Аргонавты - Антонио Дионис

Что же еще наобещал мне призрак? - терзался царь, не в силах вспомнить.

А ноги сами несли по тропинке, устланной белой отшлифованной морем, галькой, только мелкие брызги летели из-под сандалий, ударяясь в древесные стволы.

Кто ты? - вопрос у Афаманта вырвался раньше, чем царь успел подумать.

У самой воды, опустив голову, так, что концы длинных волос касались водной глади и, подхваченные незримым течением, колыхались, словно неведомые водоросли, сидела девушка. При словах царя она подняла на пришельца глаза.

Афамант заглянул в нереальную глубину зрачков и - в ту же минуту погиб. Любовь накатила волной, не оставив в сердце места ни былым привязанностям, ни обычным развлечениям, словом, всему тому, что доселе составляло жизнь Афаманта.

Кто ты? - уже тише, робея, повторил Афамант тотчас пересохшими губами.

Девушка молча изучала незнакомца. Нимфа пыталась отыскать, но не могла, те черты, которые так поразили ее в ту первую и последнюю встречу с человеком в темной пещере. Этот был строен, черноволос. Правильной формы нос и красивый овал кого-то напоминали. «Да это ж Гермес! - ахнула про себя нимфа, вспомнив ветреного сына Зевса.- Вот-вот, только бородки не хватает!»

Кто ты? И как попала сюда, прелестное дитя? - Афамант не мог справиться с охватившим его любовным трепетом. Все, что с ним происходило, так же мало было похоже на реальность, как облака в небе: существуют, но никто не коснулся.

«Нет, пожалуй, это не Гермес,- размышляла Нефела.- Уж слишком робок, и голос дрожит. Гермес, тот бы уж лапы тянул!» - и ответила простодушно:

Гусеницу ищу!

Афамант еще больше поразился, сам не осознавая, какие в нем в течение секунды произошли разительные перемены.

Гусеницу? -глупо улыбнулся царь: для любимой, хотя не понятно, зачем это ей нужно, готов Афамант с утра до вечера собирать гусениц, жуков и пауков.

Афамант наклонился к воде и, изловчившись, поймал пиявку:

Вот, прекрасная, хоть не гусеница, но очень похоже,- протянул пиявку девушке, ухватив двумя пальцами скользкую тварь.

Но не успел он остановить чудесную незнакомку, как девушка ухватила пиявку и тут же открутила ей то ли голову, то ли хвост, удовлетворенно рассматривая сочащийся кровью кусочек плоти.

Ты... Ты - самое удивительное, что я когда-либо видел!

Ты тоже странный!-охотно откликнулась девушка, поднимаясь с земли.

Ее единственным украшением были бледнорусые, подобные туману, волосы. Она смахнула мешавшую прядь, доверчиво протянула Афаманту руку:

Идем! А теперь ты покажешь мне, где растут розовые бутоны!

Зачем они тебе?

Я бежала за ними с гор,- туманно ответила нимфа, и заторопила,- так я жду! Или у тебя нет роз и других цветов?

Сколько угодно,- машинально пробормотал Афамант, только тут заметив: босые ступни царицы не касались росистой травы.

Ну-ка, прелестница! - Афамант решил, что пред ним насмешливый мираж, и тут же ухватил девушку за руку.- Расскажи, кто или что ты такое? Меня можно околдовать стройными ножками и чудесным личиком, но я вовсе не хочу, чтобы ты вдруг обернулась гадиной или...- поискал сравнения Афамант,- или гусеницей!

Я Нефела! - улыбнулась нимфа: ей, дочери небес, не было страшно или неуютно рядом с этим человеком.- Эхо напугала меня, и я примчалась спасти цветы от гусениц!

Достойное занятие,- согласно наклонил голову Афамант: о нимфах, их причудах, о плясках красавиц на шелковистых лугах он слышал от бродячих рассказчиков и кифаристов. Но одно дело слышать - совсем иное глядеть на безмятежное личико, спокойно повествующее, что делом чести для Нефелы - ловля гусениц!

Бред! - попытался стряхнуть наваждение царь. Но кто бы смог устоять пред красотой, к которой еще и примешивается привкус таинственного. Афамант, как в омут, бросился в охватившее его чувство, зачарованно следуя за Нефелой.

Царя охватило странное впечатление, что он давно знал и любил эту девушку. Что за беда, что встретил ее лишь теперь?

Я знал! - непроизвольно вырвалось из уст Афаманта.

Нимфа обернулась:

Знал? Ты знал, что я приду? Мне тоже часто снилось это место, твой сад, и кто-то, кого я никак не могла рассмотреть во сне, кто крепко держит меня за руку. Потому я и жила на горной вершине, что не по душе мне светлый Олимп и его пустые увеселения. Вечное лето, вечный день без смены рассветов закатами! Но теперь я знаю, что то было лишь преддверие того, что я сейчас ощущаю!

