На крючке (ЛП) - Макинтайер Эмили

Ру ухмыляется, откинувшись в кресле.

— Нет, Крюк. Ты не ошибся.

— Хм. Тогда это проблема, наверняка, — я киваю. — Скажи, ты бы согласился, что нам нужно уволить того, кто работает с дверью?

— Эм, нет, — начинает Старки.

— В конце концов, если у него нет способности контролировать группу женщин, как мы можем быть уверены, что он справится с кем-то еще? — я качаю головой.

Старки сглатывает, его кадык покачивается.

— Я… Они…

— Видишь ли, — продолжаю я, вынимая из кармана крючковатый нож и раскрывая его. — Покорение женщины — это все о контроле, — я подхожу к нему, крутя нержавеющую сталь между пальцами, замысловатый коричневый узор рукоятки скользит по моей коже. — Тонкое переплетение силы. Взаимные уступки, так сказать. Доставлять им абсолютное удовольствие от своего господства.

Остановившись перед ним, нож замирает, когда я беру его в ладонь.

— Очевидно, что у нашего вышибалы сегодня вечером больше генов покорности, — моя свободная рука тянется к нему, поправляя галстук. — Я понимаю, как трудно распознать в себе ту же черту.

Я наклоняюсь ближе, позволяя кончику моего клинка упереться в его горло.

— Будь хорошим мальчиком, Старки, и запусти. Их. Внутрь.

— Да, сэр, — пробормотал он.

Я хлопаю его по плечу, он поворачивается и выбегает за дверь.

Ру указывает на меня своей сигарой, в его глазах светится веселье.

— И именно поэтому ты не придешь на эту встречу.

Я улыбаюсь, поправляя манжеты пиджака.

— Это справедливо. В любом случае, я отправляюсь на главный этаж. У меня есть вышибала, которого нужно заставить исчезнуть, и внезапный аппетит на что-нибудь красивое.

Ру хихикает.

— Только убедись, что они достигли возраста.

Взявшись за ручку двери, я приостанавливаюсь.

— Ру?

Он ворчит.

— Убедись, что Питер знает, что я с нетерпением жду встречи с ним лицом к лицу.

3. ВЕНДИ

Час назад я бы поклялась, что мы были на грани ареста, а теперь я сижу в VIP-зале шикарного бара, потягивая шампанское по завышенным ценам, любезно предоставленное «поклонником».

Видимо, законный возраст для употребления алкоголя здесь скорее рекомендация, нежели реальное требование. Смущение накатывает на меня, когда я думаю обо всех людях снаружи, которые смотрят, как Мария кричит, потому что вышибала не повелся на мое поддельное удостоверение. Я не удивлена, я ни капли не похожа на сестру Энджи. Я была в двух секундах от того, чтобы залезть в ближайшее такси и уехать, но тут вышел блондин в приталенном костюме и зашептал на ухо швейцару. В следующий момент нас провели в VIP- зону.

Я чувствую себя не в своей тарелке, но это, пожалуй, самое веселое, что у меня было за последние годы, что заставляет меня чувствовать себя жалкой, учитывая, что мы не делаем ничего, кроме как пьем и наблюдаем за людьми.

Точнее, наблюдаем за одним человеком.

За Крюком.

Я закатываю глаза от этого имени, но не могу побороть любопытство, которое расцветает во мне. Очевидно, он — главная причина, по которой они всегда приходят в это место, а не в какое-либо другое. Только ради надежды увидеть его снова.

Мария клянется, что он ее родственная душа, поэтому каждые выходные она снова появляется здесь, ее глаза прищурены, а ноги уже полураскрыты, в надежде, что он спустится со своей башни цвета слоновой кости, и она сможет увести его.

— Итак, расскажи мне о своем мужчине, — говорю я Марии, потягивая из фужера шампанское и оглядывая комнату.

Энджи стонет.

— Фу, не заводи ее.

Лицо Марии расплывается в ухмылке.

— Это случилось около месяца назад, когда я сидела в баре с коктейлем, и, клянусь тебе, толпа расступилась, и там был он. Сидел, как, блять, бог, в задней кабинке, вокруг него клубился сигарный дым.

— Ты пошла поговорить с ним? — спрашиваю я.

