Разум и чувство - Карина Василь

Неудача разочаровала баронета. Вопреки всякому здравому смыслу и своим первоначальным надеждам он во всём винил девушку, не увидев в ней и доли того, что вызывало восторги её отца. Слов нет, её поведение отличалось от принятого в обществе. Она не улыбалась ослепительно, стремясь покорить всех своей особой, не глупо хихикала, пряча порозовевшее личико в складках веера, не смотрела восхищёнными глазами на мужчин, когда те напыщенно изрекали какие-нибудь глупости, считая, что выдают перлы мудрости. Джулия не бежала вперёд всех поразить всех своими музыкальными талантами или вокальными способностями, не теряла нарочно платков, чтобы галантный молодой человек, подняв его, мог получить в награду её ласковый взгляд или улыбку, а так же завести с ней пустой разговор о ничего не значащих глупостях. К разочарованию молодых людей на прогулках она не оступалась и не падала в обмороки от какой-нибудь ерунды или жаркого солнца в объятия жаждавшего выслужиться перед ней и покрасоваться перед своими друзьями красавца. На показную демонстрацию силы и ловкости молодых людей, которые гарцевали перед дамами, как петухи на птичьем дворе, она лишь, иронично подняв бровь, едко высказывала свои комментарии, заслужив славу желчной язвы, с которой приличному молодому человеку не о чем говорить. Она больше молчала или хмуро читала, не стараясь произвести впечатления, не стараясь произвести впечатления или ослепить собой всех вокруг в стремлении покорить как можно больше мужских сердец. Но это её поведение не показалось сэру Сворду приличествующим для поведения жены его сына. Оно подходило, скорее, пожилой экономке в его доме, чем благовоспитанной леди, молодой женщине, матери его внуков и наследников. А экономок в его доме и поместьях было предостаточно, и ещё одна ему была без надобности. Поведение же Милисент вызвало у него глубочайшее возмущение и презрение, тем более, что ему пришлось пообщаться и с миссис Баттон. Более возмущённым он был только в те времена, когда совсем молодым человеком увидел восшествие на престол женщины – королевы Виктории. Как и все пылкие молодые люди, он считал тогда, что не дело женщины править таким славным государством – Британской империей. Однако со временем его гнев прошёл. Теперь же его уснувшая пылкая натура вновь показала себя. Посчитав себя неизвестно почему обманутым, он решил резко порвать все свои связи с несимпатичным семейством. Что он и поспешил сделать, наказав то же сыну. Но тот, как обычно, проигнорировал распоряжение отца, и продолжал весело проводить время с младшей сестрой и её матерью, не слишком это, впрочем, афишируя.

Глава 4

Видя свою полную неспособность справиться с легкомысленным отпрыском, баронет стал во всеуслышание заявлять, что он лишит сына наследства, если тот не изменит своих привычек. В ответ на это молодой мистер Ричард пропал из поля зрения света на несколько месяцев. Первые недели строптивый лорд не прилагал никаких усилий, чтобы узнать, куда подевался его непутёвый сын. Но когда обычное время загулов прошло, а наследник не объявился, баронет слегка обеспокоился. Когда же прошёл месяц, а сын не подал вестей, сэр Сворд начал наводить справки, потихоньку впадая в панику. Однако сообщить ему никто ничего не мог. Свет бурлил сплетнями и предположениями. Молодёжь жалела мистера Сворда, считая, что он от отчаяния наложил на себя руки в нищете в каком-нибудь притоне. Старшее поколение поддерживало отца, сэра Сворда, досадуя на распущенную молодёжь, которая не уважает старших, их мнения и опыта. Сам же сэр Сворд по истечении полугода был готов расцеловать своего единственного сына с ног до головы, буде он появится. Поскольку близких родственников у баронета не было, а с дальними он раззнакомился по разным причинам в разное время, он очень не хотел, чтобы труп его сына нашли в какой-нибудь канаве, хотя частенько в сердцах желал ему там очутиться. От треволнений он слёг, проклиная то сына, то своё жестокосердие, то порочный свет, то неизвестно почему мисс Баттон с её неотёсанным и вульгарным семейством.

Однако по истечение полугода дождливым и холодным вечером блудный непутёвый сын сам постучал в двери отчего дома. Дворецкий, открывший ему в столь несуразный час, хотел было захлопнуть перед его носом дверь, приняв его за нищего бродяжку, настолько непрезентабельно он выглядел. Но бородатый оборванец с бойкими глазами энергично отпихнул плечом остолбеневшего от такой наглости чопорного слугу и бегом, через две ступеньки, кинулся в комнату баронета. Очнувшийся дворецкий громовым голосом, который не ожидал у себя найти, начал созывать слуг и метать проклятия на головы всяких оборванцев, врывающихся в дома почтенных граждан как к себе домой. На что бродяга, остановившись в пролёте второго этажа, развернулся и знакомым дворецкому голосом сказал:

– Не орите, Джонс. Соседей перебудите. Я хочу видеть отца.

Дворецкий остолбенел вторично, как и сбежавшиеся переполошенные слуги, на ходу заправляя и застёгивая одежду.

