Отражение - А Голубчиков

На поверхности снова оказалась мысль о Дэне. Она, видимо, была сестрой-близняшкой с предыдущей. Но в то же время, было еще что-то...

Какой-то луч, сильный энергетический портуберанец вспыхнул над головой, но оторвался от головы и вылетел сквозь стену на улицу.

Плевать. Несколько минут побродит по жизни без меня. В путь, мысли мои, мой эскадпрон гусар летучий. А я, как лучший полководец, последую за Вами. Как Мюнхаузеен за ядром, я ринулся в пучину воспоминаний, в тот момент, когда я познакомился с Дэном.

Как сейчас помню, отдыхал я тогда на Азовском море дикарем. Была ночь или нет сказать сложно, ибо обступившие со всех сторон небо тучи поглотили всякое упоминание о существовании небесных светил и ввергли Землю-матушку в пучину мрака, время от времени прорезаемой кинжалами молний и громовыми ругательствами Отца Нашего Небесного.

Ветер разбушевался не на шутку и заснуть в качавшейся словно колыбель машине мешало только беспокойство, что пока будешь почивать, автомомиль может превратиться в эдакий кораблик и отправиться в недолгосрочное плавание на дно морское, подгоняемй взрывами стихии. Море бушевало, словно разъяренный лев; волны набрасывались на берег и разбивались о него на мелкие осколки. Такая погода мало отвечает желаниям любго нормального человека, приехавшего на море с единственным и вполне естественным желанием отдохнуть, пожариться на солнышке и заработать рак кожи, но и желания заявить о своем несогласии господам Зевсу да Посейдону как-то не возникало, и я сидел в машине глядя в потолок и играл с собой в игру "а-вот-и-не-доплюнешь".

В один момент я поднялся полюбоваться на стихию, но взору предстали лишь плотными потоками стекавшие по машине брызги слюны разъяренного Зевса да бледный огонек, пробивавшийся сквозь все это безобразие из соседней палатки, стоявшей метрах в двадцати от моего "Жигуля".

Вдруг раздался крик, который я сперва посчитал воплем чайки, увидевшей. что ее птенец наконец-то решил полетать да забыл, что за окном несколько не подходящая погода. Потом крик повторился и уверенность в его человечности перестала вызывать сомнения. Я огляделся по сторонам. Слабый лучик в темноте разбрызгивал драгоценный свет во все стороны, то ли приглашая к столу, то ли зовя на помощь. Одной рукой доставая свой старый дорожный фонарик, я другой уже открывал дверь, из-за этого фонарик, не успев задержаться в руке, свалился на пол и покатился под кресло. Когда же его свет вновь увидел тьму, крики стихли. Я направился к палатке соседа, в правой руке зажав нож, в левой - волю, а фонарик-шахтерка прочно сел на голову, не заставляя думать о таком пустяке, как свет Божий.

Дело было туго. Палатку упорно несло к берегу, огонек перестал трепыхаться, брезент и веревки превратились в Людоеда-Колобка, в чреве которого, по всей видимости (или слышимости), кто-то находился. Попытка развязать путы не привела к положительному результату, а тратить на это бесполезное занятие мое драгоценное время я не собирался, поэтому в дело пошел нож. Неглубоко войдя в мокрое лоно палатки, дабы не поранить таящееся внутри существо, нож вспорол ее брюхо и взору предстало странное зрелище: ноги безвольно лежали на земле, брезент развевался порывами урагана, веревки хлестали меня по лицу и рекам, как гигантские тычинки уродливого цветка-мутанта, голова, если она еще была, скрывалась в протном узле брезента. Новое движение ножа и пуповина, обвивавшая шею парня ослабла и выпустила на волю заново рожденного человека. Хотя, как сказать рожденного, если ни одного признака жизни не прявлялось. Я подхватил его на руки и, словно любимую девушку, пронес несколько метров, уложил в машину.

При тусклом свете салонных ламп все оказалось не так уж плохо.

Мерное дыхание и слабый спокойный пульс подобно Доктору Айболиту утверждал, что все в порядке и пациент спит. Теперь стоило позаботиться о его пожитках. Стоило мне об этом подумать, как очередная тарелка полетела от Зевса в сторону Посейдона, вычертив в уставшем плакать небе неровный свет. Удар пришелся немного не по адресу - молния угодила в дерево, под которым стояла палатка горемычного соседа, дерево упало, придавив вспоротый комок брезента и дав мне счастливую возможность не высовиваться более наружу.

Прошло еще немного времени, когда я стал свидетелем самого замечательного события в своей жизни - рождения человека. Бледное лицо его сперва порозовело, потом на нем стали появляться выражения блаженства и удовлетворенности. Спустя еще какое-то время он беспокойно заворочался, взмахнул рукой и ударил ею о дверь. От удара он проснулся, резко сел, взглянул удивленно на меня, отпрянул немного, насколько позволяли его поза и размеры машины, после чего обернулся и спросил, что, собственно, случилось. Так мы и познакомились. С тех пор я не представляю. как жизнь могла иметь какой-то смысл и как идти по выложенной дорожке из желтого кирпича, когда мы не были вместе. Все это шло до настоящего момента. Но тут на пути стал замок завистливой старухи Бастинды и все пошло прахом. Черт, как обидно... не бойся друзей- в худшем случае они могут тебя предать Не думал, не гадал. чтотакое с Дэном произойти может. Но за ошибки надо платить, обоим...

- Джим, а что может сделать второе Я?

- Понятия не имею.

- Ты что, о х..., то есть..., это какая то ошибка. Ты должен знать !!!

- Нам не дано предугадать...

- Сволочь!

Молчание. Джим замолчал, не ответив на вопрос. Да это БУНТ!

Неподчинение.Наверное, что-то в программе. Вечно эти мастера-программисты чего-то недоглядят... Хрен его знает, что такое? Как выйду из игры, разберусь. А пока, попробуем сделать невозможное. Только надо немного поднатужиться. В этот момент стену пронзил темно-коричневый луч и больно резанул по глазам. Дима пощурился. Мне же как обухом ударило Дэн. Пока он не изчез, я выскочил из собственого подсознания и помчался навстечу неведомому.

Глава четвертая.

А оказался на площади перед Белорусским вокзалом.

Солнце освещала грязь и слякоть, с которой власти так и не научились справляться. В неравной борьбе как всегда побеждала природа. По тому, что в голове играл старик AEROSMITH и мысли блуждали от оценки внешности водителя, протиравшего стекло своего седана, до восклицаний в адрес мэра, надстроившего площадь перед вокзалом, разрядившей многочасовые пробки на Тверской, стало ясно, что голова, в которой нашлось столько свободного места, что в нее влез я со всеми своими проблемами, принадлежала именно Дэну. Учитывая, что эта дребедень мне была совершенно не интересна, я ошарашил его мощным ударом мыслей о Лене. Знаете, что такое гидро-удар? Это когда в трубах резко возрастает давление и они лопаются во многих местах одновременно. Так вот, последствия такого удара - семечки, по сравнению с тем. что заииграло в этой голове. Все фантазии и факты, смешавшиеся в коктейле Молотова теперь подорвали и мое сознание.