Нечеловеческие хроники - Наталья Лустина

Я смотрела в зеркало, огромное, в полный рост, в тяжелой позолоченной раме. Оттуда на меня удивленно смотрела юная, стройная девушка. Большие, миндалевидные глаза этой незнакомки, обрамленные густыми и черными, как ночь ресницами, блестели, словно ежевика и из под задорной челки, сверлили изучающим взглядом меня саму. Теплый оттенок кожи подчеркивал скулы и правильные черты лица. Курносый нос придавал лицу задор, несмотря на полуоткрытый рот, удивленного ребенка. Длинные до пояса волосы, завиваясь только на концах, блестели темным шоколадом, оттененные нежным цветом платья. Тонкая рука, прижатая к груди, словно пыталась унять взволнованное дыхание. Похожее на лесную розовую нимфу отражение удивляло меня. Я рассматривала себя, с трудом узнавая.

— Да, — наконец сказала я, — необычно, не думала, что одежда так меняет.

— Тут дело не только в одежде, — Моника выпустила кольцо дыма, — меняя одежду под настроение, ты меняешься сама. Иногда меняя одежду, меняешь настроение и состояние души. Давай попробуем черное.

Черное платье было облегающим, длинным, с рукавами «летучая мышь», спереди мелкий вырез, лодочка под горло. Сзади спина полностью открыта. Линию спины выгодно подчеркивали легкие складки ткани, необычного кроя.

— Катя, подними волос, шпильки на трельяже.

— Сейчас, — я заколола волос, собрав его в ракушку. Непослушная прядь выбилась на глаза.

На этот раз на меня смотрела уверенная в себе женщина, гораздо старше моих 18 лет.

— Немного красной помады и я действительно поверю, что я вампир. — засмеялась я и выжидающе посмотрела на свою фею.

— Становиться женщиной-вамп тебе еще рано, — абсолютно серьезно возразила она, — это не твое амплуа, пока во всяком случае, т. к. внешний вид не соответствует содержанию. При твоей ранимости и впечатлительности ты и пяти минут не продержишься в этой роли, а милая овечка, старающаяся показаться волчицей — это довольно жалкое зрелище.

Я огорчилась, свет померк и задор исчез. Моника глубоко затянулась и встала.

— Не вешай нос раньше времени, не сдавайся никогда, особенно при первых трудностях. Будем думать, что эксперимент закончен и теперь я точно знаю, что нам нужно.

Она подошла к гардеробу и довольно долго передвигала вешалки с одеждой.

— Вот, — наконец сказала она, — это то, что нужно. — и достала платье.

Я невольно ахнула. Платье было из очень тонкой, струящейся ткани и, казалось, что оно все сделано из золота.

— Если на приеме ты будешь выглядеть как драгоценность — фурор нам обеспечен!

Я переоделась и встала перед зеркалом. Открытый верх платья с глубоким декольте, хорошо оттенял золотистость плеч. Приталенное золотое творение, расклешенное к низу, скрывая полностью ноги, создавало впечатление статуэтки из драгоценного металла.

— Отлично, — Моника была довольна. — это то, что нужно, тебе нравится?

Я смотрела на себя с удивлением. Красиво, но что-то меня беспокоило, я силилась что-то вспомнить, что-то, что давно забыто. Не получалось и я нахмурилась.

Моника позвонила колокольчиком, появился Юра.

— Позвони, пожалуйста, Паше и скажи, что я жду его и мне понадобиться еще и Лена.

— Хорошо — Юра растворился.

— Ну что, — Моника повернулась ко мне, — образ мы выбрали, теперь надо завершить перевоплощение. Могу поспорить, у нас один размер обуви?

— У меня тридцать восьмой, — пробормотала я.

— Ну, вот и отлично, у меня есть еще кое-что новое, как раз подойдет.

Я еще толком не опомнившаяся, с появлением Паши и Лены, закружилась в водовороте незнакомых ощущений. Паша, быстро и умело сделал тонизирующий, как он говорил, массаж, нащупав каждую косточку, а потом занялся Моникой. В это время Лена, приземистая женщина, явно за сорок, что-то напевая себе по нос, занялась моим лицом. Очищающая маска, массаж лица, макияж, прическа. Мне казалось, что это длится вечность, но оказалось, что прошло чуть больше двух часов.

Моника не дала мне опомниться и как следует рассмотреть себя в зеркале.

— Подожди, подожди… — смеялась она — потом будешь рассматривать себя, позже, мы ведь еще не закончили.

Она обошла вокруг меня, осматривая невидящим взглядом.

— Отлично, — бормотала она, — черное, золото и… зеленое! Ну конечно! Замечательное сочетание — воскликнула она явно довольная собой и подошла к своему туалетному столику, быстро открыла шкатулки, минуту замешкавшись, выбрала то, что искала.

— Одень телесные чулки и вон те туфли, — она показала на коробку с обувью. — Теперь последний маленький штрих… — Моника ловко сняла с меня мое скромное серебро и заменила его тонкой золотой цепочкой с крупной подвеской зеленого камня и такими же, как подвеска серьгами.

— Все! — победно заявила Моника — Теперь смотри! — ее глаза сверкали довольством.

Я подошла к зеркалу и застыла… Моника права — очень похоже на драгоценность. Рассматривая себя, я боялась шелохнуться. Ощущение было такое, будто передо мной полотно кисти неизвестного художника с большим чувством юмора. Этот художник взял за основу мою внешность, а все остальное изменил.

Это платье обязывало — изменилась сама собой осанка, в глазах, кроме изумления, появился озорной огонек. Глядя на себя, я чувствовала легкость и свободу, хотелось двигаться плавно, чтобы не спугнуть это в видение.

— Эта роль тебе подойдет! — Моника стояла сзади, явно довольная результатом своих усилий.

На ней было экстравагантное вечернее платье, цвета электрик, переливающееся неярким перламутровым блеском, смело открывающее спину, застежка сзади заканчивалась длинной подвеской, теряющейся где-то, между играющих лопаток. Из драгоценностей на ней был огромный перстень, с синим камнем, а в золотых волосах изящная тиара.

Моника держала в тонких пальцах мундштук с зажженной сигаретой и клубы дыма, окутывавшие ее, еще больше дополняли ощущение нереальности происходящего.

— Теперь, — выдохнула она тоненькую струйку дыма, — пройдись, освойся… просто подвигайся… — а сама присела в кресло и стала наблюдать за моими неловкими движениями. Я пыталась понять, что от меня требуется, прошлась к окну, вернулась к Монике, покружилась, чуть не запуталась в недлинном шлейфе и со вздохом посмотрела на нее.

— Та-а-ак, — выдохнула она, затушила сигарету и порывисто встала — смотри и запоминай.

Моника прошлась мимо меня так, будто она плыла, плавно и грациозно, было похоже, что она крадется тихонечко, пытаясь кого-то напугать внезапностью своего появления, плавно развернулась словно в танце и спросила:

— Повторишь?