Солнышкин плывёт в Антарктиду - Коржиков Виталий Титович

– Кто?! – изумился Пионерчиков. Его обвиняли в трусости!

Поставив ногу на край ящика, на котором сидел Борщик, он решительно взял камни из рук поражённого кока.

– Пять – два! – ударил по столу штурман.

– Отличный ход, молодец Пионерчиков! – сверкнул Стёпка тремя золотыми зубами и вбил очередную шестёрку с другой стороны.

Мишкин присвистнул:

– Стучу – е́ду!

– А ну-ка, Петькин, подайте и мистеру штурману колясочку до самого Жюлькипура! – захохотал артельщик.

Но Петькин уныло пожал плечами и выставил совсем другой камень.

– Что делаешь?! – Артельщик толкнул Петькина ногой.

Но было поздно: Пионерчиков удачно выставил следующий камень, а артельщик, замигав, споткнулся носом о собственную ладонь:

– Еду.

– Та-ак, – протянул Мишкин, – у кого-то присох дупелёк. Рыба. – И он опустил камень на кон. С обеих сторон стояли четвёрки.

– Считать очки, – сказал Пионерчиков.

Федькин опустил гитару. Борщик забыл про макароны.

Солнышкин соскочил с трапа.

Все склонились над столом.

И вдруг Пионерчиков насторожился:

– А у кого дубль пять?

Мишкин положил руки на стол. Петькин раскрыл ладони.

– А вон он! – крикнул Солнышкин. – Вон! – И показал на рукав артельщика.

– Какой дубль? – разжав пальцы, усмехнулся артельщик.

И тут Пионерчиков почувствовал, как что-то, щёлкнув его по носу, полетело за борт. Он сделал прыжок и вытянул руку, будто ловил муху, но опоздал.

– Там камень! – сказал Пионерчиков.

– Хе-хе! Где камень? Проверьте! – засмеялся артельщик.

Это было уже делом принципа. Пионерчиков бросился к борту. Федькин вцепился ему в брюки, но тоненький штурман выскользнул из них и ласточкой полетел в океан. На секунду все в изумлении открыли рты и вдруг разом взвыли.

– Человек за бортом! – кричал Бурун.

– Круг! – крикнул Солнышкин и бросился за спасательным кругом.

– Горим, горим! – заметался Борщик: на камбузе стреляли и дымились макароны.

– Акула, акула! – заорал Федькин.

И тут все увидели, как, переворачиваясь вверх брюхом, к штурману несётся громадная акула.

Странная тропическая акула

Навстречу Пионерчикову мимо «Даёшь!» стремительно неслось серое брюхо приготовившейся для броска странной тропической акулы.

– Багром её, багром! – выпалил покрасневший Бурун и метнул вниз пожарный багор.

Но акула пронеслась мимо и приближалась к тому месту, куда нырнул юный штурман. Теперь Пионерчиков остался с хищницей один на один.

– Пропал!.. – сказал Федькин.

Но штурман вынырнул. В руке он победоносно сжимал дубль и собирался произнести обличительную речь, когда увидел, что пароход уходит. Артельщик удирал! Возмущённый Пионерчиков помахал кулаком вдогонку и тут заметил летящую на него задранную акулью морду. Акула пыталась сорвать ему выступление! В запальчивости Пионерчиков так двинул её ногой, что морда мгновенно вогнулась, а во все стороны от неё полетели красные брызги. Правда, красными они были от заката, но Пионерчиков этого не видел. Он схватил хищницу за горло и с таким треском рванул, что из неё тут же со свистом вылетел дух.

К этому времени «Даёшь!» дал задний ход, и все увидели, как в краснеющую с каждой минутой глубину опускается тело убитой акулы.

Конечно, свысока трудно было разглядеть, что на её морде зачем-то вышита буква «Т». А Пионерчикову тоже было не до этого.

И только Тая в стороне ото всех вздыхала, глядя в воду: там тонул её любимый пододеяльник с красивой буквой «Т», который она выронила от испуга, увидев, как Пионерчиков прыгает за борт.

– Шут с ним, с пододеяльником!.. – вздохнула она. – Главное, штурман жив, целёхонек.

Некоторые непредвиденные обстоятельства

– Стоп машина! Шлюпку на воду!

