старых, зачеркнутых строчек.В доме все окна распахнуты в сад,Там я когда-то с тобою ходила.С вишни, которую я разбудила,Запахов сладких пролился каскад.Утром босая иду на крыльцоИ умываюсь холодной водою,В черном ведре отразится лицо,В меру уставшее, немолодое.В каждом мгновении дней бытияМы отпечатаны малою точкой.Ты возразил бы, что это не я.И подтвердил это собственной строчкой.Но это я, ты такую не знал,По вечерам не встречал на дороге,Не обнимал, не любил и не ждал —Смуглые скулы и крепкие ноги.Эту дорогу топчу много лет,В этой земле ковыряюсь до пота,Здесь, посмотри, я оставила след:Радость, и боль, и блаженство полета.Если лететь до самого дна(В смысле лететь ничто не мешает),Зеркала темная сторонаТо забирает, что отражаетЗеркала светлая сторона.Это же я, притащилась пешкомС хлебом в авоське и молоком.Солнце, в глазах отражаясь, играет,В зеркале тёмном твоём замирает…Только всё это уже о другом.

2010

Науменко Виталий. Косноязычие стихи

«Мы посеяны скопом, а вышло расти где придётся…»

Мы посеяны скопом, а вышло расти где придётся.Отыскать посложнее, чем бросить, задуть, потерять.Но в движенье любом эта жилка мерцает и бьётся —Бывшей жизни, погасшей, на веру прижитой опять.Занавеска гуляет, и море гуляет с наскока,Там, где память оглохла, — другой начинается звук.Или просто прибой, и ни вздоха тебе, ни упрёка.Только дамы в панамах и песня про солнечный круг.

«Я тогда — так начинается проза…»

Я тогда — так начинается проза —Сторожил больницу, морг, поликлинику и гаражи.Девочка называла меня Серёжей.Принимала за папу, а я не был папой ей.

Профуры с инфекционного кричали:«Ещё раз будешь с ней по больничному корпусугулять, всё расскажем директору, твою мать».А я всего-то с односложной девочкой гулял,Чертившей и царапавшей на обояхИ в журнале с записями посещений.

Хорошо Серёже, хотя он гад,Безымянной дочке, бездомной маме,Значит, время пишет нас наугадКаракулями, никакими не вензелями.…………………………………

А когда уже будет нечего рассказывать,не станет директора, меня, Серёжи,профуры с инфекции дожуют свои пряники,заржавеют в гаражах КамАЗы,кто подойдёт, чтобы взять нас на руки?

«Слово последнее…»

Слово последнее —Чтобы кружить и шлёпать,Разрешать себе вольности,То есть клепать и лапать…

Может, и так,А вернее всего оноБудет один лишь шёпот.Кто его там услышит, приметитИсподтишка?Есть бормотание, тень, сон попутчика,Стрёкот —Феня кузнечика…Но, разогнувшись, травинка ему ответит.

ЛЕНА

Пятку целую, откуда струится свет,Коленную чашечку — нежную, грозную(прыгает звон монет).Женщина изнутри как винограда гроздь —Мёртвая ли, живая — видно её насквозь.

Ей от меня ничего не надо: «За мостик тот посмотри» —Или: «Пройдёмся по набережной».Зажигаются фонари, и через триКвартала ты понимаешь, чтоГазовый гомон фонарщиков был — химера, моргана, ничто,В жалком своём пальто,В полуприкиде: надо же: кораблиТонут….Это бубенчик, венчик невесты божьей, огня, земли…

«Ты становишься прозрачен…»

Ты становишься прозраченМир бежит внутри тебяИ невзрачные картиныИ красивый небосводВсе друг друга обтекаютВсе живут не тратя словПотому что меж словамиНеразобраны места

«И джинсы узкие эвфемерид…»

И джинсы узкие эвфемерид…Косухи, кухни, разведённый спирт….И этот миг — стозевный, внеземной,Как неприятель, тянется за мной.Бредущий вспять, лежащий средь заносья,Вселенную хватаю за нос я,Мне птицы с неба спецпаёк приносят,Но опадает зрелая земля.Я снег жую, я пью его и ем,Дневник природовеянья веду.Как погибать, так в лучшей из системВ одном коммунистическом году,

Не веря женщинам, которые слезуУронят, мужикам, забившим гроб.Или такому — вбитому в кирзу,Наколки собирающему, чтобС ним после говорили без тоски;Я реки знал, я знал материки.И если речь моя была бедна,То слово не находит никого,Так мёртвый, пролежавший ночь без сна,Глядит в пространство сердца своего.Он слышит тишину, и тишина —Кружение, мелодия одна.

КОСНОЯЗЫЧИЕ

И. Е.