Тангейзер - Юрий Никитин

Их разместили в одном из брошенных домов, где даже в комнатах пахнет морем, но, когда ветер меняется, Тангейзер отчетливо слышал запах хлеба, ванили и пряностей, недоумевал, пока не рассмотрел на пристани приземистые сараи складов.

В городе много развалин, слишком уж много раз он переходил из рук в руки, на окраине огромное кладбище, а совсем рядом шумный базар. Их разделяют только остатки стен, ужасающе древних. Но строили не сарацины, не иудеи, сама Яффа выстроена на месте давно-давно исчезнувшей финикийской гавани.

На другой день их посетил Манфред, поинтересовался, как им здесь, не слишком ли дико, сообщил, что здесь в давние-давние времена гавань называлась Водоемом Луны, финикийцы поклонялись ей, луне, и ставили статуи в ее честь, но почти ни одна не дожила до наших дней.

– Смотрите, – сказал он, – на север отсюда простирается знаменитая Саронская долина. Когда-то она была цветущим садом, здесь зрели виноградники иудейских царей, лучшие сады, персики, инжир…

– А что на юге? – спросил Тангейзер. – А то я смотрю на эти пески, и что-то у меня мороз по коже… Это в такую жару.

– Здесь жили филистимляне, – ответил Манфред. – Слышал о них?

Тангейзер покачал головой.

– Только в легенде о Самсоне… Нет, еще пастушок Давид кого-то из них убил… Только не помню кого. Не Самсона?

– Филистимского богатыря Голиафа, – подсказал Манфред, – после чего и стал царем Иудеи.

– Здорово, – восхитился Карл. – Я бы и сотню порубил, если бы за это сразу в цари! Даже иудейские.

Манфред снисходительно посмеивался, а Тангейзер посмотрел на него с великим уважением.

– Как много вы знаете!

Манфред самодовольно улыбнулся.

– Проживешь здесь двадцать лет, всю историю будешь знать назубок. А я еще и Библию прочел! Правда-правда. Всегда интересно читать про места, по которым ходишь.

– Это точно, – подтвердил Карл. – Я бы и сам почитал. Осталось только читать научиться…

Он гулко захохотал, эхо в испуге вырвалось из комнаты и понеслось по городу, больно ударяясь о стены.

– Может быть, – проговорил Манфред, – и научишься. Тут всякие чудеса случались… Вот смотрите сюда, да не на палец, а на горизонт! Вон туда на восток, видите? Там и есть цель нашего крестового похода.

– Иерусалим? – спросил Тангейзер жадно.

– Он самый, – подтвердил Манфред гордо, словно Иерусалим был его личным огородом. – Но он пока далековато.

– Там вроде бы горы…

– Как раз за горами, – объяснил он с покровительственной улыбкой.

Ночь прошла спокойно, не пришлось даже выставлять часовых. По распоряжению императора охрану лагеря крестоносцев и самой Яффы несли сарацинские войска. Часть из них пришли из Палермо, где охраняли императорский дворец, как личная гвардия, а часть набрали здесь, на месте.

Утром Константин молча протянул Тангейзеру бедуинский платок, и тот так же без слов набросил его поверх шлема и укрыл широкими краями железные плечи доспеха, пряча от нещадного солнца.

В город со всех сторон входили крестоносные войска: император Священной Римской империи Фридрих II Гогенштауфен первым делом сделал то, что и следовало: срочно начал укреплять портовую крепость Яффе. Для этого солдаты гигантской армии таскали глыбы и укладывали в стены, кроме того, он привлек к работе местных иудеев и сарацин, обещая щедрую плату.

Расплачивался он не слишком щедро, зато справедливо, никто не получил больше, но и никто из работающих не оставался без оплаты его труда.

Постепенно подтянулись к лагерю крестоносцев женщины, что приносили сперва только своим мужьям еду, а потом начали предлагать козий сыр, молоко и мясо прибывшим из-за моря белолицым франкам, говорящим на чужом языке.

Тангейзер, как и остальные, прибывшие из Германии, сперва вздрагивал при виде сарацинских всадников в прекрасных доспехах и с кривыми мечами наголо.

Их тысячный отряд занимал центр лагеря, окружая шатер императора, иногда казалось даже, что держат его в плену, но ко всему еще они и носились всюду, оглашая воздух гортанными воплями, и он долго не мог отделаться от впечатления, что все крестоносцы попали в гигантскую ловушку.

Манфред был в числе тех, кто руководил возведением стен, часто подходил к Тангейзеру, которого отметил как за отвагу в схватках, так и за великолепные песни о чести, достоинстве, рыцарской верности.

