Подвиги Геракла - Олег Пелипейченко

Энциклопедия «Мифы народов мира» в 2 томах

Дружеские беседы

— И вот тогда Зевс-Тучегонитель своим громозвонным гласом молвил мне благосклонно… слушай, да не тяни ты так! — взмолился Критский бык и упёрся копытами в землю. — У меня уже голова болит!

— У меня сильнее болит! — огрызнулся Геракл и с силой дёрнул быка за рог. Мощные копыта пропахали в земле две глубокие борозды, но дальше дело не пошло: бык стоял как вкопанный.

— Идём!

— Отпусти — пойду!

— Замолчишь — отпущу!

— Неблагодарный! — возмутился бык. — Я его всю дорогу развлекаю, а он мне рот затыкает вместо того, чтобы поблагодарить.

— Ещё и благодарить! — зарычал Геракл. Волосы на его груди и руках встали дыбом. — Я всю дорогу прошу тебя заткнуться, а из тебя — как из фонтана…

— Ну и ладно, ну и не буду ничего рассказывать, — пробурчал бык, резким движением вырвал рог из руки Геракла и отвернулся.

— Точно не будешь? — подозрительно прищурился Геракл.

— Не за-слу-жил, — по слогам отчеканил бык.

Геракл вздохнул с облегчением, обвязал вокруг бычьей шеи тонкий кожаный поясок и слегка подёргал:

— Идём. Порт уже близко.

— Ну, идём так идём, — вздохнул бык и поплёлся за Гераклом.

Некоторое время они действительно шли молча. Геракл, не веря своему счастью, однажды даже оглянулся — но бык лишь громко сопел.

Постепенно в сопении начали различаться слова.

— Идёт он… вот точно говорят: сила есть — ума не надо… ему что, он дёрнул, а мне потом с головной болью через половину Эллады переться… тебя бы так за рога тянули, как меня… — всё громче и громче бубнил бык.

— Нет у меня рогов! — не выдержал Геракл.

— С таким характером — обязательно будут! — съехидничал бык и показал язык спине героя.

Геракл остановился и долгое время смотрел быку в глаза. В конце концов тот почувствовал себя как-то неуютно и опустил голову. Геракл сплюнул в пыль и опять дёрнул за ремешок.

Через десяток стадий из-за спины Геракла послышался вкрадчивый голос:

— А я тебе рассказывал, какая мягкая попка была у Европы, когда я её перевозил через…

— Рассказывал! — рявкнул Геракл.

— А о том, как меня Посейдон из моря…

— Тоже! Уже раз десять!

— Зато, наверное, не рассказывал, какие у Пасифаи были…

Геракл мученически закатил глаза и ухватил быка за рог.

— Какое красивое животное! — громко восторгался Эврисфей и гладил быка по переносице. — Ну как ты мог его обижать, Геракл? Он же такая лапочка!

Ноздри героя раздулись, но он ухитрился ничего не ответить.

Разомлевший бык кротко моргал белёсыми ресничками и жмурился.

— Ты будешь моим самым лучшим другом, — обещал Эврисфей, скармливая быку очередной финик. — Я буду о тебе заботиться, буду кормить, поить, купать, а между делом развлекать тебя самыми интересными рассказами. Вот, например, слыхал ли ты, как я родился? О-о, это захватывающее и поучительное повествование, так что слушай внимательно. Сама великая Гера, что видит со снежной вершины Олимпа все горы и долы Эллады, что правит богами по праву, в тот день отдала приказанье Эйлитии, родов богине…

Царедворцы с жалостью глядели на быка. Геракл привычно сгорбился, попятился и скрылся за спинами воинов из дворцовой охраны.

Из энциклопедических источников:

…и затем отпустил на свободу…

…чудесное животное, обуреваемое бешенством, понеслось через весь Пелопоннес: пересекло область Спарты и всю Аркадию, затем, преодолев Истм, прибыло в Аттику к Марафону и стало опустошать поля местных жителей.

Другая красота

Кони Диомеда — в древнегреческой мифологии кони Диомеда, царя бистонов, жившего во Фракии. Эти кони были невероятно прекрасными животными, и никакие путы не могли удержать их, поэтому животные были прикованы цепями в стойлах. Кормил же царь своих животных человеческим мясом.

[…] когда герой вернулся на корабль, его ждала ужасная новость. За время битвы кони растерзали любимца Геракла, сына Гермеса, Абдера, которому герой поручил охрану чудесных коней.

