Девичник. Тихие омуты - Рощина Наталия

Она смотрит на меня снисходительно, как опытный врач на практиканта, который только воображает, что знает все. Она уверена, что рано или поздно мне надоест жизнь затворницы-врачевательницы и я сорвусь. Вот тогда она и откроет мне мир истинных удовольствий. Ей никак не понять, что я черпаю силы именно в такой спокойной, размеренной жизни. Помогать людям — это мое призвание. Книги, посетители, книги, посетители — вот длинная цепочка звеньев, из которых складывается моя жизнь уже не первый год. Я пыталась жить по-другому, но призвание давало о себе знать все настойчивее. Я не смогла от него отмахнуться.

Состояние, в котором я нахожусь время от времени, трудно описать словами. Оно сродни переходу в иное измерение, где остается неизменным все, кроме того, как я вижу тех, кто обращается ко мне за помощью, или тех, кто почему-то попал в поле моего зрения. Да, бывает и так. Я вижу совершенно незнакомого человека и точно знаю, что ему нужно серьезно заняться своим здоровьем. Вдруг я ощущаю, что впереди его ожидает опасность. Разве можно в таком случае просто пройти мимо? Немного раздумий — и я знаю диагноз, знаю ситуацию, которой можно избежать, взвешиваю, могу ли я быть полезна. Однажды я остановила на улице совершенно незнакомого мужчину и сказала, что ему обязательно нужно идти в больницу, сдать анализ крови. Я старалась быть убедительной, но до сих пор помню, как он смотрел на меня: как на душевнобольную. А потом, когда я уже забыла о нем, совершенно случайно мы встретились снова. Он заметил меня, подошел, вежливо поздоровался. Я тут же вспомнила его лицо. В этот момент я не ощущала опасности, которая подстерегала его несколько месяцев назад. Я даже не стала ни о чем спрашивать. Я знала, что он последовал моему совету. Благодаря этому он был жив и здоров. Его благодарность выразилась в горячем поцелуе, который он запечатлел на моей руке, и словах признательности, которые еще больше укрепили меня в решимости помогать людям.

Мои познания в медицине — результат самообразования, которому я посвящаю много времени. На самом деле я всегда хотела быть врачом. Однако родители мягко, но настоятельно отговаривали меня поступать в медицинский. Они у меня люди принципиальные и прямо сказали, что взяток давать не собираются, что все шесть лет мне придется терпеть несправедливость, наблюдать не самую лучшую сторону жизни, которая называется «студенты блатные» и «врачи от Бога». И если даже я принадлежу ко второй категории — тем хуже. Несправедливость и победа серости в конце концов приведут к разочарованию, а родителям хотелось, чтобы это случилось как можно позже. Мне популярно объяснили, что можно получить высшее образование с меньшими психологическими и материальными затратами. Я частично согласилась с их доводами. Почему частично? Потому что я сказала, что в таком случае вообще не стану поступать в институт. Я собралась идти на курсы секретарей-референтов.

Что тут началось! Я ввергла всех своих родственников в шоковое состояние.

— Ты разве не знаешь, что это за профессия? — многозначительно спрашивала меня мама. Я не выражала никакого желания поддерживать разговор, папа тактично молчал, поэтому говорить приходилось ей одной. — Все эти секретарши — любовницы своих боссов. Понимаешь, девочка моя, тебе придется заниматься не только деловыми бумагами и телефонными звонками. Твои познания в компьютере — не самое важное условие для приема на работу.

Мне казалось, что бурю, которую вызвало мое решение, родители заслужили. Получалось, что я не могу заниматься тем, к чему лежит душа. Так почему не пойти самым простым путем? Тем более, я знала, что никогда не стану любовницей своего начальника. Значит, у меня будет такой начальник, которому я буду нужна только как секретарь. Но я не собиралась открывать маме свою жизненную позицию, не хотела успокаивать ее. Это был юношеский максимализм, своеобразная месть за то, что мне не дают идти своим путем. Хотя я знала, что в какой-то степени они правы — учеба в мединституте может погубить все мои способности. Я решила развивать их самостоятельно. Я наметила программу, следуя которой, через три-четыре года я получу все необходимые знания. Но мне нужно было чем-то заниматься до того, как мои способности достигнут нужных высот. Работа секретаря казалась мне самой подходящей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Знаешь, как тебя будут называть? — Мама не желала сдаваться. — Секретутка! Улавливаешь ассоциации?

