Секс и город Киев. 13 способов решить свои девичьи проблемы - Лада Лузина

«Да ей нужно только одно: чтобы я вовремя кормила ее, и желательно печенкой!» — обиженно говорила себе я, глядя на равнодушную мордочку сфинкса своей домашней любимицы, лишь изредка и исключительно по собственному желанию удостаивающую меня права подержать ее на коленях. А потом в гости ко мне приехал друг, ставший невольным свидетелем скрытого: как только за мной захлопывалась входная дверь, кошка бросалась в коридор, заливаясь горестным плачем. И сидела у порога часами, ожидая возвращения блудной хозяйки…

Да, порой холодный взгляд, невозмутимый вид и нарочитая самостоятельность женщины-«кошки» могут вывести ее поклонника из себя. Она настолько непредсказуема, что кажется вероломной, настолько независима, что мнится самовлюбленной, столь непроницаема, что представляется неуязвимой. Так притягательна и недостижима, что руки чешутся придушить… Как иначе обрести власть над ней? Сиамская, сибирская, блондинка или брюнетка — эта гордячка никогда не покажет вам своих истинных чувств, не будет вилять хвостом, не кинется на шею.

И возможно, вы так никогда и не узнаете, что испытывает она, когда за вами закрывается дверь…

Стерва — героиня нашего времени

Когда-то, в начале своих журналистских метаний, я изваяла статью, где назвала Аллу Пугачеву стервой superstar. Эту пробу пера я запомнила на всю жизнь. Во-первых, меня долго ругали за злобность стиля. Во-вторых, после ее публикации я получила первое возмущенное письмо от читателей: «Как вы смеете обзывать так гениальную примадонну! Сами вы стерва!» — и искренне удивилась: «Вот так польстили! Мне же до стервы еще расти и расти! То ли дело Алла Борисовна!»

Ну а в-третьих — и этим я горжусь до сих пор! — я стояла у истоков дальнейшего перерождения понятия «стервы» из ругательства в коленопреклоненный комплимент.

Это сейчас, пять лет спустя, я регулярно натыкаюсь на телепрограммы и статьи на тему: стерва — это хорошо или, может, плохо? По мне, ответ однозначен: окрестить даму данным эпитетом — все равно что снять перед ней шляпу. И на вопрос: «Какой такой великий смысл я вкладываю в это слово?» — я всегда рассказываю анекдот про ту же Пугачеву, которую по-прежнему считаю бесспорным лидером всех стерв всея бывшего СНГ:

Организатор концерта в ужасе подбегает к Кристине Орбакайте:

— Что делать? Филипп на сцене поет, а ваша мама в бассейн с крокодилами упала!..

— Ваши крокодилы, вы их и спасайте…

Мораль: стерва — это женщина, которая может перегрызть горло даже крокодилу. О таких мелочах, как остановить коня на скаку или войти в горящую избу, можно даже не упоминать.

И это отнюдь не означает, что она — отталкивающая, мужеподобная бой-баба с дебелыми кулаками и волевым подбородком Жана Марэ. Как раз наоборот. Если бы пришлось выбирать идеальную стерву, достойную представить свой вид в палате мер, — ею, безусловно, была бы героиня Шерон Стоун в «Основном инстинкте». Истинные стервы всегда соблазнительны, ухожены, дорого одеты — ибо они как никто другой знают себе цену. Их обувь стоит тысячу долларов, а улыбка — миллион. Они женщины на все сто. За исключением одного-единственного малюсенького процента, который издавна почитался основополагающим дамским достоинством, — они не бывают слабыми.

Стерва — женщина, способная побеждать наравне с мужчиной. Более того — победить мужчину. И если твой партнер ревет: «Ну ты и стерва!» — он может не любить тебя, бояться, ненавидеть, но он не способен тебя не уважать. Крик: «Стерва!» — бешенство сильного пола, который неожиданно утратил свое эксклюзивное право первенства.

Как образ, стерва существовала всегда: начиная с романов классической литературы и заканчивая современными «мыльными» операми. Красивые, хитрые, умные, на все способные злодейки были необходимой антитезой положительной «розовой» героини. Они успешно портили всем жизнь сколько могли и всегда в конце получали по заслугам.

Но эпоха изменилась, и плохие девочки, умеющие зубами и когтями отвоевывать свое место под солнцем, вышли на первый план. Их больше не ставят в угол — их ставят в пример. Теперь Джен Эйр — просто наивная дуреха. На ее место пришли Джеки Браун, неистовая Лаки Джекки Коллинз и современная Золушка, «охота» на которую продолжалась поочередно по всем каналам. Героиня нашего времени — это женщина, которая удачно всех обокрала, в идеале — перестреляла, с кем надо переспала, его же послала, ушла от преследования и наконец-то почувствовала в себе силы и средства стать настоящей леди. Иными словами — стервь чистой воды… Впрочем, нет, теперь их называют уже по-другому — ласкающим словосочетанием «очаровательные стервочки».

