Дым на фоне звёзд. Повесть «Помнить иначе…». Рассказы - Валерий МИТ

Игорь, смотрел на меня и улыбался. Я терялся в догадках, не понимая, что может означать эта его улыбка.

– Не думал я, – наконец сказал он, видя моё замешательство, – что такое ещё бывает. Порадовал, и я это, Володя, говорю совершенно искренне. Когда я выбирал строительную компанию под эту работу, я изучил историю многих фирм – что строили, что могут, а что не могут, но кроме этого я просматривал фамилии учредителей. Когда я увидел твою, то сразу вспомнил 2003 год и то, как ты умеешь работать. Это стало для меня решающим, и похоже, что я не ошибся. Таких подробных расчётов, объясняющих практически всё, я не встречал уже очень давно. Сейчас так почти никто не делает. Сейчас, не вникая в проект, берут укрупнённые расценки на квадратный метр, умножают их на площадь, а потом умножают ещё на два, чтобы было куда опускаться. Приносят на одном листе крупно пропечатанную конечную, совершенно несуразную цифру, а откуда она взялась, даже объяснить не могут. Когда я им об этом говорю, они меня даже не понимают, твердят только, как умалишённые: можем опуститься не более чем на 20%.

– У тебя же всё чётко и ясно, даже добавить нечего, – продолжил он. – Считай, что контракт у тебя в кармане. Мои сметчики, безусловно, всё перепроверят, и по сумме

нужно будет договариваться. Я, честно говоря, рассчитывал, что конечная цифра будет не более 540, но я думаю, что всегда есть возможность подвинуться – проверьте со своей стороны тоже. Если же вписаться не сможем, попробуем изменить конструктив, тем более что ты сам накопал в нём кучу нестыковок. Сможете быстро исправить?

– К понедельнику, Игорь, всё ещё раз перепроверим и попытаемся опуститься до нужной цифры, – ответил я.

– Можете готовить договор, болванку к договору и перечень необходимых документов для тендера я сейчас скину на твою почту, – сказал Игорь, включил громкую связь и дал распоряжение секретарю.

– Тендер состоится через десять дней, – продолжал он. – Формальность, как я и говорил, но правила необходимо соблюдать. По поводу этой работы и о наших разговорах – никому ни слова, выходим на финишную прямую, и незачем обострять ситуацию.

Игорь встал и, видимо, решив, что разговоров хватит, закончил: – Пока больше ничего, остальное после…

Встал и я.

– И ещё…, – неожиданно, будто вспомнив, добавил он. – За мой визит извини, я тогда был несколько сдержан в общении, но и ты должен меня понять: слишком уж многое случилось со мной за эти годы, я больше никому не доверяю. Вот разве что тебе… почему-то хочется верить. Последнее время, Володя, даже поговорить не с кем, всем от меня нужны или услуги, или деньги. Сплошные дела, никаких человеческих отношений…. А дела закончили, рассчитались – и разбегаемся кто куда. Тоска… особенно после того, как… да что там…

Игорь замолчал на несколько мгновений, пытаясь справиться со своими эмоциями.

– Извини, очень давно нормально не разговаривал, – добавил он. – Нужно выговориться. Пятница, конец дня, может, закончим с делами и где-нибудь по рюмашке?

Отказать я ему не мог, как можно отказать потенциальному заказчику, а если честно, то и не хотел: он снова стал похож на человека, которого я когда-то хорошо знал, того Игоря из 2003 года.

*

Мы оказались в маленьком уютном баре, от офиса Игоря до него было рукой подать.

Обычный бар, ничего примечательного – пять столов, телевизор, симпатичная девушка-бармен, тихая ненавязчивая музыка, из посетителей, кроме нас, никого.

После нескольких рюмок коньяка, выпитых подряд, Игорь расслабился, взгляд его потеплел, то, что его сковывало – отпустило.

Я не мог его в этом поддержать, да он и не настаивал, уже тогда, в 2003-м, я не пил алкоголь, и он это знал. Я сидел напротив него с чашкой кофе и внимательно слушал

всё, что он говорил, вставляя редкие реплики. Игорю действительно нужно было выговориться, а мне было интересно его послушать.

– Помнишь, как всё было на той стройке? – продолжал он. – Работа по 12 часов, масса параллельных процессов, противоречия и нестыковки проекта, брак исполнителей, там же был муравейник – одиннадцать подрядных организаций. Все толкутся, мешают друг другу. Одни залили плиты перекрытий, другие половину труб не заложили. Выполнили отделку, потом начинают бить штробы – забыли проложить кабели к операционным, полный бардак. Только с тобой мне было работать относительно легко, да и то…. Помнишь, что вы там натворили с конструкциями атриума? Перепад высот по коньку до 50 мм, да и створ не идеальный.