— Мама, оставим эту тему. Я иду на курсы. Секретуткой я не стану, не беспокойся. — Я решила, что нужно хоть как-то ее успокоить. Но мама есть мама, и чтобы наставить меня на путь истинный, она подключила даже бабушку. Но получилось так, что бабушкины нравоучения оказались не такими, на какие рассчитывали родители.

— Главное, оставайся собой, внученька, — ласково глядя на меня, сказала бабушка, когда выслушала обе стороны.

Я знаю, почему она всегда была на моей стороне: я ее точная копия. И этот нос с горбинкой, и овал лица, и карие глаза, над которыми изогнулись темные брови. Сама себе я не кажусь красивой, а вот бабушка — другое дело. Она была настоящей красавицей, в каждом ее жесте, взгляде сквозило истинно женское кокетство, замешанное на уверенности в своем обаянии. Как бы перенять и это? Похоже, мне досталось лишь внешнее сходство, характер у меня папин. Он человек спокойный, незаметный, но при этом очень надежный, человек, который отвечает за свои слова. Таков отец, такова я. Вот вам странная смесь маминой мамы и моего отца.

— Она — твоя копия, — говорит мама отцу, когда хочет указать на мои ошибки.

— Она — точная копия моей любимой тещи, — говорит отец, когда недоволен мной.

Я согласна и с тем и с другим. Сходство с бабушкой нравится мне больше всего. Мне кажется, я даже разговариваю, как она. Теперь, когда бабушки уже нет, я живу в ее квартире и иногда ощущаю ее незримое присутствие. Это что-то очень теплое, нежное, что защищает меня в критических ситуациях. Что-то успокаивающее, дающее надежду на лучшее…

Пока я раздумывала над тем, какие у меня удивительные способности и как я их использую, с того конца телефонного провода на меня обрушился поток обвинительной речи. По-видимому, мне повезло, что я настолько глубоко ушла в свои мысли. Вася не стеснялась в выражениях. Я смогла уловить финальные аккорды:

— Мне нет дела до того, в каком свете ты видишь мое будущее. Оно меня вполне устраивает, слышишь? И на кой черт ты будоражишь меня, когда я только-только начала приходить в себя?! Мне хорошо, и это не иллюзия. Если тебе больше нравится, когда я не нахожу себе места, когда мне одиноко, когда…

— Вась, ну что ты так завелась? — Мне было тяжело выслушивать несправедливые обвинения в свой адрес.

— Это ты меня завела!

— Чем, ради бога, чем?

— Мне не понравилось это твое «видимое благополучие», — медленно выговаривая слова, ответила Вася. Высказав все, она успокоилась.

— У тебя пошаливают нервы.

— Сама знаю.

— С чего бы это, если только несколько дней назад закончился твой медовый месяц? Если тебя все устраивает в будущем и настоящем? — Я чувствовала, что у Васи с Левой есть разногласия. Я хотела именно от нее услышать об этом, но она не желала признаваться в их существовании.

— У меня все в порядке. — Вася старалась говорить как можно убедительнее, забывая о том, что провести меня невозможно.

— Просто я хотела тебе напомнить, что самое главное наше богатство — отношения, чистота чувств.

Я не выкручивалась и не собиралась читать нотации. Я знала, что там, где заканчивается доверие, искренность, не спасут никакие самые запредельные степени ноликов в банковских счетах. Там, где нет повода для разговора за общей трапезой, нет уюта даже в самом шикарном, просторном современном доме. Там, где появилась трещина в отношениях, автоматически рождается все более крепнущее желание одиночества. Им есть где укрыться друг от друга. И вот тогда этот огромный дом превращается в ловушку — место обитания двух уже фактически чужих людей. Только они не сразу осознают это.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})