Фактор аннигиляции - Баррингтон Бейли

Передан утвердительно кивнул.

– Мне строго приказано не сообщать вам, что Пятно движется в этом направлении. Вам лучше немедленно перебазировать лагерь.

Внезапно собеседник показался ему очень и очень старым.

– Сколько у нас остается времени?

– Иногда оно движется быстро, иногда медленно.

– Это придает делу другую окраску, и даже мотивам Максима. Благодарю вас, - он проницательно взглянул на Джандрака. - О чем же, ради Космоса, он думал, когда выбрал вас в качестве посланца?

Джандрак пожал плечами:

– Он довольно безалаберно относится ко многим вещам. Ему нужен был кто-то, кого бы стали слушать по старой памяти, кто-то, кто принадлежит к древней и уважаемой семье, подобной дому Саннов. Видите ли, даже Максим начинает серьезно нервничать.

Он оставил Передана потягивающим верно и погруженным в мрачные размышления.

Когда Джандрак Саннский взлетел, Передан коснулся одной из многих цветных точек, вделанных в угол столешницы. В другом месте столешница помутнела, затем сменилась цветным изображением молодой женщины с подкрашенными зеленым волосами.

– Найдите генерала Дрэпа, - приказал он.

– Да, Ваше Высочество.

Девица опустила глаза на клавиатуру. Картинка поблекла, затем возникло оживленное лицо Дрэпа, похожее на луковицу:

– Ваше Высочество?

– Дрэп! - сказал ему Передан. - Только что здесь был молодой человек с Унимма. Хочу проверить правдивость его рассказа. Как только он уйдет за предел обнаружения, пошлите боевой корабль в северо-восточный сектор.

Он отдал дальнейшие указания и отключился. Часом позже зазвучали предупредительные звонки. Один из огромных боевых кораблей, стоявший за линией палаток, поднялся, загудел взлетными сиренами и направился в глубокий космос, тяжело нагруженный аппаратурой обнаружения.

В это время принц Передан сидел в своем кабинете и занимался обычным ритуалом - собирался с мыслями и анализировал свои ощущения.

Как всегда, он пытался избавиться от душевной тоски, которая периодически накатывала на него. Разговоры, подобные сегодняшнему, всегда заканчивались этим. Дипломатия, политика, интриги - все, что по самой своей природе оказывалось игрой, в которой человеческие существа были только шахматными фигурами, было ему отвратительно и не отвечало его истинному призванию. По натуре он был ученым и, если бы не печальные события прошлых лет, проводил бы жизнь в ученом кабинете и занимался бы анализом феноменологии истории цивилизации.

Но лояльность по отношению к своей семье - дому Лоренцев, уважение к древним законам и ненависть к тираническому, властному правлению Максима сделали такую жизнь для него невозможной. Вместо этого, подчиняясь диктату обстоятельств, он посвятил свою жизнь долгу, стратегии и лидерству. После того как дом Греченов оспорил право отца на трон и эта ссора переросла в широкомасштабную гражданскую войну в королевстве, он был вынужден проводить жизнь, играя именно в те игры, которые до того презирал.

После первоначального поражения он удачно провел те ходы, которые ему еще оставались. Лояльные остатки армии он спаял в самую эффективную посвященную организацию, которая когда-либо существовала. Со временем она превратилась в прекрасно обученную машину невероятной силы, в копье, постоянно направленное в сердце королевства. Он всегда ждал подходящего момента, чтобы его метнуть.

Визит недавнего посетителя подтвердил правильность его понимания того, что режим Максима прогнил изнутри, подорванный ложной преданностью, основанной только на личных выгодах. Он подумал, что Максим, вероятно, прилагал немало сил, чтобы сохранить всю эту структуру. Один хороший удар ногой, - и вся система развалится с треском.

И все же опасно было так думать. Коррупция или не коррупция, но Максим все еще мог пользоваться всеми ресурсами королевства. Шансы Передана на государственный переворот, о котором он мечтал, были сейчас слишком малы, чтобы решиться на него. Поспешные действия вызовут только очередной кровавый конфликт, в котором он вторично потерпит поражение, - на этот раз с этим справиться будет труднее.

Где же, думал он с тоской, находится то «великое устройство»; как ему одним неотразимым ходом поставить мат? В следующем поколении будет слишком поздно: слишком много миллиардов людей сменят свои привязанности. А сколько миллиардов уже сменили? Передан этого не знал: в эти дни получить новости из королевства становилось все труднее.

Звездное королевство раскинулось примерно на одной пятой части галактики, от Скоплений Гарлоу на севере до Покровов Тьмы - массивных черных завес из пыли и газа - на юге.

На этом огромном пространстве обитаемых планет было немного, но все же число их доходило до нескольких десятков тысяч. Точное количество миров, входящих в королевство, могло интересовать только составителей каталогов; средний гражданин не задавался вопросом о размере сообщества, в котором он живет: для него королевство и было вселенной. Иностранных королевств не существовало, и гражданин не мог их себе и вообразить. Он знал только, что множество кораблей лавировали во тьме, соединяя между собой провинции и территории, разбросанные на расстоянии тысяч световых лет, и все они подчинялись - теоретически, по крайней мере - трону, кружащему вокруг бело-голубого Ригеля. Названия для этого мира не было, это было просто «королевство».

На большей части территории власть центра проявлялась явно слабо. Слишком много систем, далеко от Максимилии - или Унимма, если назвать город его древним именем, - о гражданской войне доходили только отдаленные слухи, и смена правящей фамилии вызывала мало интереса. Обязательные налоги для этих миров были чисто символическими.

Но здесь, в Максимилии, политика была делом существенным.

Джандрак знал: как только его колоколоподобный корабль приземлится во внутреннем городе, ему следует немедленно явиться к королю Максиму. Оставив корабль на попечение специальных техников, поклявшихся не разглашать тайну, он зашел домой освежиться и предстал перед королем.

Королю уже сообщили о его прибытии. Джандрака провели в потаенную комнату, где монарх с нетерпением ждал новостей:

– Дело сделано?

– Да, Ваше Величество.

– Отлично! - Король Максим хихикнул, весело блеснув карими глазами.

Несмотря на всю его хитрость и двуличие, следовало признать, что король обладал природным шармом. Его лицо, по обыкновению грустное, с легкостью могло быть и веселым. Он был достаточно впечатляющей фигурой, чтобы его замечали где угодно: с маленьким тонким ртом, выдающимся костистым носом и внимательными широко расставленными глазами, казалось, пронизывающими вас насквозь. Кроме того, он носил волосы до плеч, в то время как уже в течение нескольких веков прочно укоренившейся модой были короткие волосы.