Сладкая горечь - Дениз Робинс

Миссис Оливент намеренно вышла под тем предлогом, Что ей надо помочь матери устроиться на ночь, и Рейн осталась наедине с молодым архитектором. Он предложил ей сигарету, она отказалась, сказав, что не курит, потом заявила, что устала и идет спать.

Арман смотрел на нее, и сердце его готово было выскочить из груди. Рейн поправила волосы, взглянув в зеркало, висевшее над камином.

— Ах, кажется, я потеряла цветок из прически.

Француз покраснел, но ничего не ответил. Измятая, Потемневшая гардения лежала у него в кармане, и казалось, прожгла там дыру. Его вдруг охватил смешной порыв — ему захотелось броситься к ногам Рейн и спросить, чем он может ей помочь, но он только и смог выговорить:

— Мадам герцогиня просила меня вывезти вас завтра куда-нибудь. Куда вы хотели бы отправиться? Покататься на машине? В кино? На утренний спектакль?

Рейн закусила губу от злости и растерянности. В самом конце бала она успела шепнуть Клиффорду, что завтра заедет к нему домой в Риджент-Парк, где жили его вдовая мать с теткой. В полдень обе старушки совершают Променад, так что она сможет немного побыть с Клиффордом наедине. Рейн так жаждала его объятий и поцелуев. Ей так редко удавалось выбраться к нему на тайное свидание. А теперь, зная, что скоро ее увезут во Францию, чтобы разлучить с ним надолго, она была тем более в отчаянии.

Девушка внимательно посмотрела на Армана. Женский инстинкт подсказывал ей, что она ему очень нравится, и с некоторой долей безжалостности, которая присуща каждой женщине, сколь бы мягка и нежна она ни была, Рейн решила этим воспользоваться и сдаться на милость француза.

— Арман, — кстати, настаиваю, чтобы вы звали меня Рейн, а не мадемуазель, — так вот, Арман, вы так много делаете для бабушки. Вы знаете, она только и живет восстановлением Канделлы, мы все должны быть вам очень благодарны, что вы своим энтузиазмом и искусством поддерживаете в ней интерес к жизни и бодрость духа.

Арман очень удивился ее словам, а она, не дав ему возможности ответить, торопливо заговорила про Клиффорда и их взаимную страсть.

— Понимаете теперь, — закончила девушка, — в каком я положении. Мне еще нет двадцати одного, и я не могу выйти замуж без разрешения матери. А она почему-то прониклась беспричинной антипатией именно к тому, кого я выбрала. Но он совсем не такой, как она думает, поверьте мне. О, Арман, вы себе представить не можете, как я страдаю!

Молодой француз стоял в задумчивости. Откровенное признание Рейн застало его врасплох, хотя ее доверие очень ему льстило. Но, увы, одного доверия ему было мало. Ему нужна была ее любовь.

— Арман, я поеду с вами завтра, — продолжала она. — Но я прошу вас об огромном одолжении — умоляю, дайте мне полчаса, чтобы заехать к моему… в общем, к Клиффу, Видите ли, мы с ним договорились завтра о свидании… Нет, не подумайте, что я не хочу с вами встретиться. Я буду рада показать вам Лондон, но мне нужно, понимаете, просто необходимо увидеться с Клиффом наедине. Умоляю вас, как друга, как человека великодушного. Я так рассчитываю на вашу скромность и доброту… — Рейн замолчала, не в силах продолжать.

Арман видел, как она бледна, взволнованна, и не знал, что ответить. Он лишь понимал, что готов любить ее и служить ей до конца своих дней. В его жизни до этого была только одна женщина: юная француженка, которая безоглядно влюбилась в него. Он тоже пытался полюбить ее в ответ… но ничего не получилось. Бедняжка Иванна смогла вдохновить его лишь на мимолетную страсть, и он сам положил конец их отношениям, понимая, что никогда не женится на ней.

Но в Рейн Оливент он увидел ответ на все свои чаяния, на всю свою жажду любви. В ней было все, что нужно любому мужчине в этой жизни. И что же — она просит, умоляет его прикрыть ее тайное свидание с другим мужчиной!

Рейн с тревогой смотрела на него:

— Вы шокированы?

Он рассмеялся:

— Что вы, в любовном признании нет ничего шокирующего. Это мило. И заслуживает симпатии. Мадемуазель… то есть Рейн… остается только надеяться, что ваш молодой человек достоин этого.

— Уверяю вас, так и есть.

— Я сделаю что угодно, лишь бы вы были счастливы, — заикаясь, продолжил Арман. — Я возьму машину; мы скажем мадам герцогине и миссис Оливент, что поедем в зоопарк. Я ведь еще не был в лондонском зоопарке. Это ведь недалеко… от Риджент-Парк… от дома того… джентльмена?

— Да, это близко. Какой же вы милый! — воскликнула Рейн, испытав облегчение и восторг при мысли о том, что свидание с Клиффордом все же состоится. Ее большие серые глаза, смотрели на Армана как на друга и союзника. Она тут же решила, что на самом деле он очень славный, что у него есть чувство юмора и отзывчивость. Решила, что он ей, пожалуй, нравится. — Как чудесно!.. Конечно, мы пойдем в зоопарк. Я вам там все покажу. Я недолго буду с Клиффом… клянусь.

Француз поклонился. Он был более чем вознагражден. Он чувствовал, что теперь, когда девушка доверилась ему, из посторонних они превратились в друзей. Конечно, нехорошо помогать ей обманывать свою мать, но в то же время ему хотелось побольше узнать об этом Клиффорде Калвере.

Утром Рейн поехала в город вместе с мамой и бабушкой, а Арман отправился на встречу по делам фирмы. За завтраком девушка ему сказала:

— Итак, увидимся около зоопарка, в половине третьего.

— О, это будет замечательно, — пропела миссис Оливент и лучезарно улыбнулась им обоим.

От этого Арману стало стыдно, как школьнику, прогуливающему уроки. Однако большие глаза Рейн смотрели на него, лучась благодарностью и радостью. Он почувствовал сладкий восторг от того, что их объединяет общий секрет. Но не успел он с ней расстаться, как на него тут же навалилась грусть. Нестерпимо было думать, что сегодня Рейн останется наедине с этим англичанином. Вдруг Арману пришла в голову безрассудная мысль: познакомиться с Клиффордом — тогда он сможет составить мнение об этом человеке. Француз открыл телефонный справочник и нашел номер офиса на Теобальдс-роуд. Он придумает, о чем с ним поговорить. А можно даже просто съездить к нему в офис.

Отправляясь на встречу с Клиффордом, он сгорал от любопытства. Офис оказался на последнем этаже здания, в котором не было даже лифта. Арман начал подниматься по узкой грязной лестнице. Где-то на середине пути остановился, услышав голоса, раздававшиеся этажом выше. Сначала писклявый женский голос:

— Ты уверен, что совершенно не можешь оставить эту свою дурацкую работу хоть на часок, Клифф, дорогой?

«Дорогой»?! Арман был поражен. Затем до него донесся мужской голос, принадлежавший, несомненно, Клиффорду Калверу:

— Нет, нет, Лилиас, никак не могу, моя радость. Я очень занят. Но сегодня вечером встречаемся, как договорились. А теперь будь умницей и больше не приходи ко мне на работу, иначе у меня будут неприятности.