Милли Брэди меняет профессию - Джилл Мэнселл

Познакомившись с Нилом, Милли поняла — и тоже сразу, — что он не слишком-то ей нравится. Но это было хорошо, это было правильно, потому что так и должно было быть. На этот раз ее любовь расцветет медленно, как цветок. Все, что сейчас безумно раздражало ее в поведении Нила, обязательно — со временем — перестанет раздражать и превратится в милые причуды.

За исключением привычки всасывать внутрь кофе наподобие промышленного пылесоса, которая — Милли должна была честно признаться — вряд ли могла превратиться в милую причуду.

Но эксперимент не удался. Прошло три месяца, а цветок Милли не собирался расцветать. На самом деле, как она подозревала, речь шла о бракованном экземпляре.

Действительно, зерно не проросло.

— Чай и тост, — пропела Эстер, с шумом распахнув дверь в ванную. И добавила торжественно: — И я хочу узнать, что случилось!

— О чем ты?

Милли всплыла на поверхность и откинула с лица мокрые светлые волосы, пораженная чувствительностью ее антенны. Как Эстер могла узнать, что она провела вторую половину дня, уговаривая известную писательницу Орлу Харт не прыгать с Тресантер-Пойнт?

— Постарайся не уронить все в ванну. — Опустив крышку унитаза, Эстер уселась на нее, скрестив ноги, и протянула Милли тарелку с тостами и мармеладом. — Разве ты не слышала, как звонили в дверь?

— Нет. — Милли решила, что в это время она слишком глубоко погрузилась. Или это, или громкое и бесстыдно-фальшивое пение. Боже, надеюсь, У дверей была не Орла Харт.

Впрочем, это было весьма маловероятно, учитывая, что Орла Харт не знала, где живет Милли.

— Это был Нил с твоей сумкой.

— А! — Милли с облегчением вздохнула. Ее сумка осталась в машине Нила, когда он испарился, бросив ее на вершине скалы с решившейся на всеОрлой.

— Он практически швырнул мне ее в лицо, когда я открыла дверь, — пожаловалась Эстер. — Могу тебе точно сказать, он явно был не в духе.

— Да. Полагаю, ты права.

— Знаешь, что он сказал? — Эстер с возмущением приблизилась к Милли.

— Не знаю. — Чтобы поддержать разговор, Милли добавила: — Я ведь была в ванной, как ты знаешь.

— Он сказал, что возвращает твою сумку, хотя ты этого не заслуживаешь, потому что ты упрямая, испорченная сука, эгоистичная корова, которая возомнила о себе невесть что, ясно?

— Ясно, — сказала Милли покорно. — Боже.

— Можешь себе представить, как я была поражена. — Эстер бросила на нее суровый взгляд. — Я спросила: «Все это ты говоришь о Милли Брэди? Ты уверен, что это Милли?»

— И он был уверен, — догадалась Милли.

— Ясное дело, да. Кроме того, теперь все кончено, понятно? Все кончено. Он больше не хочет тебя видеть, ты — неблагодарная сука, он жалеет, что встретил тебя, ты чертовски много о себе воображаешь, считаешь себя лучше всех... и, кстати, эта штука у тебя на ноге совсем не привлекательна, на самом деле она никого не заводит, и разве ты не в курсе, что только полные и законченные оторвы делают себе татуировки?

— Отлично, теперь буду знать. — Милли изобразила смелую улыбку. Она рассудила, что вполне заслужила все это, раз выскочила из машины Нила в такой решительный момент, не произнеся даже «спасибо, но нет, но спасибо». Естественно, он почувствовал себя уязвленным.

Однако последнее замечание, то, что касалось татуировки, попало в цель. Милли инстинктивно погрузилась поглубже в воду, стараясь скрыть под пеной украшение на правом бедре. Татуировку она сделала себе по глупости, и теперь всю оставшуюся жизнь ей придется жалеть об этом.

И так не слишком весело стыдиться своей татуировки, но еще хуже, когда тебя из-за нее называют оторвой.

— Дай-ка угадаю, — сказала Эстер, — поправь, если я ошибаюсь, но мне кажется, что вас с Нилом нельзя назвать парой месяца.

— Если речь идет не о самой нелепой паре. — Милли скорчила рожу.

— Но почему?

— Он предложил жить вместе.

— И ты отказалась?

— Я ничего не сказала. Просто вышла из машины и сбежала.

Эстер подцепила тостом мармеладный треугольник.

— Значит, все кончено?

— Все кончено.

— Так. Ну и правильно, что сбежала. Я знала: эти мусульманские идеи тебе не подходят.

— По крайней мере, я попыталась.

— Ты расстроена?

Если честно, ни капельки.

— Конечно я не расстроена! Если бы я хотела с ним жить, я бы сказала «да».

— Но все же. — Эстер проглотила свой чай и постаралась говорить с участием. — Тебя ведь бросили, да? Тебе нужно развлечься.

— Как развлечься?

— Немного повеселиться. Идея! Устроим вечеринку! Например, новоселье.

Милли сделала круглые глаза.

— Слушай, мы ведь живем здесь уже два с половиной года.

— Правда? Боже, как бежит время, когда развлекаешься. Ладно, пойдем куда-нибудь, устроим славный пятничный кутеж. — Эстер с энтузиазмом вскочила с полированной деревянной крышки унитаза, расплескав чай на банный коврик. — Разбудим весь город, отпразднуем твое освобождение от скудоумного Нила, подцепим сотню красивых серфингистов и шикарно проведем время... Будет что вспомнить!

В общем, это было похоже на план. Но через несколько часов, снимая слишком узкие туфли и укладывая их в сумку, Милли напомнила себе, что так иногда случается, когда выходишь в люди. Никогда точно не знаешь, где ты можешь оказаться. Все зависит от случая. Ты можешь заглянуть в бар, чтобы выпить рюмку, одетая в ужасный офисный костюм и с полным безобразием на голове, а в результате сказочно проведешь время.

Впрочем, возможен прямо противоположный вариант: можно потратить четыре часа на макияж и одевание, потом вылететь в полной боевой готовности на крыльях надежды... и что в итоге произойдет?

Точно. Полный облом.

И конечно, именно это и случилось сегодня вечером. О, они вполне сносно провели время, обошли все самые стильные, самые интересные бары в Ньюки, встретили кучу знакомых. Но в результате осталось одно разочарование.

Все равно что заглянуть в рождественское утро в подарочный чулок и обнаружить там годовой запас прекрасно упакованных... носков.

Мораль этого вечера была такова: ты можешь встретить красивого серфингиста, но ты не можешь заставить его думать.

Милли с сожалением признала, что пятничному кутежу явно не хватало клеток серого вещества.

— Ой вы, ноги, мои ноги. — Проковыляв по мостовой, Эстер, чтобы не упасть, ухватилась за почтовый ящик и помассировала себе пальцы на ногах. Она уже знала из своего горького опыта, что если снимет туфли, то отправит их за ближайший забор. — Все же тот парень в баре «Баркли» с темными вьющимися волосами был ничего, верно? Он тебе понравился?