Энджи смеется.

— Да, конечно. Для этого ей пришлось бы пройти через всех его лакеев.

Я качаю головой.

— Его «лакеев»?

Она поднимает плечо.

— Он всегда окружен мужчинами.

Мои брови поднимаются к линии волос.

— Может, он гей.

Энджи смеется, но взгляд Марии сужается.

— У нас был момент.

— Такой сильный момент, что он никогда не искал ее после этого, — фыркает Энджи.

— Он явно занятой человек, — огрызается Мария, убирая прядь волос с лица. — Но именно поэтому мы сейчас здесь. В одну из этих ночей он найдет меня.

— И он заберет тебя к себе в постель и разделит тебя на части своим огромным членом.

Глаза Энджи становятся большими, она разводит руки на ширину плеч.

Хихикая, я потираю лицо.

— Ну, это звучит реалистично.

Мария кривит губы.

— Девочка, зачем ты вообще пришла, если собираешься все время говорить гадости? Ты могла бы просто остаться дома и избавить нас от всех этих проблем.

Я сжимаюсь в себя, мой желудок горит от чувства вины.

— Прости, я верю тебе, правда, — мои пальцы переплетаются на коленях, обвиваясь друг вокруг друга. — Ты просто заставляешь его звучать так… мифически.

Она закатывает глаза.

— Это не то, чтобы он был плодом нашего воображения, Венди. Он бизнесмен. Он владелец этого гребаного бара! — Ее руки шлепают по подушке сиденья.

Я поднимаю бровь.

— Владелец?

— Я так думаю, во всяком случае. Он не всегда здесь, но когда он здесь, он приходит с черного хода и всегда садится на это же место.

Мария указывает на дальний угол комнаты, где стоит кабинка — пустое место в переполненной комнате.

Она делает глоток своего напитка.

— В любом случае, удача на моей стороне. Я это чувствую, — она постукивает длинным красным ногтем по виску.

Я наклоняюсь, прижимаю свой фужер с шампанским к ее фужеру, пытаясь починить мосты, которые я, очевидно, сожгла до того, как их успели построить.

— Думаю, ты права. Сегодня я чувствую, будет удачный вечер.

Мария улыбается — первая искренняя улыбка, которую она когда-либо мне дарила, и в моей груди расцветает удовлетворение. Может быть, я все-таки справлюсь с этой дружбой.

Внезапно тепло укололо меня в затылок, и я повернулась на своем месте, тревожное чувство, что за мной наблюдают, охватило меня. Но когда я поворачиваюсь, там ничего нет.

Странно.

Я осушаю остаток бокала и встаю, наклоняясь к девушкам.

— Эй, я скоро вернусь. Мне нужна дамская комната.

— Эй, — кричит Энджи, когда я уже наполовину вышел из комнаты. — Тот, что внизу, всегда переполнен. Найди коридор справа от бара, там есть один в глубине, который не так часто используется.

Кивнув, я запомнила ее указания и ушла, пробираясь по главной зоне. От шампанского мое зрение немного затуманивается, и я спотыкаюсь, врезаясь в тело.

— Твою мать, простите.

Мои руки инстинктивно тянутся вверх, приземляясь на твердую стену мышц. Грубые ладони обхватывают мои плечи, по коже пробегают мурашки от тепла прикосновения незнакомца.

— Грязные слова для такого красивого рта.

Глубокий, с акцентом голос скользит по моей коже, как шелк, и обволакивает меня, дрожь пробегает по позвоночнику. Его хватка усиливается, ладони двигаются, пока не касаются верхней части моих рук. Мои руки все еще прижаты к его груди, черная ткань его костюма мягкая под подушечками моих пальцев. Мое дыхание сбивается, когда он втягивает меня в свой взгляд, его глаза, как лазурное стекло, почти преследующий холод в их красоте.

Я разрываю наш взгляд, наконец, позволяя его словам проникнуть в мой мозг.

— Простите?

Он ухмыляется, и я замечаю его высокие скулы, естественный блеск, падающий на острые углы, резко контрастирующий с его черными бровями и взъерошенными волосами.

Мой желудок сжимается, когда я понимаю, насколько привлекателен этот мужчина.