Моряков и Перчиков неслись по трапу через три ступеньки. Солнышкин катил впереди себя спасательный круг, а Пионерчиков уже взбирался наверх по штормтрапу, который держали в руках Федькин и Бурун.

– Что случилось? Что это значит? – спросил Моряков.

Но мокрый победитель акулы, перебросив через борт ноги, сразу направился к артельщику и размахнулся так, что у Стёпки заранее взбухла щека и показалось, будто корабль кренится влево.

Пионерчиков занёс руку Пионерчиков развернул мокрую ладонь, он уже сам слышал звон горячего шлепка. Но по пионерским законам и морским правилам этого делать не полагалось.

«Хе-хе, сдрейфил! – облегчённо подумал артельщик. – Ничего, мы ещё себя покажем». И он покосился в сторону Жюлькипура.

– В чём дело? – ещё раз громко спросил Моряков. Он нервничал: до приёма космических сигналов оставались считаные минуты, а на судне разгорался скандал!

Корма была полна народа.

– За борт артельщика! – кричал Мишкин. – Он травил Солнышкина.

– Перчикова на необитаемый остров высаживал, – сказала Марина.

– Макароны из-за него подгорели! – крикнул с камбуза Борщик.

– И кроме всего, он мошенник, паршивый мошенник! – вспыхнул Пионерчиков, который до сих пор не оделся и держал в руках брюки.

– Та-ак… – сказал Моряков. – Так. Что же мы с ним сделаем?

– За борт его! – взмахнул кулаком Солнышкин. – А в лодку ему десяток сарделек и пять бутылок «Ласточки», как он когда-то Перчикову!

Артельщик, как толстый барбос, прижался к стене. Кажется, наступало время расплаты. Команда ждала решения.

Суровый Пионерчиков прошёлся по палубе и сказал:

– Вынесем выговор!

– За что?! – взвыл артельщик, хотя сам чуть не обезумел от радости. Такое решение его устраивало.

– Так выбросим или выговор? – Моряков обвёл глазами команду.

– Выговор, – сказала Марина, – а ключи от артелки передать боцману.

– Протестую! – загнусавил Стёпка. – Я протестую!

Теперь-то он оставался на корабле. Ничего, лишь бы добраться до Жюлькипура, а там он ещё поговорит с этими Перчиковыми-Пионерчиковыми. И вдруг, на удивление самому себе, Стёпка выпалил:

– Я протестую! Я объявляю голодовку!

– Что?! – спросил Перчиков.

– Что-что?! – повторил Солнышкин.

– Голодовку! – воскликнул артельщик и швырнул боцману ключи.

– Ну и обидел! – захохотал Мишкин.

– Врёт! – усмехнулся Пионерчиков, натягивая брюки.

– А вы, – повернулся на его голос доктор Челкашкин, – а вы зайдите-ка, пожалуйста, на минутку ко мне.

– И ко мне тоже, – добавил Моряков. – Через часок. – И бросился в радиорубку.

Солнце село, на небе горели звёзды, и вот-вот должны были раздаться далёкие таинственные сигналы. Сигналы космической цивилизации.

Сигналы космической цивилизации

Ночь была в тысячах мерцающих огней. Корабль тёрся щеками о бархатную темноту, вода шелестела о борт парохода. Моряков любил такие часы. Тысячу раз он проходил под южными созвездиями, но всегда замирал перед этим небом и готов был снять свою капитанскую фуражку перед каждой далёкой звездой. Звёзды вежливо отвечали ему лёгким всплеском и заглядывали в рубку, словно просились в гости. Казалось, протяни руку – и какая-нибудь из них опустится на ладонь и начнёт удивительный рассказ.

Но это, конечно, только казалось.

Теперь звёзды должны были говорить в самом деле. И Моряков шёпотом спрашивал у Перчикова:

– Ну что?

– Молчат, – хмуро сдвинул наушники Перчиков.

– А может, что-нибудь с антенной? – спросил Моряков.

– Проверим, – сказал Перчиков и полез на стул, но руки его не дотягивались до потолка.

– Становитесь на плечи, – предложил Моряков и подставил спину.

Перчиков замигал.

– Не валяйте дурака, Перчиков, дорога́ каждая секунда!