Загадка обыденной жизни (СИ) - Садов Сергей Александрович

— То есть в суд дело не идет?

Наташа пожала плечами.

— Ну да. Хотя отец частенько ругается на такое. Говорит, что лучше дело всегда в суд передавать. Конечно, прокурору не хочется на суде выглядеть плохо с откровенно слабыми доказательствами, но лучше уж так оправдать. Ведь по факту что такое недостаточность улик? Преступника нашли, но не смогли доказать его вину. И живет потом такой человек в подвешенном состоянии. Вроде бы и не посадили, но и обвинение не сняли. А так суд. И тут уже не прекращение дела, а оправдание. То есть человек в преступлении не виноват. С другой стороны, если уж раз оправдали, то по закону человека нельзя повторно будет привлечь к ответственности по этому делу, даже если найдут позже железные улики. А вот в первом случае легко. Кстати, такое положение, если я правильно помню, есть только у нас в стране, за рубежом любое дело должно быть обязательно передано в суд.

— Подумаем, — что-то черкнул у себя Мат Свер. — Вопрос нужно будет обсудить. То есть прокуратура — главный орган, получается?

— Надзорный. Он вообще следит за соблюдением законов всех органов власти, не только следствия. И вправе проверять все решения органов власти на соответствие текущему законодательству.

— Где ж у нас такая служба раньше была? — буркнул кто-то с места.

Наташа узнала его, Ариэт Торон, слегка полноватый сенатор от какой-то фракции прогрессистов, как он представился при знакомстве. Наташа запомнила не всех, некоторые все время больше молчали, чем что-то спрашивали. А вот этот человек постоянно вставлял какие-то замечания, порой не всегда к месту.

— У нас были советы для анализа действий… — начал было возражать еще один сенатор.

— Как временные органы в особо вопиющих случаях, — отмахнулся Ариэт.

— Господа! — постучал молотком Мат Свер. — Давайте закончим подведение итогов и соберем всю информацию вместе для дальнейшего анализа. Тогда и будем обсуждать что нам нужно, а что нет. Значит, надзор — прокуратура. Следствие… Ну это как раз наша следственная служба. Дальше… Адвокаты. То есть каждому преступнику предоставляется адвокат? Даже бедному?

— Во-первых, это практика для выпускников юридических вузов, все начинают как бесплатные защитники, назначенные судом. Понятно, что богатый наймет своего, более опытного, но это уже за свой счет. Во-вторых, каждый адвокат обязан взять определенное количество таких бесплатных дел… Не помню, за какой срок. Ну и, в-третьих, даже именитые адвокаты могут подключиться к делу, если оно какое-нибудь резонансное… Ну, в смысле нашумевшее…

— Мы поняли, — кивнул Мат Свер. — Значит адвокаты… Ну и суд. То есть судьи, которые выносят решение…

— Приговор. Если присяжные приговорят. Они решают, виновен или нет. А судья уже по соответствующей статье выносит приговор.

— Вот тут мне непонятно. По сути, все решают двенадцать случайных человек?

— А разве у вас не так? Я помню мы обсуждали суд у вас…

— Однозначно нет, — качнул головой Мат Свер. — Я понял, о чем вы, но вы немного неправильно поняли суть суда нобилей. Туда ни в коем случае не попадут случайные люди. Там не двенадцать присяжных, а двенадцать судей, которые обсуждают дело и выносят приговор. Осуждение по двум третям голосов. Если идет суд уровня ниже, то простое большинство. И только на суде обычных людей в качестве судьи могут выступить случайные люди, но и тогда половина из них должна иметь диплом.

— О… я действительно не знала… Точнее не вникала в суть вашей судебной системы. Мне так Гонс Арет рассказывал, — девочка покосилась на смущенного дядю.

— Я тогда сам представлял все это постольку, поскольку, — смущенно хмыкнул тот. — Не приходилось сталкиваться.

— Ясно… То есть судьи как присяжные… Хм… Не знаю, что сказать. Не могу оценить преимущество это или недостаток.

— Случайные люди разве могут оценить вину? — поинтересовался один из сенаторов.