(из Википедии)

Неведомый скульптор постарался на славу: кони были поистине прекрасны. Вырезанные из чёрного с синими искорками лабрадорита, они, казалось, окаменели на скаку. Двое стояли на задних ногах, словно молотя воздух мощными копытами, ещё двое были пойманы прямо посередине шага — грива сбилась на сторону, одна нога вытянута вперёд, широкая грудь замерла на вдохе. Очевидно, чтобы удержать изваяния в задуманных позах, бистоны приковали их толстыми цепями к стене храма.

— Так вот вы какие… — пробормотал Геракл, разглядывая коней. — Действительно красивые.

Диомед, повелитель и верховный жрец бистонов гадливо покосился на пленника и сплюнул.

— Что ты смыслишь в красоте, презренный? Я служу ей всю жизнь — и то не могу сказать, что приблизился к достаточно полному её пониманию.

Геракл безразлично пожал плечами, чуть наклонил голову и ничего не ответил. Его глаза безостановочно шарили по залу, отмечая расположение треножников и колонн, занятые фракийцами позиции, вооружение каждого воина.

— Тебе выпало великое счастье, чужестранец, — продолжал удовлетворённый его молчанием Диомед. — Прежде чем тебя принесут в жертву, ты увидишь истинную красоту. Увидишь и поймёшь, что всё виденное тобой до этого не стоит и обола. Начинайте! — крикнул он своим помощникам и махнул рукой.

Бритоголовый здоровяк вышел вперёд, резким движением выдернул из шеренги пленников невысокого паренька и потащил его к алтарю, стоявшему перед статуями. Юноша был так напуган, что даже не пытался сопротивляться. Жрец бросил его на серый куб алтаря, взял с бронзового блюда маленький кривой нож и провёл остриём по плечу парня. Из неглубокого разреза потекли алые капли. Здоровяк аккуратно собрал кровь ладонью, подошёл к статуям и оставил на груди каждой из них кровавый отпечаток, затем отступил назад и замер в ожидании.

Контуры ладони на чёрном камне засветились багровым огнём, затем от светящейся линии по каменной коже поползла пурпурная дымка. Вот она растеклась по животу, добралась до крупа, облила красноватым сиянием шею и голову. Постепенно дымка светлела, становилась похожей на утренний туман, сквозь который проглядывала атласная кожа животных. Да полно, животных ли? Скорее, божеств, соизволивших в одночасье сойти на землю! Живые, более чем живые кони стояли перед замершими в благоговении людьми во всём своём великолепии. Каждый изгиб прекрасных тел дышал гармонией, от грациозных движений перехватывало дыхание, влажные чёрные глаза смотрели на людей с нечеловеческой мудростью и любовью. В одно мгновение Гераклу показалось, что у коней начинают расти крылья. Он поймал себя на том, что начинает опускаться на колени, и изо всех сил ущипнул себя. Резкая боль привела его в чувство, но волшебный туман вокруг коней и без того начал рассеиваться, их фигуры понемногу застывали — уже в других позах, отличных от прежних.

— Ты видел? Видел? — задыхаясь, выдавил из себя Диомед. Не дожидаясь ответа, он вскочил, повернулся к толпе бистонов, вскинул вверх руки и завопил:

— Красота приняла жертву и показалась нам! Всех заколоть! Всех! Чтобы Ей надолго хватило!

Слегка ошеломлённый здоровяк с глупой улыбкой на лице поднялся на ноги, помотал головой и потянулся к выпавшему из рук ножу.

— Красота — это единственное божество, которому стоит поклоняться! — воскликнул Диомед, не отрывая восхищённого взгляда от четырёх чёрных глыб.

— Ты ошибаешься, жрец!

Голос Геракла перекрыл радостный рёв толпы. Только что вопившие в молитвенном экстазе люди застыли и умолкли. Даже воины, наставившие копья на пленников, опустили оружие и замерли с открытыми ртами.

— Что-о?!

Глаза у Диомеда остекленели. Он не мог поверить в происходящее.

— Истинная красота не требует жертв, — глядя на верховного жреца, заметил Геракл. — Она должна радовать и вдохновлять людей. Нет ничего более уродливого, чем совмещение красоты и зла.

— Убейте его! — завизжал Диомед, пятясь в сторону алтаря.

Бритоголовый жрец схватился за меч, но Геракл уже рванул сковывавшие его цепи, схватил с треножника тяжёлую вазу, молниеносным броском сшиб здоровяка с ног и оглушительно засвистел. С окружающих холмов, подбадривая себя боевыми кличами, в сторону капища помчались Геракловы воины…

Над головами чёрных статуй громко хлопал парус — корабль словно возмущался, что на его борту везут подобный груз. Матросы сгрудились на баке вокруг своего предводителя и еле слышно перешёптывались между собой.