Япония по контракту - Ольга Круглова

— Едем в магазин, — приказал Хидэо, — сначала надо купить футонг!

Как же это произнести: футонг, футон или фтонг? Трудное слово! Но очень нужное, потому что футонг — это постель: большое стёганое одеяло и толстый матрац с узенькой подушкой. На четвёртом этаже универмага, куда привела её Намико, она выбрала самый дешёвый футонг.

— Этот с синтепоном, — сказала Намико. — Шерстяные лучше.

Но шерстяные стоили почти втрое дороже, а ведь даже за синтепоновый ей пришлось отдать бумажку с четырьмя нулями, десять тысяч йен — по сегодняшнему курсу обменного пункта в Нарите — сто долларов. Намико заполнила бланк, который выдала кассирша.

— Завтра Вам доставят футонг домой, за это с Вас взяли лишние пятьсот йен. Мы, японцы, никогда не носим сами крупные вещи, их привозит магазин.

— Всё в порядке? — встретил их с улыбкой Хидэо.

Он оставался в машине просмотреть какие-то бумаги. Даже в субботу он работал. Согласно списку, заботливо составленному Хидэо, кроме футонга ей предстояло купить стол со стульями, холодильник и газовую печь.

— Я всё спланировал! Всё продумал, — горделиво улыбнулся Хидэо, — Вы не потратите слишком много денег! Я отвезу Вас в комиссионный магазин.

Магазин на узенькой улочке на глухой окраине напоминал лавку старьёвщика. Хидэо сам взялся выбирать мебель, переставляя обшарпанные стулья, передвигая облупленные столы. Наконец под грудой какого-то хлама он отыскал большой массивный стол и удовлетворённо сообщил:

— Этот годится! На случай землетрясения.

В своей жизни ей приходилось покупать разные столы: для работы, для еды… Стол для землетрясения она приобретала впервые.

— При первых толчках надо залезть под стол с подушкой на голове, — объяснил Хидэо.

Он даже попытался заставить её прорепетировать. Должно быть, только отсутствие подушки вынудило его отказаться от этой затеи. Столу с толстой доской столешницы и массивными ногами предстояло спасти ей жизнь, приняв на себя падающий потолок. Прочность стола извиняла его недостатки: отклеившуюся фанеровку, въевшуюся грязь.

— Ничего, стол почистят перед тем, как везти к Вам, — отверг возражения Хидэо и добавил строго: — Я отвечаю за Вашу безопасность!

Перепачкав пылью костюм, Хидэо ворошил старые железки, выбирая подержанную газовую плиту. Вечерело. За окнами запорхали снежинки. Из неплотно прикрытых дверей потянуло ледяным сквозняком. Пожилая хозяйка магазина с пухлым плоским лицом, смешно семеня ногами в коротких широких брюках, пошла зажигать круглую газовую печь. Отблески синеватого пламени странно шевелились на пожелтевшей бумаге ширм. От висевших в углу кимоно тянуло запахом плесени. Вокруг неё жил мир странный, нереальный. Она бродила между полок, слегка касаясь пальцами лаковых подносов, маленьких чашек с блёклыми хризантемами… Она была в Японии! Наконец Хидэо выбрал последнее — маленький холодильник. Ей осталось только заплатить непрерывно кланяющейся хозяйке. Сумма почти в точности совпала с тем, что оставалось в конверте.

— О, я всё подсчитал, — гордо улыбнулся Хидэо.

Он заботился о гостье, не жалея времени и сил! Она поблагодарила Хидэо от всей души и с наслаждением забралась в машину — там было тепло.

— Теперь ужинать! — весело приказал Хидэо, — Намико присмотрела тут один ресторанчик…

Двадцать шагов от машины до ресторана показались ей дальней дорогой. Пальто, казавшееся таким тяжелым в Токио, насквозь продул сырой холодный ветер.

— Обычный март в наших местах, — пожал плечами Хидэо.

— А в Токио тепло, — удивилась она. — Откуда такая разница в погоде на расстоянии всего в двести километров?

— Токийский залив омывается тёплым течением, а здесь, на севере Хонсю, тёплые потоки встречаются с холодными, потому климат так сильно изменяется на коротком расстоянии. Наш город стоит как раз на границе — у нас уже прохладно, но ещё растёт бамбук, как на юге. И есть сезон дождей. Севернее его уже нет. И бамбука тоже. — Хидэо объяснял, как школьный учитель, а она слушала, как прилежная ученица. От всех этих географических подробностей острова Хонсю теперь зависело, как ей жить, как одеваться…

Расталкивая лбами чёрные полотнища с белыми иероглифами, занавесившие дверь, они шагнули в уютное тепло ресторанчика. Супруги Кобаяси заученными движениями скинули у порога обувь, оставшись в безупречных носках. Она замешкалась. Нет, на ней не было драных носков. На ней не было никаких носков. В России это нормально — туфли на босу ногу. Но здесь… С минуту она колебалась — как быть? — с надеждой изучая ноги народа в маленьком зальчике. Надежды рухнули — обутых не было. Пришлось разуться. Супруги Кобаяси с интересом глянули на её ноги и деликатно отвели глаза. А она зашлёпала босиком по ресторану, затверживая ещё один японский урок — в любую минуту надо быть готовой предстать перед обществом разутой!

Навощённый паркет был абсолютно чистым, а главное, тёплым. Вслед за своими японскими спутниками она подошла к низкому столику, опустилась на подушку на полу. Попробовала сесть, как они, на колени, стараясь натянуть подпрыгнувшую юбку до сколько-нибудь приличного уровня. С юбкой дело обстояло терпимо, но вот с ногами… Через пять минут она поняла, что если не встанет сейчас, то без посторонней помощи не поднимется вообще. После мучительных поисков положения, в котором можно высидеть хотя бы полчаса, она устроила ноги сбоку стола, накрыв их пиджачком, чтобы её голые ступни не портили аппетит близко сидящим соседям — ресторанчик был крохотный, на шесть столов. Официантка положила в микроволновую печь какие-то белые трубочки, через минуту достала их щипцами, разрезала ножницами упаковочный полиэтилен, подала на металлической тарелочке… Трубочки оказались влажными махровыми салфетками. Последовав примеру Хидэо, она прижала горячую салфетку к лицу, почувствовала, как уходят усталость, озноб… За окном падал мокрый весенний снег. Крупные хлопья ложились на ветви крошечных сосен. Это были взрослые деревья, с оформившейся кроной, но ростом не более полуметра. Позади сосенок золотился в лучах фонаря низкий бамбуковый заборчик…

Официантка поставила перед ней продолговатый подносик, заполненный вещами красивыми и странными. Две чёрные лаковые чашки с крышками украшали золотые ветки, прочерченные тонко, легко. На маленьком прямоугольнике грубой серой тарелочки, корявой, как пластик засохшей глины, лежали какие-то белые ломтики, розовые дольки, фиолетовые шарики.

— Это солёные овощи: редька, чеснок, маленькие баклажаны, — помогла Намико.