Осколки неба, или Подлинная история “Битлз” - Юлий Буркин

– Папа, он орёт…

– Кто? – не понял отец.

– Пол. Он орёт.

Дверь теперь была открыта, и звуки, разбудившие супругов, стали значительно яснее. Нестройный звон гитарных струн и душераздирающие вопли.

– Иди и скажи ему, что если он немедленно не прекратит ЭТО, с гитарой ему придется расстаться, – сказала Мэри.

Майкл с воодушевлением повернулся, чтобы бежать, но его остановил голос отца:

– Эй!

Майкл обернулся.

– Скажи еще, что завтра я покажу ему кое-какие аккорды.

Голые пятки простучали по дощатому полу, и через несколько секунд в доме наступила долгожданная тишина.

– Боже мой, – перекрестилась Мэри, – что ж это такое происходит с нашим Полом? Он всегда был таким послушным…

– Ирландская кровь, – не без гордости пояснил Джим, вновь поудобнее пристраиваясь к теплому боку жены. – А помнишь мой «Оркестр Джима Маккартни»? Не за то ли, как лихо я играл на трубе, ты в меня и влюбилась?.. Все в нашем роду были людьми музыкальными. Помнится, папаша Мак'Гиэр такое вытворял на волынке, что как-то раз односельчане чуть было не спалили его дом…

Джим проснулся и, покряхтывая, натянул носки. Собираться нужно было побыстрее. Машиностроительная корпорация «Нэйперз» находилась на другом конце города, а в отделе утилизации нарушителей дисциплины долго не задерживали.

Прошлепав в одних трусах по коридору к туалету, он остановился в недоумении. Возле двери, энергично переминаясь с ноги на ногу, прыгал Майкл.

– Кто там застрял? – ткнул пальцем в дверь Маккартни-старший.

Вопрос был не слишком-то умен. Мэри он оставил в постели, и, выходит, кроме Пола в туалете быть некому. Майкл не удостоил родителя ответом, лишь, стиснув зубы, запрыгал еще интенсивнее. Отец подхватил его пляску, время от времени останавливаясь, чтобы постучаться.

«Это может оказаться и дизентерией… » – обеспокоенно думал он.

Вскоре к ним присоединилась Мэри. В Уолтонской больнице, где она служила патронажной сестрой, тоже не поощряли опаздывающих.

Через десять минут Джим принялся колотить в дверь кулаками и ногами. Майкл тихонько поскуливал в такт.

Щелкнул засов, дверь отворилась, и на пороге возник Пол. В правой руке он держал гитару. На лице его светилась мягкая мечтательная улыбка.

– Что ты там делал?!! – вскричал разъяренный отец семейства.

– Я дописывал песню, – невозмутимо ответил Пол и направился в свою комнату, напевая: «Знай, если я встречу тебя с другим, я убью тебя, детка!..»

Ошарашенное семейство застыло. Первым пришел в себя Майкл и, шмыгнув в туалет, задвинул засов.

Родительская пара, очнувшись, продолжила ритуальный танец.

Выйдя, Майкл глубокомысленно изрек:

– Хорошо, что наша фамилия не Моцарты.

– Это почему? – подозрительно поинтересовался отец, пропустив, как и положено ирландскому джентльмену, даму вперед, хоть и рисковал при этом чистотой своих кальсон.

– Тогда Пол запихал бы в сортир весь симфонический оркестр.

Новый учебный год Пол начал другим человеком. Вообще-то, средняя школа с пышным названием «Ливерпульский институт» Полу нравилась. Она вполне устраивала его. Дорога в высшее учебное заведение была отсюда прямой. А отец много раз повторял ему: «Приличный аттестат, сынок, главное, что тебе нужно. Или ты хочешь, как я, всю жизнь заниматься отходами?»

При всей своей любви к отцу и ко всему, что с ним связано, заниматься отходами Пол не хотел.

К необходимости носить форму и нелепого вида эмблему школы он до сей поры относился философски. «В конце концов, я – ребенок, – рассудительно говорил он себе. – А это обязывает. Мир принадлежит взрослым, и когда-нибудь он станет моим…»

Но сегодня с ним творилось что-то непонятное. Он не узнавал своих педагогов, а они не узнавали его.

Учительница английской словесности мисс Мэйфилд, двадцатипятилетняя пухлая шатенка с рельефным бюстом, всегда казалась ему симпатичной женщиной. К тому же ее декольте всегда было чуть глубже, чем у других, а юбка – чуть короче.

Порой Пол даже представлял себя взрослым и преуспевающим, прогуливающимся с нею под руку в сквере возле отеля «Адельфи», самом роскошном местечке города. Но мечты эти были робкими и совсем еще детскими.