– Мистер Ричард! – шептал он, потрясённый внешним видом своего молодого господина.

А мистер Сворд, с минуту оглядев сборище внизу, усмехнулся и кинулся дальше.

Баронет, пребывавший в мрачном настроении и расстроенных чувствах, слышал кутерьму внизу и рык своего обычно спокойного слуги. Успевши лечь, он встал с кровати и как был в ночной сорочке и колпаке лицом к лицу столкнулся со своим сыном, открывавшем в это время дверь в его спальню. Сначала, как и его дворецкий он не узнал в бородатом, кудлатом, оборванном, грязном и дурно пахнувшем человеке своего сына, и хотел уже было грозно, как некогда, вопросить, какого чёрта это отребье врывается в дома почтенных господ. Но, приглядевшись, баронет схватился за сердце. Трудно было понять от радости ли, что сын жив, или от возмущения, что он жив в таком виде. Молодой человек влетел в комнату и подхватил своего отца, вознамерившегося уже падать на толстый ковёр. Уложив потерявшего сознание баронета обратно в кровать, молодой человек выскочил ко всё ещё остолбеневшему сборищу внизу, попутно скидывая рваный плащ и шляпу, разбрызгивая вокруг грязную воду с одежды. Подскочив к приходившему в себя дворецкому, он заорал ему в лицо требование врача. Слуга пришёл в себя, и сила привычки заставила его исполнять свои обязанности. Он вместе с молодым человеком стал отдавать приказания прислуге. В течение следующей четверти часа, мистер Сворд яростно оттирал с себя в ванной комнате грязь и вонь – последствия своей эскапады, а одуревший кучер баронета скакал сквозь дождь и слякоть, усиленно пытаясь вспомнить, зачем и куда. Холодный воздух и душ из мелких, но частых капель дождя привёл его в чувство и восстановил остатки разума, впавшего в ступор при виде молодого господина в одежде оборванца, воплей дворецкого и суеты с приведением в чувство господина пожилого. Он весьма быстро добрался до врача баронета, мистера Клейсорна, поднял его с кровати и, сумбурно объяснив, зачем тот нужен, повёз его обратно. Флегматичный врач в ступор впадать не стал, привычный к фанабериям своих титулованных клиентов и бестолковости некоторых слуг. Он безропотно позволил потащить себя, кое-как одетого, в мерзкую погоду к своему пациенту.

По прибытии его ожидала встревоженная прислуга, бестолково метавшаяся по дому, и относительно чисто отмытый молодой мистер Сворд, избавившийся от своего пикантного запаха помоек и подворотен. Оценив его присутствие и некий беспорядок в одежде после ванны, а также суету прислуги, мистер Клейсорн без лишних слов поднялся наверх. Там он нашёл баронета в прострации, но уже пришедшего в себя. Проделав обычные врачебные манипуляции и влив в больного невкусную микстуру, он потребовал встречи с молодым господином в соседней комнате. Но баронет, обретя себя и отчасти свою прежнюю энергию, потребовал, чтобы упомянутая встреча была в его присутствии. На что столь же энергично возражал врач. Конец спорам положил сам Ричард, просунув голову в дверь отцовской спальни. Заметив его, баронет откинул одеяло и хотел уже кинуться к нему с себе самому неясными чувствами. Однако твёрдая рука мистера Клейсорна удержала его. Вздохнув, он кивнул Ричарду, и тот приблизился к кровати отца. Отец тут же вцепился в него и разразился слезами на его груди. Однако через несколько минут он оттолкнул сына и сурово, как некогда, вопросил того, какого чёрта Ричард пропал, к каким чертям и за каким чёртом так вырядился, когда вернулся. Ричард улыбнулся и сел к отцу на кровать. Врач бдительно следил за состоянием баронета с другой стороны. Покаянно склонившись, но плохо скрывая лукавство, Ричард сказал, как он был обижен словами отца о лишении его наследства, что своим существованием без него, наследства, хотел показать отцу, как тот неправ и к чему всё может привести. Он рассказывал о том, как пытался жить в Лондоне, переходя из респектабельных квартир в менее приличные, пока не оказался перед выбором находиться в обычном притоне, как со всяким сбродом плавал на корабле во Францию, как какое-то время жил в одном католическом монастыре Бретани в качестве подсобного рабочего, которого осаждали скучавшие без мужского общества монахини, как прибился к бродячей труппе и не слишком удачно пробовал себя на подмостках. Его ироничный рассказ о своих похождениях он подытожил выводом, что он, Ричард Сворд, без наследства прожить сможет. Однако вести образ жизни джентльмена – вряд ли. И, если бы не известие о плохом самочувствии отца, он не вернулся бы в отчий дом, поскольку титул ему был без надобности, великосветское общество стало утомлять своим лицемерием, однообразием и легковесностью, а окружающая жизнь, оказывается, может быть так разнообразна и интересна. Баронет, слушая рассказ о его похождениях, то хмурился, то невольно улыбался, то возмущённо вскрикивал. Врач наблюдавший за ним с другой стороны кровати, дивился, с какой скоростью его недавно умиравший пациент отказался от этой мысли и обретает прежние силы.