Константа связи - Сергей Слюсаренко

— Видите ли, Вадим, у нас появился очень странный и необычный заказ. Учитывая ваш опыт и рекомендации с предыдущего места работы, я решил передать его вам. — Сизов говорил как на презентации бизнес-плана — убедительно и монотонно. — Правда, гонорара большого не ждите, но вот престиж нашего агентства может вырасти. И соответственно, мы выйдем на другой уровень клиентуры.

— В чем суть дела? — Малахов не интересовался особенно ни престижем «Проталины», ни новым уровнем клиентуры.

— Ну… — протянул Сизов, — вопрос связан с похищением и убийством одной девушки. Смерть крайне странная, и в итоге дело ушло в «глухарь». Но вот мать девочки никак не успокоится. Она утверждает, что все это каким-то образом связано с сыном Колохатенко.

— А Колохатенко — это кто? — Малахов не разбирался в фамилиях местной элиты Киева.

— Ну как! Это же бывший премьер-министр! Вы понимаете, какие силы тут могут быть задействованы? Определенно, официально никто такое расследовать не будет. — Малахов впервые увидел на лице Сизова выражение, отличное от безразличия.

— И что я должен делать? — Вадим принял вид исполнительного младшего офицера.

— Вот вам данные. — Сизов протянул Вадиму желтый пухлый конверт. — Сами решайте. Потом скажете, можем ли мы что-то сделать или нет, хорошо?

— Какие сроки? — спросил Малахов и пояснил: — Для принятия решения — берусь или нет.

— Ну, к вечеру приходите в офис, да?

— Хорошо. — Малахов мрачно кивнул и, попрощавшись, отправился домой с желтым конвертом под мышкой.

Дома, устроившись на громадном диване, который он немедленно, с первой же зарплаты, купил на смену железной кровати с гайкой, Вадим распечатал пакет и высыпал содержимое на велюровую обивку. Бумаги, фотографии, документы с печатями, ксероксы документов с печатями. Итак:

Лисицкая Арина Петровна, 17 лет, ученица выпускного класса средней школы. В марте месяце вышла из дома в 22.00 и не вернулась.

— Ну и семейка, дочка в десять часов на гульки уходит, и никто не обращает внимания, — пробормотал Малахов себе под нос, разглядывая фото девушки.

Далее. Труп Лисицкой был обнаружен на одной из заброшенных новостроек на окраине города. Причина смерти — полное обескровливание организма. Это заключение медиков, прибывших на место преступления. Заключение в деле отсутствует и упоминается только со слов матери погибшей девочки. Позднее, со слов матери потерпевшей, оно было изъято из дела и заменено на заключение патологоанатома центральной клиники. В новом заключении говорилось, что смерть наступила из-за переохлаждения, и, кроме того, в крови потерпевшей находилось достаточно большое количество алкоголя. Короче — девочка напилась и заснула. Далее в деле имелось заявление матери потерпевшей, Ядвиги Лисицкой. С трудом продираясь через дурацкий стиль повествования гражданки Лисицкой, Малахов прочел ее показания о том, что в последнее время дочка проводила много времени в одной молодежной группировке. Группировка, по ее словам, занималась странными делами и не верила в Бога. Ничего конкретного мать не смогла сказать, кроме того, что дочка украсила свою квартиру всякими сатанинскими знаками и носила черные одежды. И еще Арина как-то проговорилась, что познакомилась на сходке (так написала мать) с самим сыном Колохатенко. Вот поэтому мать требует и просит настоящего расследования дела и не верит в естественную смерть дочери. Ну и, понятное дело, государству, а тем более государственному сыску, никто не доверяет.

— За дочкой надо было следить, а то кинулась теперь! — Малахова уж очень раздражала эта мамаша.

Потом Вадим долго рассматривал фотографии из конверта. Некрасивая девочка, еще живая. В черном до пят балахоне, черный лак на ногтях, черные тени вокруг глаз. А вот уже фото из анатомички. Интересно, как их добыли? Та же девочка, после смерти словно похорошевшая, на цинковом столе прозектора. Труп совсем не похож на замерзший. Насколько мог Малахов оценить это по фотографии. Крупным планом голова. Совершенно неинформативные фото. По внешнему виду точно понять причину смерти невозможно. Заключение патанатома. Малахова, уже знакомого с заключением, больше интересовала фамилия врача. Для гипотетической частной беседы.

После недолго раздумья Вадим понял, что дело берет. У него впервые за все время вынужденной ссылки появилось что-то вроде азарта. Причины этого азарта он объяснить не мог, да и не старался. Собрав документы, Вадим направился в офис для разговора с Сизовым.

