Непреходящая история - Александр Давыдов

Условно архетипическая мобилизация в контексте нашего повествования присуща самостоятельной мобилизации социальной группы. Она порождает рефлексию относительно состояния группы и ее основных целей, актуализирует самосознание группы, и приводит к участию группы в определенных исторических событиях.

Иное инстинктивная мобилизация. Она направлена на мобилизацию инстинктов, в данном случае – социальных. Чувство стаи, вербализуемое не столько своими идеологами, сколько творцами симулякра: человек бросается в бой, не думая, потому что есть ситуации, в которых мужчина не должен думать, а должен бить. С точки зрения его мужского самосознания это единвтенный правильный вариант, а с точки зрения военкомата, в интересах которого строится и мобилизуется симулякр – это лучший вариант, именно потому что человек а – не думает, б – бьет того, кого надо быть сотрудникам военкомата, а не социальной группе, куски идеологии которой симулякр разворачивает.

В фундаментальной работе «Теоретические рассуждения о сущности психического» К. Г. Юнг приходит к возможности определения психики как конфликта между слепым инстинктом и волей. Здесь идет речь о том, что на определенном уровне психического развития функция, которую исполняет инстинкт, подвергается изменению направления своего действия посредством осознанной воли человека. При этом воля преодолевает инстинктивные устремления, не имея возможности их полностью исключить, так как влечения являются основой психической активности человека. Нам же становится очевидным, что проявление воли немыслимо без определенного элементарного рассуждения.

Если применить эти мысли к нашей работе, мы увидим, что симулякр стремится к тому, чтобы задействовать влечение, а волевые импульсы редуцировать и локализовать в определенных пределах, благодаря чему волевые качества мобилизованного симулякром человека в определенный период времени могут приобрести очень высокую степень способности к напряжению. Человек не является животным по свое онтологии, потому, возможно, ему не убежать от воли так же, как и от инстинкта: и подтверждений этому факту море. Потому симулякр не блокирует волю и способность к рассуждению полностью, а лишь раскалывает сознание человека и пользуется энергией, выделяемой из расколотого сознания: в частности, это может быть энергия боли и стремления человека обеспечить себе психическое выживание, что и приводит нас к большому количеству случаев с людьми, едущими на войну за смыслом жизни. Полагаю, каждому знакомы и случаи, когда человек, рассказывая о важном в его жизни поступке, говорит, что его «перемкнуло»: симулякр и устремлен на то, чтобы перемыкало определенных людей в определенных местах их психической жизни.

Для идеологически обусловленной группы в недружественном социальном, политическом, информационном окружении можно сделать следующие выводы. Группа нуждается в существовании и развитии качественной идеологии, оформляющей ее идентичность и формулирующей ее интересы, цели и задачи внешней политии и социуме. Для группы важно обеспечить монополию на политическую мобилизацию своих членов. Идеал монополии такого рода – РОВС в 1941 году, сумевший за счет почти только идеологии мобилизовать большое количество своих членов на борьбу с СССР в составе немецких войск.

Для государства с неразвитым полем институциональной политики важно несуществование сплоченных идеологически обусловленных групп социальных групп с ярко выраженной идентичностью и хорошо развитой идеологией, а также низкий уровень социальной и политической культуры населения, что усилит эффективность идеологического симулякра как инструмента мобилизации.

Для государства с хорошо выраженным полем институциональной политики жизненно важно наличие хорошо артикулированного поля идеологий, усиливающего идентичностную мощь политии и способность общества к согласованию интересов различных социальных групп общества.

Не очень очевидно вытекающий из вышеизложенного, но важный вывод. Государство, не умеющее в идеологию и живущее идеологическими симулякрами разной степени качества, состоит в перманентном кризисе идентичности и обречено упасть, высвободив место для сплоченных, ясно осознающих свою идентичность и свои политические интересы групп.

