Убить Первого. Том 4 (СИ) - Фаатович Иван "Wisenheim"

— Плевать, — фыркнул Эдван, — будет приставать к моей девушке — я ему все зубы повыбиваю, чтоб даже мысли не возникало больше. Ишь, распустил хвост, гадёныш, — проворчал он по-стариковски.

— Говоришь, как Боджер, — хохотнул Ян, вспомнив, как Лаут послал к Первому командира гарнизона. Старый кузнец его тоже ни во что не ставил, — но моё дело предупредить. А дальше сам.

Меж тем, к ним на стол, наконец, принесли еду. Запечённую крупную птицу, отдалённо похожую на куропатку, с поджаренным хлебом и чесноком, кувшин со сладковатой водой с привкусом яблок и небольшую бутыль, при виде которой улыбка Яна стала ещё шире. К бутыли прилагалось две медные чарки. Молодой стражник ловко откупорил сосуд и разлил прозрачную жидкость по чаркам. Эдван поднёс свою к носу и удивлённо взглянул на стражника. Пахло хвоей.

— Вересовка, — объяснил Ян, — алхимики делают, вот уже больше четырёхсот лет. У нас в долине много вереса растёт, вот они и придумали. Не всё же эликсиры всякие да вытяжки делать, верно? Эта, кстати, с примесью каких-то хитрых трав, да атрой заряжена. Специально для одарённых. Ну, поздравляю со вступлением в наши ряды, — сказал стражник и одним глотком опрокинул чарку в себя. Пожав плечами, Эдван тоже выпил свою одним махом и едва не закашлялся, когда жидкость обожгла горло. Непривычный к таким ощущениям, парень замер и приложил ладонь к груди, чувствуя, как волна тепла растекается по всему нутру, а в голове появляется лёгкий туман. Просидев так с пару минут под тихие смешки Яна, Эдван вздрогнул и помотал головой — чувство тепла почти ушло, как и лёгкое головокружение. Всё же, наполненное атрой тело Пруда справлялось с опьянением довольно быстро.

Ко вкусу вересовки Эдван остался равнодушен, особой прелести напитка он так и не распробовал, но и негативных эмоций он не вызывал. Вкус, как вкус. Жгучий, хвойный, с примесью каких-то трав и лёгкой сладости. Зато эффект от неё получился неплохой, напиток отлично справлялся с главной своей задачей — поднять настроение, расслабить, наладить разговор. Ян, будучи одним из самых молодых стражников, который ни разу не был за Ялью, весь вечер расспрашивал Эдвана о внешнем мире и его приключениях. Он был всего на пять лет старше парня. Дивился жизни людей в Долине Белой, бурно выспрашивал каждую подробность сражения с обезьянами, сочувствовал разлуке с друзьями. Разумеется, ему Эдван тоже рассказал версию событий, придуманную для Владыки. И к концу вечера, когда трактир почти заполнился стражниками и их друзьями, а вересовка подошла к концу, Эдван с удивлением отметил, что сумел наконец-то расслабиться. Напряжение внутри куда-то ушло и он впервые за долгое время почувствовал себя в относительной безопасности.

После трактира Ян отвёл своего нового друга к его комнате и, попрощавшись, удалился сам, не забыв ещё раз поблагодарить за рассказанную историю. Эдван проводил спину молодого стражника слегка задумчивым взглядом, после чего отворил дверь, вошёл внутрь и, положив костяной клинок на полку, упал на расстеленное на каменном полу покрывало. Лёг и замер, осознав, что за всё это время он так и не снял доспехов. Неуклюже поднявшись на ноги, Эдван замер в нерешительности перед постелью. Он думал снять доспех, но почему-то не мог это сделать. Каждый раз, как он брался за ремешок, что-то внутри поднималось и как бы отговаривало его. Однако, интуиция молчала, а значит, реальной опасности точно не было.

— Что за глупый страх? — нервно хохотнул Эдван, — я же… в безопасности? Да, верно, — пробормотал парень, уцепившись за правильную мысль. Он просто переутомился, привык за время путешествий к постоянному сну вполглаза в доспехах и чувству опасности. Так, сделав несколько глубоких вдохов, Лаут стянул с себя доспех Лунной тени, повесил его на специальную подставку, и поспешил лечь под покрывало. Правда, без доспеха стало ещё хуже. Он чувствовал себя совершенно голым. Немного подумав, Эдван взял с полки костяной клинок и положил рядом с собой. Стало получше, но всё ещё жутко.