Малахов не был большим специалистом по наружному наблюдению, но сразу догадался, что за ним возник «хвост». Машина, съехавшая с тротуара у его подъезда и медленно крадущаяся по пятам. Молодой человек безликой наружности, праздно идущий по противоположной стороне улицы, но ни на шаг не отстающий и не опережающий Малахова. Слежка продолжилась до самого офиса. Уже из окна полуподвала Вадим заметил, как машина припарковалась напротив.

— Я берусь за дело. Но вот что делать с «хвостами»?

— А, они и за вами уже? — печально протянул Сизов. — За мной третий день, с того момента, как я с этой дамочкой встретился. Но я думаю, пока не стоит волноваться. Если что, если мы зайдем за запрещенную грань, нас предупредят из органов.

— А вы думаете, это органы?

— Ну а кто же еще? — Сизов удивился, что Вадим не понимает очевидного.

— Хорошо. Вы все данные мне передали? Если да, то мне в первую очередь хотелось бы поговорить с врачом, делавшим вскрытие. Я хотел бы начать расследование именно с этого. Можете мне пробить по вашим базам его адрес?

— Нет проблем, Вадим. — Сизов очень обрадовался, что Малахов берется за это невнятное дело.

На следующий день с адресом анатомички, где работал Мацонис Еремей Пейсахович, патологоанатом, составивший заключение о смерти Лисицкой, и с пакетом мусора Вадим вышел во двор. Выбросив пакет в контейнер для отбросов, Малахов направился домой, но в последний момент резко развернулся и скрылся в ближайшей подворотне. Там, по лабиринтам киевских дворов, он легко оторвался от неловкого преследователя и через минуту спокойно шагал по Печерскому спуску в сторону улицы, на которой находился морг. Вековые тополя окружали маленькое здание постройки позапрошлого века. Стайка студентов, ожидающих доступа на практику, курила под молодыми изумрудными кронами. Найти патологоанатома не составило никакого труда, после того как в руки толстой вахтерши перекочевала пятидесятирублевая купюра.

— И што вы от меня хотите, молодой человек? — Мацонис высунул носатую, в ореоле седых курчавых волос, выбивающихся из-под белой шапочки, голову в приоткрытую дверь своего кабинета, явно не желая впускать Малахова внутрь. — Я таки на сегодня уже никого не принимаю. У меня была длинная очередь, я всех принял, но вас там не стояло.

— Еремей Пейсахович, я по очень важному делу. — Малахов решительно вставил ногу в дверной проем и медленно, но уверенно приоткрыл дверь кабинета. — Кроме того, интересно, на вскрытие тоже очередь?

— К Мацонису у всех важные дела, — незлобно ругался врач. — Но ведь мои пациенты уже никуда не спешат, почему спешат все остальные кругом? И что, мне тоже теперь надо спешить?

— Ваше заключение? — Вадим протянул копию документа Мацонису, сразу переходя к делу.

— Ну, раз написано мое, таки оно мое. Только не говорите мне, что это я подписывал. Это какая-то комедия, а не моя подпись. Откуда у вас эта филькина грамота? Вы кто такой? — Мацонис потерял бдительность и отпустил дверь. Она резко распахнулась.

— А вы не помните, что вы написали в том своем заключении? Ведь вы же делали вскрытие?

— Молодой человек, вы таки странный. Приходите и спрашиваете. Я что, помню все трупы, которые я вскрывал за свою жизнь? Нет, конечно, таки было, что запомнить, но вот в этом случае я точно ничего не помню. Да и что за допрос? Вы что, из органов или где? — Мацонис попытался опять закрыть дверь, но нога Малахова занимала уже стратегическую позицию, и ничего не вышло.

— Нет-нет, что вы. Я частное лицо. При оформлении документов по месту жительства требуют принести оригинал заключения о смерти, а у нас только копия. — Вадим неотвратимо проникал в кабинет.

— Ну, таки вы странный. Заключение я сдал куда положено, и что я теперь могу? Вы бы шли туда, куда я сдал заключение, да и все. Зачем я вам нужен? Все что-то хотят от Мацониса, но никто его не ценит. — Врач отступил и стал нервно ходить взад-вперед вдоль своего стола.

— Скажите, а у вас ведется что-то вроде журнала, ну, лабораторного журнала, куда заносят результаты? Хотя бы кратко? — Вадим сделал движение пальцами, словно шелестел купюрой.

— Ну и? — Мацонис прекрасно понял, что от него хотят, но отчаянно прикидывался. Он хотел конкретики.

— Так, может, можно просто из журнала выписку сделать? На коммерческой основе, — сообразил Малахов.