Два брата: век опричнины - Лейла Салем

– Сказал, отпусти моего коня, иначе по уху получишь! – кричал Александр, беря саврасового под уздцы.

– Опомнись, брат, кто же в такую пору на охоту едит? Аль ты позабыл, что после долгой зимы зверье в силу приходит, открамливается, самки нынче беременные ходят, на кого вы охотится собрались? Потерпи хотя бы еще месяцок-другой, пускай зверь лесной отъестся травки, потомство даст, тогда уж и я с вами поеду, – Андрей что есть мочи пытался противостоять буйному брату, которому не было ведано ни жалости, ни сострадания – весь в отца!

Иное дело старший: и лицом хорош, и статью, и нравом кроток как матушка их – Марфа. Княгиня подбежала к Александру и положила свои маленькие руки ему на грудь со словами:

– Сыночка мой, кровинушка моя, хотя раз в жизни прислушайся к старшему брату твоему, ибо дело он говорит, – и тут же обвела обоих детей своих взглядом: перед ней стояли два юноши – высокие, широкоплечие, только Александр был чуточку выше старшего брата, зато Андрей превзошел его в красоте лица: светло-карие глаза под дугообразными бровями, русые волнистые волосы, что выбивались из-под шапки, и если бы не его более округлое, более нежное лицо, на подбородке которого пробивалась темная бородка – то с братом они выглядели бы как близнецы.

Марфа Егоровна стояла в нерешительности, невольно залюбовавшись сыновьями, которых пора уже было сватать, то муж ее, Никита Федорович, все никак не решался искать им жен среди боярынь и дворянок, хотя немало красавиц подходили на роль его невесток.

Александр даже бровью не повел – что для него слова матери? Он оттолкнул брата и только было направился к воротам, как дорогу ему перегородил отец со всклокоченной бородой и нечесанными волосами. Не мигая, он долго поглядывал на свое семейство красными от недосыпа глазами, под которыми набухли мешки, и произнес низким голосом:

– Почто свору устроили в моем доме? Почто мне почивать не даете?

Марфа Егоровна задрожала от страха, она боялась мужа больше всего на свете. Андрей потупил взор, словно был в чем-то виноват. Один лишь Александр смотер отцу прямо в глаза, гордо вскинув голову и уверенно упершись в землю ногами в сафьяновых сапогах, он знал, что отец никогда на него не сердится.

– Ну? – переспросил Никита Федорович. – Вас всех спрашиваю? Что здесь произошло?

На середину выступил Андрей, его лицо залилось краской. Он попытался успокоить себя, хотя так и не поднял взора на князя.

– Отец, – промиолвил юноша, – я хотел остановить брата от затеи с охотой. Недавно только поднялись травы, растаял снег, кто же ходит в такую пору на зверя?

– Я вижу, ты умен не по летам, – с усмешкой ответил князь, что привело Андрея в еще большее замешательство, – а теперь пусть слово молвит Саша.

Александр искоса взглянул на брата и в его душе родилась надежда снова доказать родителю, что прав он, а не тот.

– Отец мой любезный, – сказал молодой человек и взмахнув рукой, отдал Никите Федоровичу низкий поклон, – я не нарушаю волю твою, но желаю поупражняться с приятелями моими в верховой езде. Окажи мне подобную честь, разреши мне ехать с Иваном да Богданом, которых знаю я с сызмальства.

Слова любимого сына растрогали князя и он уже не мог повышать на него голос. Крепко обнял его и поцеловав в лоб, он дал свое родительское благословение и промолвил спокойным, мягким голосом:

– Если тебе сие нравится, поезжай. Не смею же я запретить тебе стать воином.

– Благодарю, отец мой, – Александр расцеловал князя в обе щеки и, взяв под уздцы коня, вышел со двора, где его уже поджидали долгое время приятели детства.

Никита Федорович обернулся в ту сторону, где стояли в нерешительности жена и старший сын. Оба были смертельно бледны. Андрей потупил взор и выглядел более несчастным, чем прежде. В душе он зародил обиду и на брата, и на отца, которые как будто специально изводили его, унижали, словно в тайне, в глубине души, ненавидели его. Что же он сделал им такое, за что ему такие наказания? Неужто вина его лишь в том, что нравом он похож на мать, что не стал поддерживать отца в опричнине и наказании мнимых преступников? Неужели в их семье доброта, сострадание, честность, милосердие – ничто?

Андрей сделал два шага вперед и остановился рядом с князей, словно меряясь с ним ростом. Никита Федорович положил свою ладонь ему на плечо. Юноша взглянул на крепкую, жилистую руку отца и невольно вздрогнул, представив эту самую руку у него на шеи, но сразу же попытался отогнать сию мысль, ибо отец не смеет лишать жизни ребенка своего, кто плоть от плоти его.