– Фермы атриума, Игорь, на заводе выполнили не в размер, – начал оправдываться я. – Отправлять назад – это месяц времени, срыв сроков, а нужно было как можно скорее тепловой контур закрывать. Мы на площадке выправили, что могли, но перепад по конструкциям полностью убрать не удалось; но там же поверх ферм ставился алюминиевый каркас остекления, вот он уже встал идеально, ни перепадов, ни отклонений, все чётко по проекту.

– Да помню я, – ответил он, – так, маленькая ложка дёгтя, но на ушах постоять пришлось, попробуй объяснить всё это твердолобому начальству. Они приезжают шашкой махать – отклонения от норм, немедленно переделать, а разумные доводы в расчёт не идут, ведь тогда придётся принимать собственное ответственное решение.

– Ладно, проехали, – продолжил он, – а вот только давно тебя хотел спросить, кто эту бучу тогда затеял? Ведь про эти отклонения до определённого момента никто не

знал, а после остекления никто и не узнал бы никогда. Сам-то ты вряд ли стал бы так подставляться…

– Работал тогда в нашей конторе один технадзор, – ответил я. – Заметил…. Я пытался ему объяснить, что всё уже продумано, что будет скандал, что на несущую способность не влияет, что всё равно получится так, как я говорю, и это оптимальный вариант…. Он ни в какую, боялся ответственности. В результате внеочередная планёрка, мне выговор, две недели остановки работ до принятия решения. Несколько организаций все две недели его принимали. В результате решение – делать так, как я говорил с самого начала.

– Специфика большой конторы, – продолжил я. – Вместо решения передают по цепочке вверх или вниз, в зависимости от обстоятельств, а там тоже некому принимать

решения – либо из-за недостатка квалификации, либо из-за недостатка желания. Проблема уходит на второй, а иногда и на третий круг, подключаются новые и новые люди, всё искажается, и результат непредсказуем. Поэтому я и ушёл тогда из конторы и открыл собственное дело.

– Я сделал примерно то же самое и примерно по тем же причинам, – ответил Игорь, – только на полгода позже. Закончил все пусконаладочные работы по оборудованию, ввёл эту клинику в эксплуатацию, сдал дела и уволился.

– Хорошее было время, – продолжил он. – Впереди открывались громадные перспективы, я был уверен в своих силах, знал, как надо и как не надо работать, казалось,

что можно весь мир перевернуть.

– Знакомое чувство, – ответил я, – только у меня это было во второй раз, первый опыт получился не самым удачным, поэтому никаких иллюзий не было, к будущим переменам я относился спокойно, считая, что просто для этого время пришло.

– А я тогда вообще ни к чему не мог спокойно относиться, – сказал Игорь, – во всём видел крайности. Белое было слишком белым, а чёрное – чернее некуда, наверное, потому, что встретил её. Помнишь Машу? Она была представителем поставщика медицинского оборудования. Первая партия пришла ещё при тебе.

– Нет, – ответил я, – не пересекались.

– А мы вот пересеклись, – сказал он. – Да так, что у меня башню напрочь снесло. Я раньше даже представить не мог, что такое бывает.

И Игорь достал фотографию.

Я посмотрел на этот плоский цветной кусочек картона, который не мог передать ничего, кроме изображения: на нём, на фоне какого-то развесистого дерева, стояла женщина лет 30 в полный рост. Она была в полупрозрачной накидке из шёлка, под накидкой, кроме

купальника, ничего не было.

Стройные ноги, хорошая фигура, под купальником угадывалась красивая грудь, довольно короткая стрижка, миловидное лицо, губы изгибались в чуть заметной улыбке, а

в больших глазах читалась лёгкая ирония.

Приятная женщина, на первый взгляд не красавица, но чем-то притягивала к себе.

– Снимок из Турции, всегда ношу его с собой, – объяснил Игорь. – Вроде бы и расстались уже давно, а всё никак не успокоиться. Смотрю на эту фотографию, вспоминаю, как всё у нас было – целых два года счастья, – становится легче. Каких бы женщин ни встречал после неё, ничего не чувствую. В сравнении с ней всё становится серым и унылым, руки опускаются, ничего не радует.

– Ну, если так, – сказал я, – нужно же что-то делать. Встретиться с ней, поговорить, как-то исправить всё. Она замужем, у неё кто-то есть?