Душегуб - Сергей Жилин

Разве что пришлось учиться готовить.

— Как доехала?

— Нормально. Зачем вообще присылали гонца?

— Ну, — задумчиво прищурился Марк, отводя взгляд, — думали, тебе будет небезразлично. И вот ты решила приехать.

— Сама не знаю, зачем, — пришлось поправить съехавшую сумку.

Мы миновали дом Грэма и свернули на улицу Маргрете. А Грэм продолжает разводить голубей: с чердака, где устроена голубятня, слышны их оживлённые беседы. Энтузиаст решил наладить голубиную почту.

Марк всё не затыкается:

— Со времени твоего отъезда многое изменилось…

— Слушай, меня ностальгия как-то не ударила, так что давай обойдёмся без пустого трёпа, — раздражённо перебила я здоровяка.

— Ладно, — погрустнел Марк, — ты же хочешь знать, что случилось с Энгрилем?

— Да.

— С чего бы начать…

— Скажи-ка, кто его убил, есть подозрения?

Здоровяк перепрыгнул небольшую лужу, оставшуюся после недавнего дождя. Засунув руки в карманы, недобро цокнул языком:

— Завёлся тут один маньяк, Энгриль его разыскивал. Думаем, от его руки и умер твой дядя.

— Что за маньяк?

— Его прозвали Душегубом. Промышляет уже два месяца. Сперва похищал и убивал только детей, но со вчерашнего дня занялся и взрослыми: убит Энгриль, а также пропал Васкер Чеф — свидетель, что накануне описал убийцу. Кроме того, Душегуб проник и ко мне в дом.

— К тебе? — исподлобья глянула я на Марка.

— Да, — почесал глаз здоровяк, — я помогал Энгрилю в расследовании, поэтому, видимо, и попал на карандаш. Чтоб его…

— Подозреваемые есть?

— Нет. Больше месяца мы с Энгрилем работали, проверили около десятка уродов, но никто не подходит на роль Душегуба.

Какое-то время прошли молча, поскальзываясь на сопливой грязевой дороге. Ветер злобно кусает за лицо и норовит залезть за шиворот.

Вокруг мелькают знакомые дома, знакомые люди, доносятся знакомые звуки и запахи. И всё тот же колючий стыд за безразличие. Что уж поделать, никогда я не любила Гавару.

— А сколько детей убил Душегуб? — сорвалось у меня.

— Зачем спрашиваешь?

— Да так… просто…

Марк скосил глаза, вспоминая:

— Четверо. То есть пятеро.

Прилично для такой маленькой дыры.

А вот и дом Энгриля — унылая темница, в которой мне довелось провести четырнадцать лет жизни. Одноэтажный дом с покатой красной крышей, местами обнажённой кирпичной кладкой и просто-таки микроскопическими окнами, отчего, помню, внутри и не бывает светло.

Раньше перед домом росло пять яблонь — осталось лишь три. Сухие ветви корчатся в агонии — в детстве я этих страшил даже боялась. Они напоминали чудовищных демонов из страшных сказок. Дядя отчего-то не умел придумывать добрые…

— Почему из трубы валит дым? — кивнула я на седой эфирный столб.

— В доме сейчас Сэм. Ты должна его помнить: вы вместе ходили к госпоже Гай на занятия.

Да, конечно же, тот самый гиперактивный кудряш. Пятнадцать лет назад ни за что бы ни предположила, что он станет полицейским.

— И что он там делает?

— Осматривает место преступления, улики ищет.

— А ты?

— А что я? — брякнул Марк с искренним недоумением.

— Разве не ты должен этим заниматься? — уточнила я.

Отворив калитку, я первой вошла во двор. В глаза бросается эхо чистоплотности дяди: листьев на земле почти нет, никакого мусора.

Марк меж тем тянет с ответом.

— Ты ничего из нашего разговора не поняла… В общем, я уже три года как не работаю в полиции…

Я даже остановилась невольно:

— И взялся расследовать это дело, чтобы вернуться на службу? — кинула я через плечо.

— В том числе.

— Эй, там! — выкрикнула физиономия из окошка, — Марк, кто с тобой?

— Это Кейт. Помнишь её?

Видимо, нет, раз так долго скрипят шестерёнки у него в голове. В конце концов, он просто махнул рукой, призывая входить. Марк нетерпеливо подтолкнул меня к двери. Пора зайти в гости к покойному дяде.

Стоило переступить порог, как на меня хлынул до боли знакомый запах. Да, именно так и воняла моя берлога. Пол скрипит именно так, как и должен, всё вокруг именно такое, каким и должно быть.

Тесная прихожая: справа на вешалке висят куртки, пальто и шарфы. На антресолях впитывают пыль старые коробки и банки. У стены в ряд выстроилась обувь, заботливо подлатанная и неизменно вычищенная. Как рассказывал сам Энгриль, его к чистоте и порядку приучил отец-военный. Один из последних военных на Земле.

Оставляя на полу грязные следы, я свернула из коридора налево. Вот и центральная комната в доме — кабинет дяди. Справа стоит громадный пузатый комод с ещё довоенными фотографиями родителей Энгриля. Позади него припрятаны веник с совком. Стена по правую руку увешана выцветшими картинами вперемежку с любимыми дядиными гербариями. Сохранился даже тот, что когда-то делала я. Две двери: одна ведёт на кухню, другая — в спальные комнаты.

В дальнем углу приютился шкаф, заполненный частично книгами, частично инструментами, частично какими-то ненужными деталями, которые обязательно найдутся в каждом доме. Их наличие всякий аргументирует по-детски наивным и глупым «пригодится». Рядом приставлен сундук, где под ворохом тряпья спрятан армейский автомат, естественно, без патронов.

У дальней стены горит камин. Топится спилами с лесопилки: всем желающим раздают задарма эти, по сути, отходы. Сбоку свалена знатная стопка — ещё больше в сарае за домом.

В другом углу музейным экспонатом стоит целёхонький компьютер. Понятное дело, его без электричества не запустишь. Первое время пользовались батарейками и аккумуляторами, потом те кончились, как и топливо для генераторов. Слышала, пробовали некоторые оживить электростанции, но что-то с этим не заладилось.

У окна расположился просторный стол Энгриля. С дьявольской педантичностью на нём разложены стопки бумаг и писчие принадлежности. Свеча в подсвечнике загаживает воском столешницу, чего дядя бы никогда не допустил. Он сам, кстати, лежит, свернувшись калачиком, на зеленоватом половике. Над ним склонился молодой полицейский Сэм. По тонким чертам лица, узким глазам и беспокойно дёргающему носу легко узнать однокашника. Присев на корточки, он внимательно пялится в лицо Энгриля и постукивает маленьким блокнотом себе по колену.

Как только увидел гостей, Сэм выпрямился и отступил на шаг от трупа. Задумчиво потрепав себя за кудрявый затылок, он внимательнейшим образом осмотрел меня.

Выскочив из-за спины, к полицейскому направился Марк:

— Что тут у тебя? — по-деловому осведомился здоровяк.

— Труп.