Последняя битва (Демонические войны-3) - Роберт Сальваторе

Торренс очнулся снова на сиденье своей кареты, во мраке ночи катившейся по улицам Урсала. В рот ему засунули кляп, и, хотя руки и ноги у него оставались свободными, надежды сбежать не было, поскольку в карете находились трое рослых мужчин, вооруженных до зубов и не сводивших с него пристального взгляда.

Карета въехала в боковые ворота замка и остановилась у двери, где их дожидались двое людей с наручниками.

Мальчика грубо стащили с сиденья, рывком завели руки за спину и замкнули на запястьях наручники. После чего поволокли через служебные помещения, через кухню, комнаты поденщиков, еще одну дверь и дальше, по длинному лестничному пролету вниз, в темницу.

Паника овладела Торренсом, когда молчаливые охранники потащили его мимо камер к еще одному лестничному пролету, уходящему в глубь подземелья. Спустившись по нему, они остановились, вытащили кляп у него изо рта и грубо развернули мальчика, давая возможность увидеть то, что находится под лестницей.

Там была вырыта яма — не слишком глубокая, размером как раз с человеческое тело.

Торренс инстинктивно отпрянул, но сильные руки удержали его на месте.

— Это ни к чему, — послышался голос, который мальчик сразу же узнал.

В его душе вспыхнул проблеск надежды. Он повернулся и увидел приближающегося герцога Таргона Брея Каласа, на протяжении многих лет бывшего самым близким другом его матери.

— Оставьте нас, — приказал герцог, и охранники, беспрекословно подчинившись, заторопились вверх по лестнице.

— Слава богу, ты нашел меня! — воскликнул Торренс. Калас между тем подошел к нему и отомкнул наручники. — Не знаю, что бы эти негодяи сделали со мной. Они вроде уже и могилу мне вырыли…

Мальчик замолчал, только сейчас осознав, что у Каласа был ключ от его кандалов. Он посмотрел на разверстую могилу, снова поднял взгляд на герцога…

— Прости меня, — прошептал тот и вонзил меч в грудь Торренса. — Прости меня, Констанция. — Калас рывком выдернул клинок, и тело несчастного наследника престола рухнуло в приготовленную яму. — И будь проклят ты, король Эйдриан.

Он с трудом верил, что только что убил Торренса, сына своей дорогой подруги, которого любил как родного.

Однако герцог Таргон Брей Калас больше, чем кто-либо другой, почувствовал на себе подлинное могущество Эйдриана Будабраса, способное превозмочь саму смерть. И перед лицом этого невероятного, страшного могущества он был просто не в силах ни в чем отказать молодому королю.

— Спи спокойно, принц, — от всей души сказал Калас. — Сейчас не твое время. Сейчас не время тех, чьи корни уходят в прошлое. Покойся в мире вместе с родителями и братом, бедный мальчик. Всем вам сейчас не место на земле.

Со вздохом искреннего сожаления герцог Калас бросил меч и начал медленно подниматься по ступеням, разминувшись со стражниками, которым предстояло спуститься вниз и замести следы преступления.

Часть первая

ТЕПЕРЬ Я КОРОЛЬ

Теперь я король, как были многие до меня и будут многие после. Для большинства людей подобный взлет означал бы, что они достигли всего, чего желали. Они не сомневались бы, что навсегда обессмертили свое имя. Однако никакая слава, никакая известность, даже всемирная, не защищены от пагубного воздействия времени. Короля Дануба Брока Урсальского, может, и будут помнить некоторое время, потому что на его правление пришлось несколько ужасных событий — война с демоном-драконом, потом розовая чума… Но даже сейчас мало кто помнит его деда, и еще меньше — его прадеда. Пройдет не так уж много времени, и имя Дануба тоже будет забыто.

Как и имя моего отца. И моей матери.

Теперь я король, но для меня это всего лишь первая ступенька лестницы, ведущей к объединению с Хонсе-Биром Вангарда, Бехрена, Тогая, Альпинадора и даже Вайлдерлендса.

Ты слышишь меня, повелительница эльфов?

Я буду править всем миром. Я подчиню себе церковь Абеля, у которой под моей властью не останется соперников. Мои изображения будут выгравированы повсюду, от Тогая на юге до Альпинадора на севере; след моего сапога отпечатается на земле Эндур'Блоу Иннинес, долины эльфов, а мое имя останется жить в веках.

Те, кто привел меня к подножию этой лестницы, в особенности Маркало Де'Уннеро, по-настоящему не понимают Эйдриана Будабраса. Они не знают, что я вижу в Оракуле две тени. Того, кто взывает с состраданием относиться к людям, и того, кто знает правду о бессмертии; он-то и поведал мне, что совесть — всего лишь недоуздок, который боги надели на шею смертному человеку.

Де'Уннеро и его сторонники не догадываются, что понимание этого ставит меня несравненно выше всех их. Он боится моей матери и осуждает меня за то, что я позволил ей беспрепятственно покинуть Урсальский замок. Сомневаюсь, что она осмелится выступить против меня; вряд ли у нее хватит на это мужества — теперь, когда чувство вины так явственно читается в ее прекрасных глазах. Моя мать тоже носит недоуздок богов, который давит на нее своей тяжестью, и это позволит мне уничтожить ее во мгновение ока, если возникнет такая необходимость.

Я желаю, чтобы она засвидетельствовала все происходящее; пусть своими глазами увидит возвышение брошенного ею сына. В свое время она была героиней Хонсе-Бира, спасла его жителей от демона-дракона, избавила их от нашествия чумы. С такой свидетельницей слава обо мне распространится еще быстрее. Представляю, как Джилсепони взъярится, когда до нее дойдет, что она самим фактом своего существования подтверждает законность моего водворения на престол, что ее слава работает на меня. Может, она мне и враг, зато ее репутация — мой верный союзник.

Но даже если она мне враг, я от этого только выиграю. О воине вернее всего судят по врагам, над которыми он одержал победу. Фио Бурэй, принц Мидалис, госпожа Дасслеронд и, возможно, Джилсепони Виндон Урсальская.

Впечатляющий список.

От всей души надеюсь, что мне повезет встретить более опасных и достойных противников.

Я слышал о драконе, обитающем в пустыне к югу от Пояса-и-Пряжки. Эта забавная игрушка будет моей; и я не стану наказывать его слишком строго.

Теперь я король.

ГЛАВА 1

ТЕНЬ В ЗЕРКАЛЕ

Тень в зеркале притягивала его, и Эйдриан не мог выкинуть из головы мысли о Джилсепони. Неослабевающая ненависть, которую он испытывал к матери, сменилась неожиданно теплым чувством, как будто тень пыталась сказать ему, что Джилсепони — вот ответ на все его вопросы. Не ради славы. Не ради власти.