Влюбленным в каждом слове любимой чудится тот сладостный намек, которого, может быть, и нет в словах девушки.

Так ты разделяешь мои чувства?!-радостно вскричал царь.

Нефела просветленным взором обвела ночной сад. Деревья, затаив в листве терпеливое ожидание, казалось, тоже ждали ответа. Изредка в густой траве вспыхивали зеленые фонарики - то светлячки, расправив крылышки, перелетали с травинки на соседний стебелек.

Нимфа вздохнула: густой воздух, наполненный ароматами южной ночи, проник в легкие. Нимфы могли обходиться без еды, питья, одежды. Могли даже не дышать. Но дышать, оказывается, было приятно. Нефела улыбнулась, сверкнув жемчужной полоской зубов:

Да, это чувство, что я испытываю теперь, похоже на закат!

Афамант не стал вдаваться в подробности, счастливо уяснив: улыбка и эти сияющие глаза отныне и навеки принадлежат только ему. Правда, Нефела этого еще не знала.

Дворец, которым Афамант так гордился, нимфе понравился куда меньше. Ей, привыкшей к продуваемому всеми ветрами, что часто наведывали Нефелу в ее горном обиталище, ей показалось тесно и душно среди бесконечных перегородок.

Снаружи твой дом выглядит лучше! - походя заметила нимфа, стараясь не коснуться ступней грязноватого пола.

Я построю тебе другой! - воодушевленно пообещал Афамант.

И он тоже будет в саду? - обрадовалась Нефела.

Все, как скажешь, все, чего захочешь, любовь моя!

И, не чудо ли это, нимфа осталась! Она стала верной

женой и матерью двум прелестным близнецам, родившимся, когда подоспело время. А Афамант по-прежнему с обожанием, граничащим с умопомрачением любил эти прозрачные локоны и взгляд изменчивых глаз, цвет которых зависел от настроения.

И ведь все, все, чего не желала ее душа,- я готов был купить, убить, украсть ради нее! Шли годы - а я был счастлив, как юноша, впервые прикоснувшийся к розовым устам возлюбленной!

И не один из оракулов не смог предсказать, чем обернется эта страсть, это самоуничижение, которому был готов подвергнуть себя Афамант.

Некоторые, правда, укоризненно качали головой:

Виданое ли дело, чтобы жена всем заправляла в доме?! Ведь так и наши жены захотят, чтобы их мужья, подобно царю, служили им!

Но царь был счастлив и этими разговорами.

Есть ли предел человеческому счастью? И где начинается та грань, заглянув за которую пред тобой разверзнется чудовищная пропасть, в которой не видно дна - лишь чернота и беспросветность?

Проживи царь еще сотню жизней, тот злосчастный день и события, ему предшествовавшие, навечно врезались в память, не отпуская.

Тот день с самого утра выдался ветреным и хмурым. В небе, чуть ли не касаясь крыльями древесных крон, тревожно метались птицы. Осень пришла неожиданно, вдруг, в одну неделю сорвав листву. Голые ветви бесприютно тянули к серому небу беззащитные корявые пальцы.

Будет буря - надо получше укрыть детей! - сказал Афамант жене, прячась от пронизывающего ветра полой плаща.

Нефела же промолчала, подставляя лицо хлещущим струям дождя. Афамант долго просил не ходить нынче в сад, но Нефела, даже несмотря на погоду, заупрямилась, расплакалась. Женских слез царь видал во множестве. Можно бы было наполнить целое озеро, но мертвыми были бы его соленые воды: никому не дано привыкнуть к горестям и несчастью. Нефела плакала в последнее время все чаще, но стоило участливо спросить, что ж тревожит жену, она тут же замыкалась, сдерживала слезы или уходила к себе; Афамант, по настоянию любимой, пристроил к дворцу открытую террасу, где обычно проводила свое время нимфа.

Что с тобой? - добивался в отчаянии муж.

Я не знаю! Мне просто тоскливо и одиноко. Хочется чего-то, чему я не подберу названия!

Посмотри! - говаривал Афамант, приказывая принести детей, бойкого мальчугана Фрикса и хорошенькую Геллу.- Разве не тешится, не играет сердце, когда ты видишь чудесные детские лица и пальчики, что тянутся к тебе?

Да, конечно,- рассеянно отвечала нимфа, глядя в пустоту перед собой, словно видела там нечто, различимое лишь ей одной.

Желая развеять жену, Афамант объявил во дворце пир, в котором уже давно не звенели наполненные вином чаши и не звучали весельем голоса гостей.

Мы славно повеселимся - все приглашенные обещались быть! - в предпраздничной суете Афамант почти стал прежним: веселым, властным, дерзким. Он влетел в покои царицы, еще переживая все хлопоты, которые взял на себя в связи с празднеством.- Более сотни гостей соберется под нашу кровлю! - сиял Афамант.