– Собирайся, Андрюш, поедишь со мной в Москву, на Кремль посмотришь, на государя нашего батюшку Ионанна Васильевича да жену его молодую Марию Темрюковну, дочь кабардинского князя Темрюка. Познакомлю тебя с людьми большими, знатными. Негоже тебе, молодцу во цвете лет, штаны подле мамки протирать. Прикажи седлать коней да в дорогу одевайся, ехать нам недалеко.

Молодой человек внутренне напрягся. Он понимал, почему отец велит ему ехать с собой, почему хочет познакомить с иными боярами да князьями (такими же опричниками, как он сам), но вслух сказать что-либо побоялся, ибо знал, что ему отец никогда ничего не прощает, только Александру сходит все с рук.

Стоящая в сторонке Марфа Егоровна вскинула руки и, упав пред мужем на колени, и поцеловав тыльную сторону его ладони, воскликнула:

– Не делай этого, Никита. Не вози с собой на пытки Андрюшу, не стоит ему смотреть на все это!

Князь с силой оттолкнул жену и замахнулся кулаком, который остановился в воздухе:

– Ууу, – завопил он, готовый убить ее, – пошла прочь, старуха проклятая! И на тебя управу найду, только вернусь! – затем обратился к сыну. – Ну, чего стоишь, зеньки вылупил, поспеши к отъезду!

Андрей как и всегда с опущенной головой молча побрел в дом выполнить приказ отца. Мать помогла ему собраться в дорогу, приготовив новый кафтан и новые сапоги для такого случая. Перед дорогой женщина благословила сына, как делала это всегда.

Александр с верными друзьями – Иваном и Богданом, возвращались с неудачной охоты. Как и предполагал Андрей отощавший за зиму зверь не представлял никакого интереса, по беременным самкам оленей да лосей нельзя стрелять – лесные обитатели должны дать новое потомство. Единственное, кого удалось поймать, так это пару уток да диких гусей, да еще Александру удалось на зависть остальным подстрелить фазана. С этим и возвращались. По дороге домой друзья завернули на обед к знакомому дворянину, чей дом с большим садом стоял на берегу реки, поотдаль от крестьянского селения.

Дворянин – Глеб Михайлович, дородный коротконогий мужчина средних лет с веселыми серыми глазами, с поклоном встретил незванных гостей. На их счастье мужчина как раз собирался садиться за стол, а уж у него – любителя поесть, всегда находился лишний кусок. За длинным столом, покрытом белой скатерью, сидело пятеро человек: Александр, Иван, Богдан, хозяин со своим дальним родственником – Алексеем Елизаровичем. Сотворив молитвы пред образами святых, мужчины сполоснули руки в воде и принялись за еду. Вилок в то время на Руси не было и потому то, что не могли взять ложкой, ели руками. Александр, откусывая белыми зубами кусок курятины, вдруг спохватился и спросил у хозяина:

– Добрый Глеб Михайлович, хочу поделиться думами моего сердца, о чем вздыхает каждый раз моя душа. Но не знаю, готов ли ты выслушать меня?

Дворянин отбросил ложку, которой ел похлебку, и удивленно уставился на него. Уж не подослал его к нему Никита Федорович. Говорят, младший сын князя унаследовал от отца буйный нрав.

– Я внимательно слушаю тебя, дорогой гость, – проговорил Глеб Михайлович.

– Вот уж год, как я… – юноша глянул на своих друзей, один из понял, о чем идет речь и ответил за него:

– Наш друг Александр Никитич, из рода Тащеевых, вот уже сколько времени подыскивает себе жену благородных кровей. Слыхали мы, будто у тебя есть дщерь красы неземной, чьи брови союзны, губы червлены, косы велики. Мы, как друзья Саши, хотим выступить сватами, – Иван положил руку на грудь и склонил голову в знак уважения, тоже сделали Богдан и Александр.

Алексей Елизарович чуть не поперхнулся, дабы скрыть смущение, он отпил из чаши холодной воды, затем косо взглянул на Глеба Михайловича с мыслью: что ответит тот на подобную дерзость – выгонит ли гостей взашей или придумает какой-нибудь иной хитроумный план? Однако, на радость юношам, хозяин дома широко улыбнулся и проговорил:

– Да, есть у меня подобная горлица, что обитает в тереме своем. Красой она презвошла не только цариц и царевен, но даже солнце и луну. Глаза ее подобны звездам, кожа белее снега, губы краснее розы, а косы ее такие, что вызывают зависть у каждой девицы.

– Тогда, добрый хозяин, не мог бы ты показать свою дщерь, дабы узрел я красу ее неземную, – промолвил Александр, не боясь, гнева дворянина.