Однако сегодня какие-то новые флюиды витали в сентябрьском воздухе Ливерпуля…

– Юные джентельмены, – как всегда высокопарно обратилась мисс Мэйфилд к ученикам, – запишите… – Она повернулась к классу спиной, приподнялась на цыпочки и, громко диктуя по слогам, начертала мелом на доске фразу: – «Только знание литературы Соединенного Королевства сделает нас настоящими мужчинами».

Заканчивая, она слегка оступилась и соблазнительно качнула бедрами.

– Ну-ну, – неожиданно для себя произнес Пол вслух.

В классе раздались смешки.

– Кто это сказал? – чуть порозовев, обернулась мисс Мэйфилд.

– Я, мэм, – признался Пол. Он всегда был правдивым мальчиком.

Класс притих.

– И что же вы имели в виду, сэр?

Пол нервно вздохнул и вдруг, назло себе, отчеканил:

– Я имел в виду, что не только знание словесности сделает нас настоящими мужчинами.

– А что же еще? – глядя ему прямо в глаза, опрометчиво настаивала учительница, надеясь вызвать оторопь в душе зарвавшегося ученика.

– То, что есть у каждой девочки, мэм, – не отводя взгляд ответил Пол. – Даже у вас.

На миг под потолком класса повисла звенящая тишина, но тут же лопнула громовым хохотом.

– Покиньте аудиторию, мистер Маккартни! – неожиданно тоненьким девчоночьим голосом воскликнула мисс Мэйфилд. – Вон!.. – И вдруг улыбнулась. Все-таки, она была неплохим человеком.

Выйдя в коридор, Пол хотел было спрятаться под лестницей возле спортивного зала – в пристанище всех школьных хулиганов, надежно охранявшем их от стального взгляда директора «Ливерпул инститьют». Но передумал. Его распирала гордость. Он пытался согнать с лица улыбку, но она сама собой появлялась снова.

«И все-таки я еще прогуляюсь с ней возле „Адельфи“, – сказал он себе, усевшись на подоконник, – дайте только время!»

Время!

Он засвистел «Rock Around The Clock»[2] Билла Хейли и принялся ставить в воздухе аккорды на грифе гипотетической гитары.

Дрыгая ногой, он досвистел уже до третьего куплета, когда хрипловатый ломающийся голос заставил его вздрогнуть и вернуться к реальности:

– Тут не ля-минор, а ля-мажор. Вот этот палец – сюда.

Ужасного вида парнишка – неопрятно длинноволосый, одетый в розовую рубашку, канареечный жилет и затянутый в комично узкие короткие брюки, – бесцеремонно ухватил Пола за средний палец правой руки и, согнув его, установил в верную позицию.

Парнишку этого, в данный момент по-видимому тоже удаленного с урока, Пол замечал и раньше. Не заметить его было трудно. Хотя то, как необычно он пострижен и одет, не казалось сознательным вызовом. Для этого ему не хватало необходимого шика и блеска. Если уж брюки короче и уже нормальных, то они должны быть новенькими, с иголочки. Если волосы много длиннее положенного, они должны быть чистыми, ухоженными, завитыми на кончиках, а не висеть сосульками, как пряди конского хвоста…

Было вероятнее, что странный вид этого пацана теснейшим образом связан с финансовой несостоятельностью его родителей… Он учился классом младше Пола, а выглядел еще моложе. Наверное, он жил где-то неподалеку от дома Маккартни, во всяком случае, Пол не раз видел его на верхнем этаже автобуса № 86, на котором добирался в школу.

Раньше Пол просто проигнорировал бы его. Но сейчас тот задел его за самое сокровенное.

– Ты что, умеешь играть на гитаре?

– Я? – зачем-то переспросил тот. – Я-то умею. – Его речь была медлительной, словно он с трудом преодолевал некий незримый барьер между собой и собеседником. Он слегка прищурился и, пронзительно глянув на Пола, вдруг спросил:

– Скажи, а твой прадед случайно не зарубил топором двух своих маленьких племянниц?

– С чего ты взял? – оторопел Пол.

– Да нет, – потупился парнишка, – это я так, к слову… – Он помолчал, а потом, как ни в чем не бывало, продолжил: – Мы все умеем играть. У нас своя группа, называется «Бунтари». Недавно в «Клубе Британского Легиона» мы заработали десять фунтов…

Пол присвистнул. Это же целое состояние! Самое дорогое, что у него есть, гитара, стоит от силы семь!

– А где вы взяли инструменты?

– Инструменты? – словно не понимая о чем речь, уставился на него парнишка. – Какие инструменты?

– Ну, на которых вы играете.

– Играть можно на всем. На ветре, на глади воды, на пучках перекати-поле, на струнах собственных вен…

Пол поводил перед лицом собеседника ладонью. Тот не реагировал. Похоже, он впал в транс.

– …на ушах слона и на пуговицах ширинки. На шаровой молнии и на…

– Эй! – крикнул Пол.

Парнишка вздрогнул, и туман в его глазах рассеялся.