Нескончаемый белый свет - Александр Сергеевич Пелевин

class="v">Я, как нормальный покойник, умер в постели пять лет назад.

В тот день на работе мне стало плохо. Я еле дошел домой».

Четвертый молчит и думает:

«Я живой».

Август 2011 г.

На Васильевском острове

На Васильевском острове спят под песком фараоны.

Под гранитом уснули цари, заржавели короны,

Каждой осенью новый покойник восходит на трон.

Здесь не плачут по мертвым, здесь вспомнили старый обычай.

Здесь в горящей ладье вместе с верным мечом и добычей

По Смоленке уходят вожди безымянных племен.

Здесь живут моряки, одноглазые, пьяные, злые,

Им известны все карты сокровищ, все клады земные —

Все расскажут тебе перед тем, как у стойки уснуть.

Здесь монахи, которые служат рогатому богу,

Рассмеются пьянчуге в лицо и покажут дорогу

В подземелья метро, где живет белоглазая чудь.

На Васильевском острове осень похожа на детство,

На рисунки из книжек, на взгляд команданте Эрнесто,

На Шалтая-Болтая и всю королевскую рать.

Здесь построили порт там, где раньше стояло болото,

Но в сгоревшей ладье, как и прежде, покоится кто-то,

Кто хотел на Васильевский остров прийти умирать.

Октябрь 2011 г.

На Марсовом поле

На Марсовом поле сегодня особая дата.

Приди туда ночью и вспомни, что видел во снах.

За час до рассвета на поле приходят солдаты,

Убитые в разное время и в разных местах.

Здесь тысячи мертвых солдат всех эпох и народов,

Из пепла, из древних курганов, обугленных лодок,

Из выжженных бункеров, из потонувших галер.

Вот лучник Ассирии, с ним его верные стрелы.

За ним, подпирая копьем непослушное тело,

Стоит пополам перерубленный легионер.

И здесь же стоит кривозубая рать Чингисхана,

Их лица ужасны и так же ужасны их раны.

За ними – железные рыцари в черных крестах.

Драгуны в изрезанных саблями синих мундирах

Сидят у костра, говоря о своих командирах,

О долгих походах и славных прошедших делах.

Сидит на броне, прикурив от чужого окурка,

Советский танкист, вот его обгоревшая куртка,

На месте, где должен быть орден, чернеет дыра.

Вот немец, раздавленный танком, поднялся из грязи.

Еще один только пришел, он убит под Бенгази,

Открыт его рот – перед смертью он крикнул «Ура!».

Все эти солдаты, познавшие гибельный запах,

В истлевших шинелях, в изъеденных ржавчиной латах,

Уснувшие в тесных объятиях братских могил,

Давно разучились стареть, им не снятся кошмары,

Вовеки веков не страшны им небесные кары,

Не падали звезды и ангел еще не трубил.

Не двигайся, слушай молчание, будь осторожен.

Привыкни к тому, что здесь пахнет обугленной кожей,

Смотри и не бойся гноящихся ран на груди.

Им хочется спать. Скоро утро. Солдаты устали.

Предутренний ветер срывает с мундиров медали.

Теперь уходи.

Октябрь 2011 г.

Красные звёзды

Сегодня так жарко, что красные звезды с фуражек

Стекают горячей эмалью в густую траву.

Сознание трудно все время держать на плаву:

Мы знаем, что сон пробирает врага до мурашек,

И мы ему снимся, но видим его наяву.

Мы снимся, как снится туман над железной дорогой,

Как запах болота, как шепот в густой тишине,

И наши товарищи знают, что сны о войне

Всегда остаются с солдатом тяжелой тревогой,

Еще тяжелее винтовки на мокрой спине.

Сквозь душное марево над бесконечным пожаром

Мы видим, что солнце похоже на красную медь.

Мы знаем, что явь, а не сон, обернется кошмаром,

И наш командир на секунду покажется старым,

Как если бы вдруг командиры умели стареть.

Пусть бьет пулемет в нашу сторону без остановки,

Пусть рушатся башни и статуи падают ниц.

Мы целимся сквозь пелену окровавленных лиц.

Не дрогнет рука, не опустится дуло винтовки

В строю васильковых фуражек и алых петлиц.

Март 2012 г.

Отправление

Отправление. Синий вагон. Белоснежная скатерть.

Я один в этом поезде. Все это было со мной.

Проводница. Она недоверчиво смотрит на паспорт.

Улыбается: это не вы, это кто-то другой.

Подстаканник, дрожащая ложка, пятно на рубашке,

Полотенце, кричащий ребенок, граненый стакан,

Огоньки за окном, пограничник в зеленой фуражке,

Вот тебе две монеты, не надо смотреть в чемодан.

Раздави нас, безжалостный май, растопчи наши лица,

Раздави, как умеешь, – ты знаешь, как нас расколоть,

Прорастай через наши тела, как густая пшеница

Прорывается после войны через мертвую плоть.

В жадных поисках нового праздника, в поисках чуда,

Исключений, всего, что запрятано в темных углах,

Чтобы здесь и сейчас, чтобы сразу, везде, ниоткуда,

Чтобы черти в аду утопились в своих же котлах.

Мы упрямые, мы неземные, мы славы небесной

Заслужили сполна, и теперь нас увозят на фронт.

Торопись. Поскорее. На небе становится тесно.

Ледяные созвездия рухнули за горизонт.

Все закончится утром, исчезнет, покроется пылью,

Я проснусь в совершенно другой черно-белой стране,

О которой мы знали всегда, о которой забыли,

О которой лишь бронзовый вождь вспоминает во сне.

Огоньки за окном, пограничник, фуражка, винтовка,

Фотография в паспорте, да, это кто-то другой.

Все закончилось. Утро. Вагон. Проводник. Остановка.

Это ангел-железнодорожник приходит за мной.

Май 2012 г.

Песня красноармейца

В темноте и при свете тревожного дня, и