Спор зашел о предыдущих крестовых походах, все кончились неудачами. Особенно катастрофическим был тот, которым взялся руководить король Англии Ричард Львиное Сердце, когда он перессорился с другими европейскими королями, что привели свои войска, отказывался помогать им, когда они посылали своих людей на штурм крепостей, а своих посылал, когда те отходили на отдых, чтобы не делиться славой.

Константин защищал Ричарда, доказывая, что тот один дрался против двадцати сарацин и побеждал, Вальтер тоже ахал и восторгался, только рассудительный Карл наморщил нос.

– Он же король, – обронил он наконец.

– Вот именно, – сказал Вальтер гордо.

– И что тут хорошего? – спросил Карл.

– Как что? – изумился Вальтер. – Король героически ведет все войско в атаку, а сам впереди всех!

– Ну?

– Что «ну»? – озлился Вальтер. – Разве это не героизм?.. Первым вступает в бой, последним из него выходит!

Карл изрек солидно:

– Дурость.

– Ты что? – ахнул Вальтер. – А кто еще из наших королей таков?

– Ты прав, – согласился Карл. – Таких дураков еще поискать.

– Что?.. – вскричал Вальтер гневно, лицо его стало наливаться недоброй багровизной. – А как, по-твоему, надо? Как Саладин, что оставался на вершине холма?

Карл ответил гулко и веско:

– Саладин потому и выигрывал, что с холма видел все поле битвы и успевал кому-то послать подкрепление, кому-то мог велеть отступить… а Ричард, сражаясь своим знаменитым топором, как мясник, не видел даже, что делается в трех шагах! А заходят сарацины с левого фланга или правого… ну, тебе объяснять на пальцах?

Вальтер огрызнулся:

– Меня эти мелочи не интересуют! Король Ричард дрался, как лев!..

– Да, – согласился Карл, – это совсем мелочи: выиграть или проиграть битву, а с нею и весь крестовый поход. Главное – покрасоваться своей силой и умением работать топором. Удивительный король. Жаль, рано погиб, а то бы совсем Англию уничтожил, и отец нашего императора присоединил бы и ее к нашим владениям.

Вальтер сказал гордо и надменно:

– Какие вы все… приземленные! Рыцарские подвиги ни во что ставите! Да пусть весь мир погибнет, лишь бы честь жила!

Манфред слушал их перепалку, в этом месте зааплодировал, сказал с удовольствием:

– Люблю людей чести. С ними так надежно. Хотя я не понял, как бы честь жила, если бы мир погиб… но это неважно. Кстати, не удивляйтесь, если при слове «Саладин» не сразу поймут, о ком речь. Его звали Юсуф ибн Айюб, что значит – Юсуф, сын Айюба, а Салах ад-Дин – это почетное прозвище, означающее «благочестие веры». Ну, как у нас Фидель Дефендор – Защитник Веры…

Карл хмыкнул:

– У нас несколько этих Защитников Веры.

– У них тоже, – ответил Манфред. – С этого краешку исламского мира именно этот. А Ричард Львиное Сердце… гм… был франком, а они все такие показушные. Потому англичане так часто их и били. Сам Ричард родился во Франции, воспитывался там, жил, обучался, вел войны сперва с соседями, потом с братьями, затем со своим отцом, королем Генрихом Вторым, который тоже жил во Франции… В Англию он съездил дважды: чтобы короноваться там английским королем, а второй раз, чтобы собрать вторую армию и ограбить своих подданных еще раз. Но на этот раз он не рискнул снова идти в Святую землю, а принялся воевать во Франции, где и погиб. Сейчас же ситуация иная…

– В чем?

– Фридрих II Гогенштауфен, – сказал Манфред значительно, – внук великого Фридриха Барбароссы – настоящий германец, хотя да, ты прав, часть детства провел в Италии. Но он не дикарь с топором! И вы увидите, что, хотя с ним армия в десять раз меньшая, чем приводил Ричард, наш император добьется большего!

Карл прорычал довольно:

– Я на своего императора надеюсь. Не хотелось бы, чтоб как у Ричарда, что и армию всю погубил, и даже сам в плен попал на обратном пути!

– Не попадет, – заверил Манфред твердо и уверенно, но даже поддерживающий его во всем Карл посмотрел со скептицизмом.

Тангейзер с тревогой вспомнил, что все крестовые походы заканчивались разгромом и беспорядочным отступлением уцелевших. А если учесть, что император привел с собой буквально горстку войск, и часть из них – сами же сарацины…

Глава 4

Он вместе со всеми таскал камни, укреплял стены, заделывал пробоины, рядом трудились сарацины, он быстро научился от них самым обиходным словам, это император владеет арабским, будто и родился в их городах, а ему достаточно десятка-другого слов…