Неуловимая невеста - Валери Кинг

Карлтон откинулся на лоснящуюся спинку дивана, разглядывая профиль собеседницы.

– Разумеется, он хочет этой свадьбы, – возразил он, пытаясь успокоить ее. – Зачем тогда ему было приезжать, если бы он не хотел?

Джулиан метнула на него острый взгляд.

– Вы слишком легко ответили, мистер Фитцпейн, – сказала она. – Боюсь, вы только убедили меня, что мои подозрения верны.

– Вы хотите сказать, что я обманываю вас?

– Нет, – ответила она медленно. – Но мне показалось, что вы сказали это чересчур уверенно.

Он улыбнулся.

– Возможно, вы правы. Но понимаете ли вы, в какое неловкое положение вы поставили меня как друга Карлтона?

– О да, – ответила она. – Да, конечно, понимаю. Как глупо с моей стороны! Я не стану более злоупотреблять вашей любезностью. Не будете ли вы добры пригласить его светлость ко мне? Теперь я понимаю, что должна обратиться с этим к нему самому. Чтобы у вас не сложилось дурного мнения обо мне, признаюсь вам: я опасалась, что он не захочет быть со мной откровенным. – Он заметил, что на ее ресницах блеснули слезы. – Я попросту боюсь, что вскоре вступлю в брак, который не принесет радости и утешения ни лорду Карлтону, ни мне.

Он ощутил огромное, почти непреодолимое желание обнять ее, поцеловать, успокоить. А она вдруг рассмеялась и, достав вышитый белый платок из кармана своей накидки, сказала:

– Ну вот, теперь вы будете думать, что я просто глупая гусыня.

Она приложила платок к уголкам глаз, а лорд Карлтон вдруг понял, что по какой-то причине его невеста на самом деле совсем не хочет разговаривать со своим женихом. А он в этот момент чувствовал, к своему удивлению, что не хочет причинить ей боль или смутить ее своим притворством. Просто находиться рядом с ней и слушать ее сокровенные мысли было сродни райскому блаженству. Какая-то часть его души, до сих пор ему неведомая, вдруг раскрылась в этот момент тихой близости, и он решил, что не совершит ничего, что могло бы омрачить эти блаженные минуты наедине с ней.

Он ясно сознавал, что чем дольше он поддерживает ее в заблуждении, что перед ней Эдвард Фитцпейн, тем труднее ей будет поверить ему потом, когда она узнает, кто он в действительности. Однако он просто обязан был узнать, что же она намеревалась сказать Эдварду. Он хотел видеть выражение ее глаз, когда она будет говорить о своих сомнениях, о своих волнениях, о том, что же она слышала за эти дни.

Поэтому, ничего не ответив, он бережно взял из ее рук платок и начал медленно вытирать те несколько слезинок, которые, только что сорвавшись с ее ресниц, побежали по щекам.

– Вы говорили о том, что слышали разные нелестные слухи о его светлости. Я бы предположил в таком случае, что сплетники, видимо, очень старались, чтобы наилучшим образом осведомить вас обо всем, особенно когда было объявлено о помолвке. Я прав?

Она глубоко вздохнула, видимо, благодарная ему за то, что он все же решил не приглашать его светлость.

– Да, – решительно кивнула она. – Вы и представить себе не можете всего, что мне пришлось выслушать! Его похождения – как они были мне описаны – просто отвратительны. Но это еще не все: ходят даже слухи, что он все еще… что у него до сих пор… есть любовница.

Она опустила глаза, и румянец разлился по ее щекам. При всей зрелости, при всей ее разумности и прямоте в этот момент она показалась ему совсем юной.

Лорд Карлтон вновь ощутил приступ гнева.

– Любовница? – переспросил он, ошеломленный, что кто-то мог сказать такую гнусность его нареченной или в ее присутствии. Кто мог быть настолько жесток, чтобы сообщить Джулиан, что человек, за которого она собирается выйти замуж, столь отъявленный донжуан. «Пожалуй, добрый десяток человек», – с горечью отметил он про себя.

Это, разумеется, не имело ничего общего с действительностью. Хотя в это и трудно было поверить, но он никогда в жизни не имел любовницы. Многие из его друзей, не успев и глазом моргнуть, оказывались в плачевном положении по вине своих любовниц-содержанок, поскольку эти ненасытные женщины просто разоряли их, выуживая деньги и дорогие украшения. Ему стало невыносимо больно от мысли, что его оклеветали перед Джулиан. Он понял, наконец, что именно заставило ее страдать, приехать сюда и искать его в «Эйнджел Инн».

– Я слышала, он очень любит эту женщину, – прошептала она, не поднимая глаз.

Он глядел на рыжие локоны Джулиан, но совсем не видел их из-за неожиданно подступивших слез. У него перехватило горло. Интересно, думал он, скольких девушек, у которых он мог бы найти любовь, отвратили от него их слишком щепетильные матери, наслушавшиеся сплетен о нем и поверившие в них. Он знал, что таких набралось бы множество, и это лишь усиливало горечь.

Он больше не сердился на Джулиан. Из-за сплетен его могли лишить любви, настоящей любви. Он смотрел мимо нее на уголь, пылающий в камине, и чувствовал, как сжимаются кулаки. Он так сильно стиснул зубы, что заломило челюсть.

Сплетники! Как же он презирал их, всех и каждого!

– Скажите мне, мисс Редмир, – спросил он наконец, разглядывая искусственные белые розочки, увенчивающие ее локоны, – что же именно говорилось о моем добром друге, я имею в виду, кроме разговоров о его любовнице!

Она смутилась, рука с зажатым в ней платочком дрогнула. Ему подумалось, что она больше похожа на прилежную школьницу, чем на девушку, собирающуюся выйти замуж.

– Говорили, что он распутник, весьма неразборчивый в выборе своих пассий, повеса, не уважающий знакомых ему женщин, что он выставляет свою любовницу напоказ, делая при этом вид, что она ему не любовница, хотя все об этом знают.

Перебирая в памяти знакомых ему женщин своего круга и гадая, кого из них сплетники могли иметь в виду, лорд Карлтон подумал, что его имя могли как-то связать с Шарлоттой Гарстон, вдовой, с которой он не без удовольствия флиртовал. Но она не была его любовницей. Откуда могли взяться подобные слухи?

– И вы верите всему, что вам сказали о вашем женихе?

Она немного помолчала, потом повернулась и взглянула на Карлтона.

– Хотя я никогда прежде не встречала его светлость, – ответила она твердо, – и поэтому не имела случая составить о нем собственное мнение, я, однако, склонна доверять словам тех, кто столь нелестно о нем отзывался. Это настоящие светские дамы. Они никогда не давали мне повода сомневаться ни в их добрых побуждениях, ни в достоверности их сведений. Кроме того, мама, разумеется, не пригласила бы их на мою свадьбу, если бы мы не относились к ним с глубоким почтением.

– Понимаю, – ответил он печально, сердце у него сжалось от разочарования. Неужели именно такова у Джулиан мера способности судить о происходящем вокруг нее, отличать правду от лжи? – Скажите, а эти светские дамы так вот, не стесняясь, и рассказали вам все это?