Отражение - А Голубчиков

Голубчиков А

Отражение

А.Голубчиков

Отражение

Всему свой час, и время всякому делу под небесами:

время родиться и время умирать,...

время разрушать и время строить,...

время разбрасывать камни и время складывать

камни, ...

время молчать и время говорить.

Соломон Мудрый.

Глава первая.

Шоссе, залитое светом галогеновых реклам шло в горку и сворачивало вправо. Пусть прошел дождь, асфальт уже высох под раскаленными шинами автомобилей. Дорога вела к Шереметьевскому аэропорту.

Сегодня, наступившее всего десять пару минут назад, начало свою атаку с телефонного звонка. Он раздался сразу после того, как Кремлевские куранты по радио пробили полночь.

Когда я поднял трубку, до боли знакомый голос произнес мне такую фразу, что у меня сжалось сердце и педаль акселератора впечаталась в пол авто. Несмотря на то, что голос я знал, тот, кто его произносит никогда не попадался мне на глаза. Возникало ощущение, что этого человека вообще не существует.

Впереди образовалась пробка. Ну что поделать. Больше ничего изменить нельзя. "Но может он солгал, может она останется жива ..."- трепетно боролась за свое существование другая мысль. "Нет! - безапелляционно заявляла прагматическая часть сознания, - Если в первый раз он сказал правду, то зачем ему лгать теперь."

Машина медленно продвигалась в общем потоке.

В прошлый раз звонивший сообщил, что Дэн попал под поезд в метро, а нынче, что скоро Алена покончит с собой в ванной комнате аэропорта.

Пробка не желала рассасываться. Впереди засверкали милицейские огоньки.

Колонна просачивалась между ограждением ГАИ и полосой симметрии.

Справа Toyota поцеловала КАМАЗ. Водитель иномарки спорил с камазистом кто прав, кто нет. Но та авария, из-за которой поднялся сыр-бор была впереди.

На носилках лежало покрытое бывшей когда-то белой простыней тело.

Над изъятием же второго возились несколько человек. Но без автогена им не обойтись, как пить дать.

Жигуленок, окрашенный в красно-синие отблески сирен, обнял фонарный столб. Рядом на асфальте лежало то, что при большой натяжке можно было назвать телом. К нему подошли люди с носилками и водрузили бесформенную массу на брезент. Слипшиеся от крови волосы спадали до земли. Санитар заправил их на носилки и покрыл все это свежей простыней.

* * *

Аэропорт казался крепостью, в которой скрыто множество тайн, освещенное тысячами огней. Машина легко взлетела на экспресс-стоянку. Не прошло и минуты, как я добежал до центра зала и замер. "Он не уточнил в какой именно "комнате" это произошло." Эта мысль прошила меня насквозь. Он не сказал этого, значит есть надежда, что все это чушь, брехня сумасшедшего.

Я начал осматривать зал в поисках указателя, как, видимо, вся нервотрепка последних дней сделала свое дело: голова закружилась и я свалился в ближайшее кресло. Чуть ли не в то же мгновение уже я стоял на ногах, однако от чего-то возникло ощущение, что мое мгновение прошло в этом мире путь в несколько минут.. Впрочем, что только подчас не мерещится людям. К моменту, когда я очухался, мой организм уже вовсю сопротивлялся пытающейся вырваться на мраморный пол китайской кухне. Зажимая рот рукой, я продолжил искать глазами МэЖо.

Пробегая в дверь долгожданного заведения, я задел какую-то женщину, хотел извиниться, но рот был занят, а женщина даже не обратила на мой проступок ни малейшего внимания - так спешила открыть дверь в дамскую комнату.

К тому времени, как я покинул вышеуказанное заведение, вокруг соседней двери уже собралась толпа, проворный клерк с матюгальником спроваживал митингующих далеко за пределы аэропорта. Оглянувшись, я убедился, что жаждущие посещения дамской комнаты явно принадлежали обеим половинам человечества. На вопрос моего любопытствующего и уже облегченного от острот китайского ресторана тела ответы окружающих не сыпались, как из рога изобилия. Но изо всего сказанного я понял одно: внутри стреляли.

К двери пробивался страж порядка. Я его сразу узнал. Его лицо встретилось мне во время аварии на хай-вее. Ничего у них работенка, приходится...

Стоп!!! Туалет, о котором говорил ОН вполне может быть этим туалетом.

Через пятнадцать минут вынесли носилки, накрытые белой простыней. Я подбежал к ним, когда санитары уже выходили из зала, и, успев обогнать охранника в попытке мне помешать, откинул простыню. Все, что мне удалось увидеть - это короткую стрижку крашенных перекисью волос, золотую цепочку и черную дыру вместо лица.

"Вы ее знаете?"- спросил охранник, доставая блокнот. Последовавшее за этим вопросом "НЕТ" отсекло всякие сомнения у этого человека и носилки понесли дальше. Я, не останавливаясь но сбросив темп до прогулочного, пошел к машине, доставая бипер из кармана слаксов.

Глава вторая Дверь открылась и Джим пожелал мне доброго вечера.

- Доброй ночи, приятель,-поправил я его.

Скинув куртку и ботинки я вошел в комнату. Возле клавиатуры лежали очки и перчатки.

- Хочешь развлечься?-Джим был в своем репертуаре.

- Нет! Я хочу отдохнуть и убивать!-Спать не хотелось, а время скоротать было просто необходимо.

- Ну, это одно и то же.

Все готово. Очки на месте. Сенсоры прикреплены. Перчатки на руках.

Тело расслаблено в кресле. Джим начинает сеанс.

В голове пронесся слабый свист. Темнота, хоть выколи глаза. Мягкий голос из охватившей меня пустоты произнес:

"Здравствуй снова. Как самочувствие?"

"Хреново,"- подумал я и машина считала посланную информацию.

"Жаль. Надеюсь, это маленькое шоу развеет твои проблемы. Сейчас сканнеры считают информацию о прошедшем дне и мы начнем." Темнота начала рассеиваться и надо мной засияло расцвеченное техникой ночное небо, а снизу, в сотнях метрах под ногами, сверкала огнями баров, казино, ресторанов, больниц и отделений милиции, окон неспящих в этот час москвичей и уличными фонарями столица единого евро-азиатского союза. Падал снег. На московских тучах лучи выписывали огромную надпись "Счастливого Нового 2012 года, Господа".

В ресторане "Седьмое небо" постаревший Валдис Пельш с какой-то молоденькой теле-попкой вели "Огонёк".

Я их заметил, когда оторвавшись от крыши ресторана, ринулся в Останкинский пруд. В пятидесяти метрах над коркой льда я рванул рычаг и ... вовремя успел это сделать. Ведь промедли я еще сукунду, и мои мозги промывала бы холодная вода и камеры телевизионщиков.

Крылья планера вывели меня из пике; в метре от земли я уже летел горизонтально, а потом начался подъем. Близко, очень близко, проплыли верхушки деревьев парка; подо мной протекла улица Королева.

Озираясь по сторонам, я упустил из виду цель, в которую стремительно неслось мое тело. Когда руль был плавно потянут на себя, было уже поздно. Стекло лопнуло, разлетелось тысячью осколков, один из которых прошил планер насквозь и зацепил мне икру, и эта туша - я в скафандре- влетела в комнату давно опустевшей хрущевки. Темные стены сохраняли на себе следы размокших и выцветших обоев, паркет не имел и вида былого великолепия под слоем пыли и грязи, который с неохотой откатился, стоило моим ногам коснуться пола.