Приключения кошки Нюси в Крыму. Таинственный полуостров - Наталья Владимировна Ларкин

ведёшь себя, как баклан венгерский. Погляди лучше, какую антисанитарию дед тут развёл. Так что я сижу на крыше и никуда не иду в знак протеста. – А я тебе новостей тут маленько принёс. В общем, долетел я до края леса, увидел избушку на курьих ножках…

– На сваях, балда. Нет там никаких ножек, – поправила кошка товарища. – Заглянул я в окно, а там… – затаил дыхание дрозд. – Да, в общем, нет там ничего особенного или волшебного! Ну подумаешь, грибы какие-то красненькие в белую точечку на вязанках сушатся. Ну, лягушечьи лапки да когти ящериц в пучках по углам висят. И комната вся в травах да в чесноке. А так – дом как дом.

– А кикимору видел? – не унималась кошка.

– Кикимору? – переспросил дрозд. – Не, она записку на листе кувшинки нацарапала, что ушла на слёт лесной нечисти.

– Ну, спасибо и на этом, – вздохнула кошка.

– «Спасибо» – это, конечно, хорошо. Но ты уж и об обещании своём не забудь. Пусть домовой мне корзинку старую Машину под гнездо отдаст. Я тут девушку в гости пригласить надумал.

– То есть как это «девушку»? – Нюся замотала головой от удивления.

– Тра-та-та, тра-та-та, вышла сойка за дрозда. Жениться я хочу, потому гнездо мне надо.

– Э-э-э, ты погоди жениться-то. Приспичило ему, понимаешь. Давай для начала хоть смотрины назначим.

Договорившись обо всём с дроздом, Нюся решила, что всё-таки хорошо бы было и поспать. Устало побрела она к дяде Вите, подальше от кучи навоза.

А в подвале в это время происходило тайное совещание. Еле-еле тлела свеча, озаряя маленьким язычком пламени всех присутствующих. Домовой с крысой шушукались об очень важном деле. Палыч уже успел просмотреть все тома энциклопедии Брокгауза и Ефрона в поисках действительно безопасного места для амулета, но так ничего и не нашёл.

– Луна-мунди-какао! Куда ж медальон мне отправить?

У крысы от волнения подрагивало обкусанное ухо.

– Двести лет он пролежал себе тихонько, и дела никому до него не было. Сейчас Нюся его носит. Откуда такая спешка? – пыталась понять она.

– Хронос-эт-игнем! Как не спешить! Глупый ты крысёныш, медальон начал светиться. Как бы ему под землю не провалиться. А если найдёт его Атмаса, зажгутся его от счастья глаза.

– Да, Палыч, ты прав. Это опасно, – почесала мягкое брюшко крыса. – Да и неразумно как-то было хранить целых двести лет «Акорикус Мидас» и медальон в одном месте. Так что придётся разделить их и снарядить нашу кошиную принцессу в командировку, чтобы спрятать медальон. Говорят, она в Америку когти навострила?

Домовой сидел, не шевелясь, и с любопытством разглядывал том энциклопедии на букву «Д». Крыса тоже засунула туда свой большой розовый нос.

– Секрето-макрето-антикум-Херсонесум! – важно произнёс Палыч. – Отправим Нюсю в Крымум, медальон спрячем в месте силум.

– Так это, Крым на букву «К» начинается, а ты на «Д» смотришь, – заметила крыса.

– Магика-лапидем-аурум. Буква «К» нам пригодится, если «Д» по дороге случится. Поедет Нюся в Крым, и точка. А ты мне сваришь мяты полгоршочка.

Наконец дотлел огарок свечи, и тайное совещание закончилось. Крыса поняла, что завтра произойдёт что-то важное.

Рано утром дед подскочил с кровати, как ужаленный. Всю ночь ему снилась бабушка, которая грозила пальцем и обещала выгнать его в лес к кикиморе, если он кошку не убережёт.

– Нюся-Нюся-Нюся! – осторожно позвал для начала дед.

Обычно кошка сразу бежала на его зов, поскольку дед любил во всём порядок. «Война войной, а обед – по расписанию», – любил повторять он. Но в этот раз что-то пошло не так. Дед крикнул пару раз, а кошка не пришла. Затем он обежал весь дом, заглянул во все углы, где могла затаиться кошка, во двор вышел – нигде её не было. Холодный пот заструился по дедовой лысине. Не уберёг кошку! В руку был сон.

– Доброго утречка, Николаич! А я тут кошечку вашу принёс, – послышалось за забором.

Нюся сидела на руках у дяди Вити и вела себя на редкость спокойно.

– Вот паразитка! – закричал в расстроенных чувствах дедушка. – Я её ищу-свищу, а она у Виктора прятаться удумала!

– Ты, Николаич, зря и не по делу ругаешься. Запах у тебя на участке такой, что я бы тоже сбежал.

– Ну ты просто наглый фрукт, Витя! – вспылил дедушка. – А кто мне этот навоз сосватал, значится, уже ты и не помнишь? Память девичья совсем замучила?

Пока возле дома номер восемь шла перепалка, никто из её участников и не заметил, как к калитке подошли две очень похожие друг на друга старушки. Это были те самые бабушка Валя и бабушка Лиля, которых вчера Виктор зазвал на квас. В руках они держали крючковатые посохи, а за спиной у них висели линялые, чем-то наполненные рюкзаки.

– Добрый дзень, панóве[1]! – крикнула через забор бабушка Лиля. – Что же это вы девушек в гости зовёте, а сами уходите?

– Ёлки-палки… – только и смог произнести дядя Витя.

Дедушка почесал лысину, да так в недоумении и остался стоять.

– Что же вы, даже чаем не угостите особ дворянских кровей? – невозмутимо спросила бабушка Валя.

«Мур! – прижала ушки Нюся. – Кошачье чутьё мне подсказывает, что они сюда не просто так пришли».

– Прóшу пани, заходите до хербаты, – не растерялся дед.

Бабушки вошли в калитку с таким видом, как будто их пригласила в гости как минимум королева Англии.

– Куда проходить? – не понял дядя Витя.

– «Хербата» – это «чай» по-польски, – тихонько пояснил дед. – Я им сейчас чаю соображу, а ты давай про клад, который в лесу зарыт, спроси.

Дедушка засуетился на летней кухне вокруг чайника, а кошка заняла огневой рубеж на холодильнике.

«Мур! – размышляла она чисто теоретически. – Вот сейчас-то бабульки обязательно сболтнут лишнее. Моя задача – их услышать».

Между тем дед вспомнил, как в молодости ходил на курсы польского языка. Он шутил, рассказывал старые анекдоты, цитировал стихи польского поэта Адама Мицкевича, подливая бабушкам чай с ромашкой, а сам под столом тихонько толкал ногой дядю Витю, чтобы тот не забыл расспросить про клад.

– А что же, прóшу пани, – начал несмело дядя Витя. – Вы, говорят, в лес-то каждый день ходите?

Нюся изо всех кошачьих сил пыталась уловить смысл разговора. Она решила, что, если она пересядет поближе, ей будет намного понятнее, и начала передвигаться в сторону стола.

– Лес – он особенный, – отхлебнув чаю из чашки, сказала бабушка Лиля.

– Мы идём туда только по надобности, прóшу пана, – добавила бабушка Валя. – Никогда