Злой город - Дмитрий Олегович Силлов

Дарья обернулась – и даже не успела подивиться странным гостям с одинаковыми плоскими лицами и раскосыми глазами, одетым в длиннополые доспехи, напоминающие халаты.

Она и боли-то не почувствовала от стрелы, клюнувшей ее в грудь. Лишь мысль прилетела: «Вороги напали! Сын…» – прилетела и оборвалась вместе с криком, лишь на четверть выкричанном, да двумя другими стрелами оборванном.

Дарья против воли медленно опустилась на колени. Бежать хотелось – к сыну, к мужу, спасти, предупредить! – а силы как-то сразу оставили. И с последним вздохом светлая душа женщины взлетела вверх, в свой последний путь, а тело, сминая тростниковые древки ордынских стрел, вновь обнялось с землей – теперь уж в вечной, неразрывной связи…

Степан обернулся. Последний крик жены не звуком – сердцем почувствовал.

И увидел.

Мимо его дома пронеслась огромная тень. Взлетела, опустилась плеть с железным шаром на конце, с завалинки на узелок с пряниками плеснуло красным.

Степан глухо взревел и бросился вперед – смять, задушить, разорвать на части!..

Но сзади на спину навалилось тяжелое.

Степан потерял равновесие и упал лицом в грязь. Тело в полном доспехе – все ж нелегкая ноша, как ни крути.

– На коней, дядя Степан! Быстро, пока не заметили! – прошипел племянник на ухо родственнику, придавливая к земле, вминая в грязь лицо вместе с ревом медвежьим, рвущимся из груди. Степан напрягся, отжал руками тело от земли, сплюнул в рот набившееся, выдавил из себя не крик – хрип:

– Там Дарьюшка!.. Сын!..

Меч с шипением покинул ножны. Выхватывать оружие ратников учили из любого положения.

Почувствовав слабину, Степан рванулся из захвата.

– Т-ты! Там мои…

Яблоко меча жестко опустилось на его затылок, и Степан снова ткнулся лицом в грязь.

– Ты еще отомстишь за них, дядька Степан, – приговаривал Тимоха, взваливая на Бурку бесчувственное тело его хозяина. – Надо люд в Козельске предупредить. А опосля вместе воздадим супостатам сторицей!

Вскочив на своего коня, ратник рванул с места в галоп, уводя в поводу Бурку, который даже не успел удивиться – с чего это вдруг хозяин оказался у него на спине в странном положении – на животе, а руки с ногами под подпругой ремнем перехвачены.

Кони удалялись. А вслед за ними черными клубами стелился дым от горящего хутора, сослуживший беглецам хорошую службу, прикрыв их от взглядов воинов в длиннополых доспехах, ликовавших по поводу своей легкой и страшной победы.

* * *

Крепки и высоки козельские стены, сложенные из стволов вековых деревьев. Сработаны добротно, на века, в три бревна, каждое бревно в два обхвата, поверху полати, над полатями – двускатная крыша в два тёса от непогоды, но пуще – от стрел, летящих навесом. На такой стене и ратникам в бою есть где развернуться, и даже всаднику проехать можно, ежели кому блажь такая в голову придет. Сплошной деревянный тын защищает воинов от вражеских стрел. Посредине каждой стены и по углам – сторожевые башни с бойницами. На каждой стене по два-три крепостных самострела ощетинились жалами больших стрел – болтов – с наконечниками впятеро тяжелее обычных. Всех трудов воину только подбежать да тетиву взвести – и готов непрошеному гостю смертельный гостинец. Такая стрела, пущенная умелой рукой, прошибает насквозь всадника вместе с конем и еще на половину своей длины в землю уходит.

Под стенами – глубокий ров. Через ров перекинут тяжелый подъемный мост на цепях, которые накрути на ворот, стоящий внутри крепости, – и станет поднятый мост лишним щитом для мощных дубовых ворот, которые сейчас открыты нараспашку. Однако у железного ворота, поднимающего мост и одновременно запирающего ворота, постоянно дежурят оружные отроки из детинца – мало ли что? Беда из Степи приходит всегда неожиданно…

Хорошо защищен град Козельск – да оно и понятно. Выстроенная на границе с Диким Полем крепость, охраняющая торговый путь, по которому и в мирное, и в военное время в обе стороны идут караваны с товарами, не может быть иной. Так говорилось половцам, с которыми до поры в мире были, когда те вопрошали – не от нас ли обороняться собираетесь? На самом же деле не для охраны торгового тракта и не для обороны купцов от половецких шаек строили эдакую твердыню.

Козельск – русский щит от Дикого Поля, который еще Степью порой называют. Случись серьезный набег – первый удар примет на себя город Козельск. Оттого и детинец внутри города велик, поболе, чем в той же Рязани будет. И каждый житель города с малолетства к воинскому делу приучен. Не с мечом – так с луком, копьем или с самострелом искусен. Даже старый дед Евсей, который уж забыл давно, сколько весен на свете прожил, – и тот засапожный нож за три сажени в яблоко всадить может.

Да только говорят, нынче набег другим путем пошел. Гуляет по Руси горе невиданное – степная Орда, сметая все на пути своем. В Козельске же не то что верных вестей – слухов, и тех не дождешься. Потому как часто некому те слухи принести. Не щадит Орда на своем пути никого, кто меч против них поднял. А нынче вся Русь и есть тот меч, который Орда грызет неистово железной пастью. И серьезные щербины уже на том мече, того и гляди – переломится.

Но пока все тихо в приграничном городе-крепости. Жизнь идет своим чередом. Стучат в кузницах кузнецы, бабы вон за водой направились с коромыслами, детишки босоногие из стылой грязи куличи лепят, воевода по улице проехал, спешился у ворот, домой к себе пошел, ведя коня в поводу. Не в броне воевода, только с мечом у пояса. Но на то ж он и воевода, чтобы с мечом ходить, звание обязывает. А что не в броне – то хорошо. Стало быть, ничего подозрительного на пять верст в округе не видят на башнях дозорные. Тихое утро.

Видный светловолосый молодец в потертом тулупчике вышел из кузницы, внимательно рассматривая новый охотничий нож. Знатный нож, ничего не скажешь. Кузнец Иван других и не делает. За такой не жалко бобровой шкурки отдать.

Парень провел лезвием поверх руки, сдул сбритые волоски. Эх, хороша работа! Такой нож не сразу затупится и не сломается об медвежью кость, случись с Хозяином Леса накоротке перемолвиться.

Молодец нехотя спрятал новое приобретение за голенище сапога и поднял глаза. На его лице расплылась радостная улыбка.

По улице шла девица-краса в нарядном полушубке, неся на расписном коромысле небольшие ведра с водой. И лесному ежу понятно, что вроде