Войны былинных лет - Валентин Леженда

— Пушки тульские имеем! — внезапно выкрикнул Пашка Расстебаев. — Как шарахнем по мериканцам! Ведь это я тебе, Тимофеич, средства давал на литье орудий славных дальнобойных. Скажи им всем, а то они, может, и не верят.

— Все верно! — кивнул отец Муромца. — На литье пушек Пашкино золото пошло. Но акромя пушек есть у меня и другие задумы, как вражью силу ежели и не изничтожить, то уж здорово потрепать.

— Говори же скорее, затейник, — загудели князья, — не томи нас неведеньем.

— Ну, скажем, вот я тут давеча слышал, — продолжил Иван Тимофеевич, — что супротивник обладает некой воздушной силой или же, вернее сказать, летающей машинерией невиданной.

— Так и есть! — подтвердил Всеволод. — Гарпии железные летающие, ничем с этой бестией заокиянской не совладать.

— Так уж и ничем? — усмехнулся затейник. — Есть у меня одно изобретенье, которое мы сможем мериканцам противопоставить.

— Да ну? — не поверили князья.

— Великим Велесом клянусь! — Отец Муромца коснулся висящего на шее оберега. — Мое новое изобретенье зовется горынычепланом.

Военный совет как завороженный глядел на российского гения военной машинерии.

— Енто я сам название такое выдумал, — похвастался оружейный затейник, — дабы позаковыристей звучало. Но есть тут одна сложность.

— Какая сложность, Тимофеич? — спросил Всеволод. — Ты, главное, перед нами задачу нужную поставь, а мы уж пособим как сможем.

— Нужен Горыныч, — торжественно объявил отец Муромца, любуясь обалдевшими физиономиями князей.

— Да как же это?.. — только и нашелся что сказать Вещий Олег.

— Ну и задачка, бес мне в бороду, — громко рассмеялся батька Лукаш.

— Без Горыныча ничего не выйдет! — строго предупредил Иван Тимофеевич, раскладывая поверх карты берестяные листы с чертежами.

— В основе будущей конструкции лежит обыкновенная морская ладья, каких у нас на Руси пруд пруди. Вот тута мною будут сделаны небольшие деревянные крылья, обтянутые особо обработанной парусиной. О строении крыльев мне один грек поведал, но токмо строго предупредил, дабы я не скреплял их воском, потому скреплю я их столярным клеем.

Столпившись у стола, князья с удивлением обозревали подробные рисунки горынычеплана.

— Масштаб — один к сорока восьми, — важно пояснял оружейный затейник, водя по бересте пальцем, — Вот тута, значитца, в трюме, и будет сидеть Горыныч. Желательно, конечно, поймать такого, что с тремя головами, но думаю, что подойдет и с двумя.

— А енто что за отверстия? — ткнул в чертеж кинжалом князь Владимир.

— Енто для голов Горыныча! — пояснил отец Муромца. — Мы их туда насильно просунем, дабы они позади ладьи слегка высовывались, тем обеспечивая необходимую огненную тягу. Полагаю, нужно будет закрепить головы в специальных железных ошейниках.

Князь Осмомысл скептически усмехнулся:

— Ну и как же все это будет работать, летать, в смысле? Уж по мне-то куда проще Горыныча в ладью запрячь аки лошадь какую тягловую.

— Можно и так, — согласился Иван Тимофеевич. — Токмо в этом случае скорость у летающего средства будет смехотворно мала. А что касается общего принципа действия, то я о нем пока что умолчу, вдруг тут в шатре среди вас затесался мериканский шпиен?

И все князья дружно посмотрели на Пашку Расстебаева.

— Да вы чего?! — взъярился Павел, от обиды даже пойдя красными пятнами. — Совсем оборзели? Я же в доску свой, рассейский, я же за Русь-матушку…

И смутьян с чувством ударил себя кулаком в грудь.

— Лишняя осторожность, думаю, никому не повредит, — кивнул Богдан Шмальчук. — Тем более что ты, Пашка, якшался с самим Фоксом Шмалдером, знаменитым мериканским шпиеном, и, к слову сказать, указ о твоем повешении еще никто по Руси не отменял…

— Да я же… — И Расстебаев снова заколотил себя кулаком в грудь.

— Ладно, довольно! — прикрикнул на смутьяна Всеволод. — Теперь, братья, дело стало за малым: Горыныча в кратчайшие сроки отыскать, пленить и оружейному затейнику в целости и сохранности на руки сдать.

— А я пока ладью смастерю, — добавил отец Муромца, — вернее, переделаю одну из имеющихся.

— Да вы все просто рехнулись! — гневно запротестовал Осмомысл, но на него, как обычно, внимания никто не обратил.

— Время пока у нас есть, — пробасил батька Лукаш, — мериканцы по неведомой нам причине пока медлят с дальнейшим наступлением… что ж, тем для нас лучше. Нужно нам, братья, поскорее организовать особый отряд для неотложных дел секретных из нескольких отважных сорвиголов.