— Они оценивают не вину, — качнула головой Наташа. — Для этого судья есть. Они оценивают улики, собранные следствием и представленные обвинителем. Убеждают они их или нет. Считается, что доказательства должны убедить любого человека, если они верны. Ну или не убедить. Но мой папа, например, недоволен такой системой. Говорит, что случайные люди не могут оценить верность той или иной улики. Они вынуждены соглашаться с теми профессионалами, которых приглашают свидетелями, но тут уже зависит от защиты и обвинения. Как те подадут. В общем, папа называет это все цирком.

— Но ведь это все равно есть и действует?

— Наверное, лучше систему не придумали, — не очень уверенно возразила Наташа. — Вашу я не могу оценить, тут ведь пока не столкнешься сам выводы не сделаешь. У нас же работает и вроде как уже больше сотни лет. Но и ваша вроде как не младше. Не знаю. Но могу кое-что рассказать о том, как функционирует наша система на примере. Папа буквально обожал одну историю из судебной практики. Настолько, что постоянно ее рассказывал, стоило зайти разговору о суде присяжных. Ей сто лет уже, но… В общем, он настолько часто ее рассказывал, что я даже запомнила. Тогда защиту представлял знаменитый в свое время адвокат.

Поймав общие заинтересованные взгляды, Наташа вздохнула и принялась рассказывать, хотя раньше не собиралась.

— В общем, в качестве пояснения: Россия — это название моей родины. В общем это… э-э-э… Давненько уже не вспоминала… Ага. Старушка одна украла жестяной чайник. Что там он, мелочь стоит. Но факт кражи налицо и старушку арестовали и судят. Защищать ее и взялся тот самый знаменитый адвокат… Помните, я говорила о том, что имя себе делают?

— На резонансных делах, — сделал упор на втором слове Мат Свер.

— Любое пустяковое дело можно превратить в резонансное, если выиграть там, где выиграть невозможно. Ну, может, он просто пожалел старушку. В общем, в суде он перед присяжными произнес речь, я ее наизусть из-за отца запомнила, он часто отрывки из нее цитировал. В общем, сказал он примерно следующее: «Много бед, много испытаний пришлось претерпеть России за более чем тысячелетнюю историю. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Наполеон с армией из двунадесяти языков обрушился на неё и взял Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь… Старушка украла старый чайник ценою в 30 копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно!»

Некоторые из сенаторов откровенно рассмеялись. Даже Мат Свер отвернулся, скрывая смешок.

— Не все понятно, — со смехом пояснил он, — но суть уловил. И как?

— Старушку оправдали, — пожала плечами Наташа. — Ну, папа там еще несколько слов добавлял всегда, но можно я не буду их цитировать? Благовоспитанной леди таких слов знать не положено. Ну и добавлял, что это всё цирк и какой клоун больше насмешит публику, тот и победит. — Наташа задумалась, после честно призналась. — Ну папа тут предвзят, так что я бы не стала принимать его слова за истину. И потом… Должно же в суде быть что-то человеческое? Ну кому была бы польза от того, что старушку посадили бы из-за этого несчастного чайника? Для нее сам этот суд был вполне себе достаточным наказанием. Но это уже лично мой взгляд.

— То есть с папой ты не согласна? — с интересом спросил Мат Свер.

— Не согласна, — кивнула Наташа.

— Ладно, повеселились и будет. Мы поняли какую мысль ты хотела донести. Пока же давайте продолжим…

В общем, дальше было уже не очень интересно. Сенатская комиссия уже серьезно стала углубляться в обсуждение тех законов, которые необходимо было принять вот прям сейчас, чтобы запустить реформу. В том числе и по полномочиям. Кто и чего имеет право делать. В свое время на этом вопросе Наташу буквально выпотрошили на предмет что могут и не могут сотрудники следствия. Тут, Наташа, конечно, многое могла рассказать, но они хотели знать все… Нервов тогда это девочке стоило…

Вот и сейчас приходилось слушать скучнейшие пояснения по будущим законам, отвечать, когда спрашивают, что-то там пояснять и разъяснять…