— Первый побери! — фыркнул он, — ты же на Перевале Тысячи Гроз! В городе Агнара! Здесь куча мастеров Озера и нет никакой угрозы. Ты в безопасности. Да… точно…

Глубоко вздохнув, он мысленно повторил себе, что здесь ему ничего не грозит. Через полчаса такой своеобразной медитации это и вправду сработало, и Эдван сумел, наконец, заснуть.

*Верес — другое название можжевельника (Прим. Автора).

Глава 87. Ревность и Дом Начертания

— Говоришь, разбираешься в искусстве начертания, юнец? — смерив Эдвана насмешливым взглядом, протянул мастер Регин, вот уже пятьдесят лет занимающий должность главного мастера начертания на Перевале Тысячи Гроз. Он справедливо считал библиотеку и Дом своей вотчиной, куда обычно не принимали никого младше сорока. Во всяком случае, точно никого из вчерашних учеников.

Не то, чтобы существовал какой-то особый возрастной барьер или правило, просто обычно одарённые начинали интересоваться этим искусством всерьёз примерно, когда успевали перенасытиться сражениями, тренировками, и погоней за новой ступенью или званием в гарнизоне. Новые ранги в таком возрасте давались уже очень тяжело, среди бойцов даже существовало поверье, что если не достичь Озера к сорока годам, после уже нет смысла пытаться. Хотя это, конечно же, было чушью. Возраст играл свою роль, но зачастую дело было в нежелании рвать жилы для следующего ранга и сидеть в грозовом ущелье вместе с сопляками, ошибках в ранних тренировках, либо в банальной нехватке камней атры и других ресурсов.

Собственно, желание обзавестись последними и толкало одарённых в сторону каких-нибудь искусств. Алхимии, травничеству, кузнечному делу, начертанию, любому другому ремеслу или охоте на опасных тварей. И начертание мало кто выбирал — всё же, оно было почти таким же скучным и нудным, как алхимия, только без алкоголя. Увы, мастер Регин не мог научить, как с помощью своего искусства сотворить бутылку вересовки, да и не пытался. Он искренне считал себя и других мастеров выше столь низменных попыток привлечь соискателей. Может быть, именно поэтому в Доме Начертаний не было молодых, в отличие от алхимиков. Там новичков всегда хватало.

— Кое-что понимаю, — ответил Эдван безразлично разглядывая старика, — не мерь меня местной меркой, мастер. Я занимался этим ещё в Долине Белой.

— Ладно, — чуть скривившись, проскрипел Регин. Старый мастер был высоким, худым, и сморщенным, как сушеная слива, особое сходство с которой ему добавлял тёмно-синий халат и пурпурная рубаха, — за тебя просил Орм. Пошли, покажешь, что умеешь. Если ты действительно хоть самую ничтожную малость понимаешь в нашем искусстве, в чём лично я сильно сомневаюсь, то будешь почётным членом Дома Начертаний. Но учти! — ворчливо проскрипел Регин, — наше искусство требует полной самоотдачи! Я не потерплю халтуры! Если хочешь целый день бегать в грозовое ущелье, по трактирам, бабам, или куда там ещё молодёжь шляется, лучше сразу забудь!

— Не волнуйся, мастер, в грозовое ущелье я пойду только через пару дней, — отмахнулся от него Эдван, — тело ещё не привыкло к новому ядру.

— Надо же, — ворчливо фыркнул Регин, — хоть кто-то из молодёжи додумался, что развиваться надо постепенно. Редкое явление в наши дни! Всем обычно подавай всё сразу, первое ядро не успело оформиться, они уже второе лепят. Всё торопятся за ворота вылезти, Яль пересечь. Подвиги подавай! И какой у тебя ранг, сопляк?

— Шестой, — ответил Эдван и, в подтверждение своих слов отпустил атру внутри сосуда, позволив той открыто взаимодействовать с внешним миром. Он заметил, что из-за высокой насыщенности энергией здесь, в самом сердце Перевала, было довольно трудно почувствовать чужой ранг и даже самого лёгкого сокрытия хватало, чтобы исчезнуть. Конечно, от целенаправленного изучения чувством атры он бы не спасся без доспеха Лунной тени, но пока ещё никому не пришло в голову изучать его хоть сколько-нибудь пристально. Зачем? В конце концов, это тоже не так-то просто сделать, да и он уже не чужак.