Главный же вывод для человека, особенно человека, чуткого к идеям и способного к самопожертвованию, может выглядеть следующим образом. Сама по себе способность выстраивать систему убеждений, целостность психической жизни и способность к спокойной и относительно рациональной саморефлексии могут послужить важным подспорьем для того, чтобы сохранить свою самостоятельность и выжить, а далее – победить в борьбе идей, жестоко подавив обретший ныне черты суверенитета бунт кадавра.

Конфликтное формирование национальной политической идентичности в свете концепции мятежевойны Е. Месснера

В контекст глобализации прочно вписан процесс рождения новых политических национальных идентичностей, при этом новые случаи, происходящие сегодня, в эпоху постмодерна и постнуклеара, начавшуюся с крушением СССР в холодной войне, носят ярко выраженный этнический характер. Причем эти новые идентичности не целиком опираются на классические модерновые парадигмы, а используют их лишь как часть основания, сущность которого составляет представление о существовании некоего сакрального ядра суверенитета нового политического сообщества, новорожденного либо рождающегося. Данный процесс имеет нелинейный характер, взрываясь непредсказуемыми случаями всплесков национальной идентичности, подобно Большому Взрыву, рождающему новую политическую вселенную. При этом технологии и методы воздействия на этнические процессы в мире хорошо описаны, развиты и осуществляются. Однако методы, отлично работавшие сто и даже пятьдесят лет назад, сегодня работают не так хорошо. Языковое размежевание «наций», проведение новых государственных границ по этническому принципу, потакание стремлениям к политическому самоопределению этнических групп вне зависимости от наличия достаточных для этого оснований (суверенизация советских республик, боснийский случай) нередко приводят к результатам, диаметрально противоположным тем, которых ожидали проводники национальной политики. Одной из главных причин краха подобных случаев видится недостаточное понимание акторами данной политики некоторых черт общего контекста современных политических процессов. Эти недооцениваемые черты таковы:

– крайне широкие просторы формирования идентичности. Если в боснийской армии генерал-серб был исключением, то в событиях на Украине бойцы Майдана часто говорили по-русски, а в Харькове пророссийские активисты «Оплота» атаковали этнически русских же активистов «Патриотов Украины» и членов движения «Misantropic Division», во время штурма своего офиса написавших послание потомкам буквально следующего содержания: «Не сдадимся. Мой Фюрер меня в Вальгалле ждет». Этнические предпосылки выбора идентичности в процессе нациестроительства не всегда доминируют над когнитивными и дискурсивными1.

– сильное влияние политических и околополитических дискурсов на тип формирования и мобилизации новой политической идентичности. Очевидно, что близость того или иного национального дискурса гитлерианскому трансцендентному основанию влияет на степень радикализма развивающейся политической формации2. В свою очередь, крайняя политкорректность того или иного национального дискурса (наподобие русского национал-демократического) лишает использующую его политическую силу возможности массово привлечь в свои ряды социально активную и националистически мыслящую молодежь. Понимание таких закономерностей позволит более качественно, чем ранее, влиять на развитие того или иного националистического проекта.

С другой стороны, видится полезным восстановление и актуализация интеллектуального наследия непримиримой белой эмиграции, прежде всего трудов Б. Смысловского и Е. Месснера. Помимо очевидной интеллектуальной ценности их работ, посвященных как раз процессам «воевания» «за душу народа», ценным видится и восприятие оригинального стиля мышления русских людей, не знавших советских социальных, культурных и учебных практик. Восприятие наследия Е. Месснера может сыграть большую роль и в генезисе новой русской идентичности, очищенной от советских наслоений.

В экспертном сообществе внимание к наследию выдающегося русского военного теоретика присутствует, однако автору не приходилось сталкиваться с полноценным анализом наработок Месснера. Возможно, это объясняется закрытостью некоторых каналов распространения информации. Здесь мы рассмотрим концепцию мятежевойны Месснера и основные понятия, применимые в анализе этнополитических процессов, в ее свете, и сформулируем возможные направления анализа той или иной ситуации через призму нашего видения проблем национальной идентичности.