Темный Властелин желает веселиться. Том 1 - Dominik Wismurt

старший из братьев, — Закрой рот и знай свое место, слабосилок! Позорище рода! Надеюсь, отец примет правильное решение и засунет в такую дыру, из которой ты не сможешь выбраться.

— А ты, Сергей, я смотрю, прямо мечтаешь об этом. Мое наследство покоя не дает? Ну еще бы, такой куш мимо твоего рта.

— Оно не твое, — вклинился в разговор еще один братец, пылая злобой, — А наше! Точнее — отца. Твоя мамаша не имела право передавать права на владение, чертова сука!

Я никогда не видел женщины, которая родила это тело, но стерпеть подобного не смог.

— Вот это ты зря, придурок! — прошипел я, а затем в два шага сократил расстояние и со всей силы впечатал кулак в нос брата.

— А-а-а-а, — заорал тот, схватившись за лицо руками.

Меж пальцев потекла кровь, струясь по подбородку и капая на пол.

— Еще раз скажешь что-то про мою мать, сдохнешь, — произнес с улыбкой, но такой, что все родственники поёжились.

— Ублюдок! — захлебываясь кровавыми соплями прорычал Марк, бросившись на меня.

Ну, как так-то?

Я уже предвкушал хорошую драку на потехе публике, но дядя резким окриком остановил братца, дернув того за шкирку.

— Довольно! — рявкнул он, — Устроили тут непонятно что, — Марк, на выход! Я вообще не понимаю, зачем вы со мной потащились. Посмотрели на Власа и все… идите по своим делам.

Родственники зашушукались, кидая на меня странные взгляды.

А-а-а, точно, раньше я себе такого не позволял, да и дрался, только если не было другого выхода. Первым агрессию не применял.

Похоже, шаблон треснул. Погодите, то ли еще будет.

Дядя продолжал что-то выговаривать родне, пока они не покинули мою комнату.

Уф-ф, сразу дышать легче стало, а-то реально, как в маршрутке в час-пик. Весь воздух испортили своими энергетическими миазмами.

— А ты, — повернулся в мою сторону дядюшка, — Малолетний щенок, еще раз проявишь неуважение, и я выдеру тебя розгами на глазах у всей семьи.

— Ой, боюсь-боюсь, как страшно, — усмехнулся издевательски, чем вызвал на лице дядя гримасу неудовольствия, — Ты со своими детьми разбирайся, у меня отец есть. Вот пусть он и решает.

— Оо-о, Лев решит… обязательно решит, и ты побежишь отсюда с голым задом, сверкая пятками. Уж больно борзый стал, пора эту борзоту обломать, племянничек.

— Попробуйте… — произнес насмешливо, — Только от усилий не обосритесь.

Дядя скрипнул зубами.

— Не беспокойся, на такого заморыша как ты, моих сил хватит.

— Угу, угу, — покивал головой, скрывая улыбку.

Когда Алексей вышел прочь, хлопнув от досады дверью так, что задрожали стены, я глумливо усмехнулся, подождал еще несколько минут и пошел… погулять.

Надо же познакомиться с новым домом, пусть и временным.

Да, я не собирался здесь жить.

Оно мне надо?

Любви и уважения от таких, как моя семья не дождаться. Прогнил род Потемкиных, это я прекрасно видел в душах пришедших ко мне родственников.

Наверно, их еще можно было спасти, да только я не спаситель. Нах-нах-нах… Пусть сами выкручиваются, если смогут. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

Сейчас Потемкины занимали довольно выгодную позицию в обществе, но долго это не продлится, уж я-то знаю. Одно мое наследство — это половина состояния рода, и если я заберу свое…

Парадокс. Однако.

По-идее, этим состоянием действительно должен был владеть отец мальчишки, но мать его обошла, заключив брачный договор и все имущество оставила на сына. За прошедшие годы активы выросли в несколько раз, принося коллосальную прибыль и тут БАБАХ… Какая досада…

Вся семейка кусает локти, потому как денежки скоро должны уплыть в руки к «мелкому недотепе», то бишь мне, который своим даром может только вскипятить стакан воды и залечить пару порезов.

Дуралей в открытую заявил, что нахрен не останется в роду после совершеннолетия, чем взбесил родственников еще больше, ведь денюжки в таком случае помашут ручкой и сделают «тю-тю».

Я же из рода выходить не собирался. Мне нужна была эта фамилия, мне нужна была принадлежность к аристократии, но и своими активами с завтрашнего дня я никому не позволю распоряжаться. Бедствовать в любом случае никто не останется, только пояски потуже затянут, по заграницам поменьше шастать будут, да брюликами закупаться.

А-то посмотришь на любую из жен папаши, так сразу в глазах рябит. Обвешаются украшениями как новогодние елки, постоянно соревнуясь у кого их больше.

Пожалуй, одна Марина не принимает участия в подобных играх, предпочитая деловой стиль и проводя время не в салонах красоты и походах по бутикам, а пропадая почти целыми днями на производственных предприятиях, но несмотря на то, что она приносит пользу роду, по мне: такая же стерва, как и все остальные.

На ужин не пошел. Не хотелось видеть кислые рожи родственников, к тому же, по воспоминаниям парня ничего интересного кроме склок за столом я бы все равно не увидел.

— Бее-е-е, не хочу. Это вредно для пищеварения, — поэтому я завалился на кухню, и умыкнув тарелку с картофаном, парой паровых котлет, куском пирога и стаканчиком мороженного, отправился обратно в комнату.

Можно было попросить кого-то из слуг притащить еду, но раз уж я сам оказался около кухни, зачем напрягать других. Мне не сложно, а то девчонки-служанки носятся как ошпаренные, таская на стол яства. Семья-то у меня теперь большая, и все проглоты еще те, таких — пока накормишь сменой из семи блюд, потом изойдешь и матом про себя покроешь не один раз.

У меня во дворце и то проще было, но да ладно, это дела прошлые, чего вспоминать…

Только успел умять ужин, как в дверь постучали.

— Молодой господин, можно зайти?

— Ага. Заходи, Мария.

В комнату вплыла дородная женщина средних лет, и цепкий взгляд темных, как сама ночь глаз, пробежался по мне с ног до головы.

— Ну и напугал ты меня, мальчик, — с облегчением выдохнула она, — Я уж думала ВСЕ, больше не встанешь.

В глазах домоправительницы Потемкиных сквозило искреннее беспокойство. По воспоминаниям Власа, она одна относилась к пацану с пониманием и любовью. Сколько раз лечила синяки и ссадины, вправляла вывихи и сращивала кости — не счесть.

Мария была одаренной простолюдинкой с лекарским даром. Не сильным, но для меня полезным, и самое главное — в мыслях Власа она ассоциировалась очень близко к понятию матери.

Женщина заботилась о нем как умела, в меру своих сил