Кровавый Гарри - Ираклий Берг

кровати. Постепенно в глазах прояснилось, но легче от этого не стало, и многое Максим отдал бы, чтобы не видеть никогда то, что увидел.

Глава 2

— Вот сам подумай. Некто купил пять яблок. Затем другой Некто их отнял. И съел. Тогда первый Некто идет в суд, и суд должен решить чья правда. Кто же из них прав?

— Как это кто? Тот кто купил яблоки, то есть первый Некто?

— Во ты дурень! Не видел бы сам, что мозги у тебя все же есть, решил бы, что и нету! Прав тот, кто сильнее!

— А….

Максим завис. Уже третий день как жизнь его протекала в однообразных избиениях от палки Ивана, и он пользовался любой паузой, чтобы отсрочить продолжение столь неприятного действа. Иван, надо отдать ему должное, всегда как мог подробно отвечал на вопросы, иногда лишь вздыхая на "бестолкового".

Но отвечал всегда, даже прерывая "занятие". Особо засыпать "дядьку" вопросами Максим и не стремился, в плане жажды познания "нового мира", внутренне считая постыдным проявлять действительный интерес к "глупой игре", ему казалось, что такое будет некоторой внутренней капитуляцией его, Максима Юрьевича, перед навязанным кем-то бредом. Но вопросы задавал, конечно, специально упрощая, представляя как взрослый говорит с ребенком.

Тем более, что сам Иван знал, как казалось Максиму, немногое. Впрочем, с момента понимания своего "попадания", он вообще не мог относиться к "дядьке" серьезно, считая его не более чем "программой", пока эта ухмыляющаяся "программа" не избила его в….он сбился со счета в который раз, но заставила относиться к себе серьезно.

Максим и сам прекрасно чувствовал, что больно по-настоящему, но, защищаясь, цеплялся за мысль, что это лишь игра, которая не может длиться долго. Иногда он даже надеялся, что показалось, или разыгралось воображение, или еще что, но вот-вот морок развеется и он вновь будет дома.

Отбиться от Ивана он не мог ни силой, ни хитростью. Дубина наставника легко отбивала все попытки Максима атаковать, казалось тот просто знал все что будет делать "малохольный", и, давая выпустить пар, колотил его сам. Максим пытался сосредоточиться на силе, действуя палкой как колуном, но Иван, явно в насмешку, просто подставлял свою палку, и Макс отскакивал, шипя от боли в собственных пальцах. Максим пробовал атаковать внезапно, но "дядька" парировал не сходя с места, начиная движение едва не раньше его. Максим раздражался, и наскакивал, стараясь двигаться как мог быстро, но, увы. Соперники оказались слишком разного уровня.

Как ни странно, но в поддержании восприятия "это все сон, затянувшийся сон", при невозможности поймать ощущения отличные от тех, что должны быть в реальности, помогало явственное наличие магии, в виде мази для травм, после нанесения которой все синяки пропадали в течении буквально минуты. Сны тоже приносят боль, думал Максим, когда заметил за собой, что стремится поскорее потерпеть поражение, то есть оказаться избитым, чтобы волшебная мазь, иначе и не назовешь, вернула его в здоровое состояние.

— Зачем же нужен суд, чтобы определить кто сильнее? — не понял Максим.

— Как это? — в свою очередь продемонстрировал непонимание подобной глупостью Иван, — А справедливость? Справедливость, малохольный, она основа всего. У государей одна, у дворян другая, у простых людей третья, у купцов вовсе своя. Это дворянам хорошо — на дуэль вызвать обидчика можно, а прочим что делать прикажешь? Они и идут сюда.

— Сюда?

— А где еще нанять бойцов, готовых отстоять не свою справедливость, а то и погибнуть за чужую правду? — улыбнулся Иван, и до Максима дошло

— То есть мы…

— Ты. Я — нет. А вот ты и прочие малохольные — да.

Приходят сюда люди и выбирают своего защитника Правды. За деньги. У каждого своя цена, малохольный.

— Ээээ…но ведь тот у кого больше денег, тот…

— Сможет нанять более сильного бойца, — кивнул "дядька", широко улыбаясь, — это ведь справедливо.

— То есть, — медленно подбирая слова, проговорил Максим, — ко мне может прийти Некто и…а я могу отказаться?

— Можешь, — еще шире заулыбался Иван, — ты все можешь! Например, встать, и хотя бы раз задеть меня дубинкой. Наверное.

По словам Ивана, кроме Максима в "домиках", окружающих арену, жило около двух десятков мужчин и женщин, и легко могло разместиться еще больше.

— Такие же малохольные как и ты, — охарактеризовал их "дядька", — знать друг о друге можно, видеть вам друг друга нельзя. Иначе может выйти несправедливость, — туманно пояснил он

Что за люди, где и с кем они занимаются, Максим так до конца не понял, поскольку на площадке кроме них с Иваном никого эти дни не было.

Кто же такой зловредный дед, "дядька" не знал тем более, а на вопрос Максима откуда он взялся на этом свете — заржал.

Обеды, впрочем, как и обещано, были плотные, хотя и простыми. Иван вообще любой прием пищи называл "обедом", не обращая внимания на время. Максим просыпался, видел потолок своей "камеры", и почти сразу слышал голос "дядьки", зовущий на тренировку. После утреннего обучения-избиения, когда Максим едва приходил в себя после целебного воздействия мази, прямо на площадке невесть откуда появлялся стол с хлебом, сыром и вареным мясом в глиняных тарелках. Запивать все предлагалось обычной водой. После чего тренировка возобновлялась.

"Действительно игра, — который раз решил Максим, — причем какая-то недоделанная. Но ощущения как настоящие, и больно и даже вкусно. Однако тупая все-таки. Почему я не становлюсь сильнее и быстрее? Где пробуждение магии, или чего там? Где кач? Что за абсурдный день сурка?"

Еда вскоре тоже надоела однообразием.

— Может и водочка есть? — с грустью выпив воды, решил обнаглеть парень.

— Есть родимая, есть, — радостно закивал Иван, — только ее за так не получить. Заработать должно. Справедливость помочь восстановить людям. Иначе кто поить за так будет, а?

— Ну давай восстановим, — пожал