Измена (СИ) - Макарова Анна

— Эгоизм… Это не так уж и плохо, как считаешь? Разве жить в свое удовольствие — плохо? Сю, между прочим, выступает пламенным защитником интересов низшего класса, страстно обличая аристократию и духовенство как преступников и виновников в страданиях собственного народа, — откуда в его возрасте столь обширные познания в литературе?

— Это… мечта! — комментирую наличие этого издания, а он задумчиво качает головой, будто отрицая мои слова.

— Нет, Джозефин, — тянет мое имя так, словно пробует его на вкус. — Мечтать нужно по-крупному, а это, знаешь ли… — отошел от меня на несколько шагов, предоставив возможность снова дышать полной грудью. Надо же, я и не заметила, что все это время не могла сделать полноценный вдох. Да что же это такое? — Это моя личная коллекция, но ради тебя и твоей шикарной задницы я готов участвовать в аукционе, — закатываю глаза. — Как ты на это смотришь, партнер? — Нет! Мне нужно бежать отсюда! Он снова подошел ко мне слишком близко и стал меня… нюхать? Что же он творит… И вдруг парень нежно и ласково проводит рукой по моей щеке. Брюнет уже было хотел приблизиться вплотную, но я, воспользовавшись удобным случаем, пока совсем не растерялась, выдавила из себя:

— Можно воспользоваться твоим мобильным? Мой разрядился просто, — выпалила на одном дыхании, полыхая так, что стало трудно дышать и мыслить здраво. И пока он соображал, я успела-таки отойти от него на безопасное расстояние. — Мне нужно позвонить. Срочно.

— Да. Конечно, — сухо ответил Хьюго Фолегар или как там его… Маршалл с чем-то еще… — Телефон у тебя за спиной. Я судорожно схватила мобильный и набрала по памяти номер своей начальницы, кратко сообщив новость о найденном новом сдатчике, благодаря которому аукциону быть. Затем набрала Джеймсу.

— Еще один звонок, — обратилась к хозяину квартиры, на что брюнет одобрительно кивнул. Долгие гудки казались просто вечностью, пока я находилась так близко к зеленоглазому. Ну же… — Миссис Флетчер! — услышав на другом конце телефонной линии знакомый голос, готова была завизжать от радости. — Это мама Джеймса Кэмпбелла. — Хьюго посмотрел так, будто у меня неожиданно выросла вторая голова. Что же ты думал, мальчик? Мне почти двадцать шесть, естественно, у меня есть ребенок. — Могу я услышать своего сына? — с другой линии доносится звук какого-то движения и то, как эта женщина передает телефон моей синеглазой пакости.

— Милый, представляешь, твоя мама опоздала на поезд, но сейчас я уже лечу со всех ног к тебе домой, — Хьюго присел на стул, явно наслаждаясь моим враньем. А что? Не скажу же я сыну о тебе, юный мерзавец.

— Мамочка, ты сводишь меня с ума, — услышала на том конце провода голос сына и уже стало понятно, что Джеймс в данный момент закатывает свои очаровательные глаза. Собственно, делаю то же самое.

— Примерно через час я буду дома, поэтому, как придешь, начинай делать уроки самостоятельно.

— Хорошо, — конечно, снова врет. Наверняка снова усядется за свою приставку. — Я хочу знать, как ты бежала за поездом, мам, — тихонько смеюсь над его просьбой.

— Да, родной, я все расскажу тебе, когда увидимся дома. И задание, кстати, твое проверю лично. Ну… целую, пока, — отключаюсь.

— У тебя есть сын? А муж? — задумчиво посмотрел на меня так, будто я ему изменила, а брюнет уличил в этом.

— Да, Хьюго, я замужем. А это был мой сын — Джеймс. На той неделе ему исполнилось семь лет, — зачем я всё рассказываю? Зеленоглазый сидит и с нескрываемым интересом за мной наблюдает, разглядывая грудь. Еще бы. Тонкая ткань платья намокла под дождем, а поскольку белье на мне кружевное, то наверняка перед брюнетом сейчас предстала довольно-таки интересная картина. Похотливая скотина… — Извини… Эмм, но мне уже пора возвращаться домой.

— Подожди, детка, — подрывается резко с места. — Прежде чем уйти, возьми книгу. Прошу тебя, — берет мою ладошку и нежно целует. По телу вновь пробегает волна сладкой дрожи вкупе с мурашами, что покрыли все тело.