— Что ж, думаю, такая задача по плечу князю… — начал было Всеволод, жалея, что сейчас при нем нет его любимых племянников Гришки с Тихоном.

— Ну уж нет! — внезапно перебил Ясно Солнышко Шмальчук. — Если кто и способен Горыныча изловить, так это только мои казаки из удела краинского, отважней коих не сыскать во всем свете.

— Что ж, Богданыч, ты сам напросился, — ухмыльнулся Всеволод, — Давай зови сюда своих храбрых вояк!

Шмальчук торжествующе посмотрел на членов военного совета и, буркнув что-то вроде «зачекайте, я сейчас», покинул натопленный шатер, выйдя прямо в холодную русскую зиму.

«Может, потому и остановили мериканцы свое наступление, — подумал Всеволод, — похолодания внезапного испужались».

И впрямь, казалось, что даже сама природа на стороне русичей. Зима, можно сказать, настала за один день. Морозы ударили прямо в середине ноября, что для Руси, конечно, не было в диковинку. И верно говорят — в родной избе и стены помогают…

Шмальчук вернулся в военный шатер через несколько минут. Весь припорошенный сухим снегом краинский гетман привел с собой пятерых отъявленных головорезов. Все чин чином, головы начисто выбриты, лишь оселедцы заиндевевшие торчат, темно-синие жупаны, красные шаровары, у каждого на боку по сабле краинской болтается.

«Этаких образин только в стан врага засылать! — с усмешкой подумал Всеволод. — Да их зимой за сто верст на белом снегу видно будет».

— Вот! — Шмальчук не без гордости оглядел своих лихих (в хорошем смысле) собратьев. — Представьтесь князьям, казаки.

Вперед выступил усатый широкоплечий мужик с непонятными нашивками на рукаве.

— Мыкола Нетудыбаба, — громко представился он. — Казачий ватажек.

— В смысле атаман, — быстро пояснил Шмальчук, — вожак этого малого отряда.

Прочие казаки тоже представились, хотя и без особого энтузиазма — слишком уж много знатных кацапов на них сейчас нагло пялилось. В общем, кроме вожака Нетудыбабы в отряд входили: Грыцько Крысюк, Петро Гарбуз, Тарас Пузырь и Панас Сивоконь.

Панас Сивоконь был особенно колоритен: краинские шаровары на нем почему-то были не красного цвета, как у всех, а желто-голубого, одна штанина синяя, другая, соответственно, желтая.

— Ну, как боевой дух, казачки? — поинтересовался Богдан Шмальчук у своих подопечных.

— Краинский удел найкращий! — хором выкрикнули бравые вояки.

— В смысле лучший! — на всякий случай перевел гетман.

Прочие князья скептически усмехнулись.

— Готовы ли вы ради общего дела выполнить одно сложное и опасное задание? — спросил Всеволод.

Кто знает, может, и вправду эти казаки могут горы сворачивать.

— Будь ласка, точнише! — попросил Нетудыбаба.

— Пожалуйста, поточнее, — перевел Шмальчук.

— Гм… — Ясно Солнышко налил себе из кувшина душистого кваску, немного отхлебнул, вытер бородку. — Понимаете, други, нам в кратчайшие сроки требуется небольшой…

— Большой, большой… — возбужденно вмешался оружейный затейник.

— Ну да… — кивнул Всеволод, — лучше большой Змей Горыныч. Причем нужен он нам сугубо в стратегических целях.

— Зробымо! — весело кивнул Нетудыбаба, и прочие казаки согласно с ним замычали.

Но почему-то Ясну Солнышку верилось в это с трудом.

— Оце ж так халепа![1] — недовольно проворчал Крысюк, пробираясь вслед за атаманом сквозь занесенный снегом лесной валежник.

— Заткни пэльку. Грыцько…[2] Приказы не обсуждают! — гневно отрезал Нетудыбаба, проверяя направление по корабельному компасу.

— А с какой это стати я должен выполнять поручения клятых кацапов?! — продолжал возмущаться казак, от волнения перейдя на русскую речь. — Сколько лет они нас гнобили-гнобили, а теперь…

— Заткнись! — Атаман отпустил Крысюку звонкую затрещину.

Затрещина на морозе прозвучала на удивление громко, и краинцы замерли, нервно поглядывая по сторонам. Впавший в зимнюю спячку Горыныч был опасней трех медведей-шатунов вместе взятых. Судя по всему, пещера с логовищем Змея была уже где-то неподалеку. Дикое зверье старалось обходить это место стороной, так что по зловещей тишине вокруг казаки быстро смекнули, что они уже почти на месте.

Горыныч зимовал в небольшой уютной пещере, следуя мудрому житейскому правилу: кто спит, тот дважды обедает!