Подобно небезызвестной китайской императрице, эти девочки могли бы сказать: «Тому, кто испортит мне настроение на один вечер, я испорчу его на всю оставшуюся жизнь». Они — «сильные женщины», которые не плачут даже «у окна». Что бы ни случилось, они не сходят с ума, а сводят счеты. Не заламывают руки, а переламывают хребет своим врагам!

Вы никогда не увидите в их глазах небесно-лазурной пустоты и восторженности. Их взгляд — два пистолетных дула со взведенным курком. Стерва неотделима от понятия «стержень». Тот самый железный стержень в характере, что невозможно ни согнуть, ни сломать, и нарываться на него столь же безрассудно, как бросаться грудью на копье.

Но именно в силе и есть их главная слабость. Если господь создал женщину глупой, чтобы она могла любить мужчину, то — увы — стервы слишком умны на свою голову. Слишком сильны, чтобы найти себе защитника. Слишком самодостаточны, чтобы быть вдвоем с кем-то. Они, достигшие почти идеального андрогенного единства красавицы и воина в одном лице, всегда рано или поздно сталкиваются с проблемой: «И кого же в любовники? И найдется ли пара вам?»[2]

«Ах, несчастная женщина Алла Пугачева, — сказал мне как-то один знакомый. — Она же не любит своего Киркорова…» «Ошибаешься, — ответила я. — Пугачева — несчастная женщина именно потому, что в состоянии любить только Киркоровых. Ибо какого бы мужчину ни поставили рядом с ней, на контрасте он все равно окажется всего лишь трогательным “маминым мальчиком”».

Женщина, которая платит

Официант приносит счет, и ты берешь его раньше своего кавалера. Прикуриваешь сигарету прежде, чем мужчина успевает услужливо щелкнуть зажигалкой. Открываешь дверь быстрее, чем он вспоминает о своем долге джентльмена — распахнуть ее перед тобой. Сначала выходишь из машины, а уже затем удивленно замечаешь протянутую тебе руку.

Ты поступаешь так автоматически. Это не принцип — просто привычка к самостоятельности. Но она, уже въевшаяся в подкорку мозга, сильнее любого принципа.

Речь идет не о феминистках, не об амазонках, содержащих альфонсов, — о проблеме куда более незаметной, но гораздо более актуальной. Не об исключении — о правиле: о целом поколении женщин, привыкших сами расплачиваться по счетам в прямом и переносном смысле слова. Собственноручно решать свои проблемы и отвечать за свои поступки. Они не обязательно зарабатывают миллионы, однако вполне способны обеспечить себе прожиточный минимум: оплатить модную одежду, косметичку, теннис, мобильный телефон, квартиру, отпуск.

Это женщины, которые вроде бы не нуждаются в помощи мужчин.

Прочитав один из моих опусов в «Женском журнале», завершающийся радостным пассажем «Главный плюс быть женщиной в том, что она может заставить мужчину заплатить за все!», моя сотрудница задумчиво произнесла: «Так-то оно так, но… как по мне, легче платить самой. Дешевле будет. Не нужно ни хитрить, ни просить, ни отчитываться. Ты сама себе хозяйка».

С подобной аксиомой трудно спорить. Финансовая суверенность превращается в нравственную, психологическую. Ты можешь потратиться на любую, ненужную и такую желанную финтифлюшку, и никто не упрекнет тебя за транжирство. Никто никогда не крикнет в сердцах: «Я потратил на тебя целое состояние, а ты!..» Нет обязательств, не существует ограничений. Свобода! Независимость! Они дают ощущение полета. И мы забываем, что пессимистические философы давно уже доказали: любая независимость рано или поздно оборачивается зависимостью от собственной независимости. И это, увы, тоже аксиома.

«Представляешь, мне ни разу в жизни не удалось съездить в отпуск вместе с любимым, — призналась как-то подруга Наташа — известная певица. — Любимые менялись, ситуация — нет. Никто из них не был в состоянии оплатить вояж не то что за нас, даже за себя самого. Я могла бы, конечно, заплатить за двоих, но это же унизительно…»

Нормальная женщина, поднявшаяся на несколько ступенек благосостояния, уже не может быть с мужчиной, зарабатывающим меньше ее. Но в то же время ей, вкусившей свободы, тяжело также оказаться с человеком, выше ее по положению и богатству, поскольку рядом с ним она автоматически теряет столь привычное чувство независимости и собственного превосходства. Она уже отвыкла играть вторую роль, растеряла багаж невинных дамских хитростей и ухищрений — у нее нет опыта уступать.