— Ох, я не могу. Я… — растерявшись, чувствую, как щеки налились румянцем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нет, можешь. Считай, что это мой подарок. А остальные книги заберешь при нашей следующей встрече, — пристально смотрит в глаза, словно заглядывая в самую душу, а я, кажется, не могу толком сообразить, что он сейчас мне сказал.

— Хорошо. Прощай, — молниеносно разворачиваюсь, но парень встает у меня на пути.

— Нет! До встречи, Джозефин. До следующих встреч, детка, — наклоняется и продолжает томно шептать на ухо. — Ты моя должница…

Пулей вылетаю из этой квартиры, даже не успев понять, как все произошло. Сердце стучит, отбивая бешеный ритм в груди, а в ушах звенит, затуманивая разум. Что это было? Попрошу Элизабет заняться аукционом кого-нибудь другого.

ГЛАВА 5

ХЬЮГО (до встречи с Джозефин)

Выбор профессии, пожалуй, один из важнейших шагов в жизни. И непросто для всех и каждого, а именно для мужчины. Вот только мой выбор пал именно на юридическую специализацию не потому, что я хочу работать и развиваться в этой сфере, нет, скорее она будет сопутствовать как гарант для моего любимого дела.

А страсть моя — антиквариат, книги и картины. Думаю, страсть к этому появилась у меня лет с пяти, когда мы с бабушкой каждые выходные ходили на выставки, которые проходили в Париже на вернисаже. «Истории художников» — до сих пор вспоминаю эту выставку, экспозиция была посвящена творчеству видных монакских мастеров Жерара Петтити и Клода Ростишера. Все там казалось чем-то невероятным, загадочным, бесценным и волшебным: иконы, самовары, картины, бронза, расписная деревенская утварь. Это казалось мне огромным музеем, где можно приобрести понравившуюся вещь. Мы ничего не покупали из этих вещей, просто жили рядом и гуляли, но, видимо, эти впечатления отложились в детском сознании и оказали влияние на будущее.

Собственно, заниматься продажей антиквариата я начал уже в десять лет, когда моя семья стала нуждаться в деньгах. После переезда в Америку нужно было выгодно продать то, что к моей семье переходило от поколения к поколению. В то время я, можно так сказать, развлекался всем этим, расписывал буфеты и прочую старинную мебель, создавал из нее арт-объекты и продавал. В какой-то момент я понял одну истину: ненужный буфет, купленный у какой-нибудь бабушки, можно продать намного дороже первоначальной стоимости, никак его не меняя.

В то время мне все виделось очень простым — купил вещь за сто долларов, а продал за двести. Ставки же с каждым разом все росли и росли. На этой волне я забил свой чердак во дворе дома разным хламом, купленным по объявлениям в местной газете. Тогда я приобретал вещи по единственному принципу: лишь бы дешево купить, чтобы дорого продать. Собирал на чердаке все, что угодно, особенно то, что было сделано до сороковых годов двадцатого столетия. В итоге все оказалось не так уж просто: у людей, покупающих антикварную мебель, были свои, порой непонятные мне критерии выбора предметов. Ту вещь, что была невероятной красоты, никто не покупал, а что-то развалившееся и невзрачное, прихваченное до кучи, внезапно вызывало огромный и неподдельный интерес. Парадокс… Познав эту истину, у меня начали открываться глаза на многие вещи.

Тогда я имел еще смутное представление о том, как устроен рынок антиквариата. Мне потребовалось на все про все несколько лет, чтобы немного разобраться, какие предметы интересны клиентам, сколько они стоят на самом деле и главное — как их выгодно продать. А также понять: с чем не надо связываться ни в коем случае, даже если вещь тебя сильно привлечет своей красотой, возрастом или уникальностью. Клиентов в основном интересовали и до сих пор волнуют книги, картины, ювелирные или же те изделия, у которых имеется своя уникальная история, пусть даже выдуманная.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вопреки стереотипам, попасть в антикварный бизнес совсем несложно. Гораздо труднее остаться и выжить. Каждая ценная находка — результат титанической, ежедневной, зачастую скучной и монотонной работы. Надо быть всегда готовым к тому, что свою удачу иногда приходится ждать долго. Да и деньги, которые ты заработаешь, вероятнее всего, нужно будет вкладывать в новые приобретения, еще добавляя сверху собственные сбережения. И так из раза в раз. Я прекрасно понимаю, что занимаюсь вещами далеко не первой необходимости, и интерес к ним у людей возникает, когда нет потребности в чем-то более насущном.