Ануш. Обрученные судьбой - Мартина Мэдден

– Свинья! – крикнула она Хандут.

Женщина повернулась к ним спиной.

– Ты просто сумасшедшая!

– Парзик…

– Отстань от меня, – отмахнулась та, отталкивая Ануш.

Поддерживаемая с одной стороны Хават, с другой Саси, Парзик прошествовала на берег, вытирая воду с лица. Три девушки собрали свои вещи и ушли.

Ануш от стыда хотелось зарыдать. Ее мать таки была сумасшедшей! Жестокой, испорченной, злой!

Ануш проклинала несговорчивую судьбу, которая выбрала именно эту женщину ей в матери и отняла у нее отца, которого она любила.

Оставив на камнях стирку, Ануш выбежала на берег.

Держа путь к небольшому заливу, девушка прошла через пляж по направлению к утесу. Ветер бил в лицо, пока она шлепала по отмели, подол платья был мокрым. Рядом, угрюмое, серое и беспросветное, билось о скалы море. Через некоторое время внутреннее напряжение ослабло, а дыхание стало успокаиваться.

Ветер свистел в ушах, волны бились о песок, заглушая въедливый голос матери.

Ануш хотелось так идти и идти вдоль берега, пока будет куда. Главное – уйти как можно дальше, например, в Константинополь, так далеко, чтобы больше никогда не видеть мать.

Она не замечала его, пока они практически не поравнялись. Увидев солдата в форме турецкой армии, она хотела было развернуться и убежать, но уловила в его облике что-то знакомое. Походка мужчины, наклон головы… Ануш поняла, что он наблюдает за ней, и сердце забилось быстрее.

Когда они поравнялись, к ее удивлению, капитан поприветствовал ее на армянском и пошел дальше.

Теперь они отдалялись друг от друга. Ануш вскоре достигла подножья утеса, дальше было некуда идти. Она развернулась, рядом не было никого, только неустанное море и пустынный пляж. Гладь песка нарушали лишь ее и его следы.

Джахан

Его поразило это противоречие. Девушка с фермы казалась юной и взрослой одновременно.

Эта детская коса и демонстративная непокорность смущали его, и мужчина не мог составить мнение о ней.

События на ферме обеспокоили его. Капитан очень хорошо понимал, во что все это могло вылиться, не поспей он вовремя.

Временами, командуя своими новыми подчиненными, он чувствовал себя беспомощным, чего не случалось с предыдущей командой.

После выхода декрета[4] все армяне, служившие в войсках Османской империи, были демобилизованы и определены в безоружные трудовые батальоны. Вследствие этого команда капитана потеряла треть своих бойцов, тех, кого он хорошо знал и уважал, в отличие от их преемников.

У большинства новичков была минимальная военная подготовка, а были и те, и среди них капрал Ханим, кого только что выпустили из тюрьмы.

Кроме лейтенанта, в его подчинении было лишь несколько солдат, которым капитан мог доверять.

Они, не испытывая жалости, рассуждали о судьбе армянских солдат. Поговаривали, что те были расстреляны из-за их преданности русским или использовались в качестве целей во время учебной стрельбы.

Какой бы ни была правда, с тех пор Джахан ничего не знал о своих армянских солдатах. Каждая газетная статья, каждая прокламация, выпущенная правительством, изобиловали антиармянской пропагандой.

По вечерам капитан прогуливался по длинному пляжу, омываемому водами Черного моря, и именно здесь он вновь повстречал ту девушку.

Она шла прямо на него, ее юбка громко хлопала, а волосы развевались на ветру.

Несмотря на уродливую косынку и ветхое платье, мужчина заметил, что девушка очень привлекательна, даже, пожалуй, красива.

Его восхитило то, что она гуляет здесь одна, особенно после того, что случилось.

В деревне, расспрашивая о юном мальчике-фермере, капитан навел о ней справки и выяснил, что она работает на местного врача, американского миссионера по фамилии Стюарт, и помогает в школе, которой управляет его жена.

Это было необычно, поскольку турчанки выходят замуж очень юными и им не дозволено работать за пределами дома. Он начал высматривать ее на улицах и обнаружил, что девушке чужды всякие условности. Пару раз он замечал ее с мокрыми волосами и в мокрой одежде, будто она где-то плавала. Но на самом деле он никогда не видел ее в воде, да и вообще старался быть осторожным и не приближаться к ней.

В тот раз, встретив ее на пляже, он сделал над собой усилие, чтобы поприветствовать ее на армянском, но она, очевидно, не узнала его, и ее враждебность была как холодный бриз.

Но ее нельзя было в этом упрекнуть. Капитан и не ожидал, что она проявит хоть какую-то благосклонность, и сожалел об этом.

Дневник доктора Чарльза Стюарта

Сегодня был один из самых долгих, самых раздражающих и изнурительных дней, которые я когда-либо проводил в седле, и я надеюсь, что таких больше не будет в течение долгого времени. Но я забегаю вперед.

Всего несколько месяцев прошло с тех пор, как мы приехали в Константинополь, а произошло уже так много событий. Мы с Хетти завели хороших друзей, изучаем турецкий и греко-армянский. Мы гордые родители очаровательного малыша – у нас мальчик! Мы назвали его Томас Джордж Стюарт.

Три недели назад, собираясь в поездку в Трапезунд, мы попрощались с Элиасом Риггсом и семьей Моргентау. Хетти было жаль уезжать, я думаю, из-за пугающей перспективы везти младенца на дикие просторы восточной Турции. Однако, должен признать, я, напротив, был рад нашему отъезду.

Нам пришлось все необходимое везти с собой. Я провел несколько недель, организовывая доставку мебели, медицинского оборудования и медикаментов, запасал провизию в дорогу. Это был обычный изматывающий период получения разрешений, раздачи взяток. Наконец все необходимое было сделано, и мы тронулись в путь.

Небольшой фрегат «Месидун» вез нас по Черному морю в Трапезунд.

Капитан черкес рассказал, что город получил свое название от греческого слова «трапезус», что означает «стол». Когда он направил фрегат в залив, мы увидели крепостные валы старого города, построенного на плоской вершине холма, со всех сторон окруженного средневековой стеной.

Вопреки моим ожиданиям, это был большой город.

В порту собралась толпа, тянулась цепочка мулов, возле которых стояли погонщики.

Прибытия фрегата ожидали уличные торговцы, таможенники, грузчики, носильщики, сопровождающие караваны и просто различного рода зеваки.

В толпе выделялся иностранец на голову выше всех и шире большинства мужчин в плечах. Я догадался, что это англичанин, встречающий нас, с ним договорился Элиас.

На почетном месте в начале прохода стоял местный сановник. На нем была камиза[5], а весьма солидную талию опоясывал зеленый кушак. Обут он был в традиционные турецкие шлепанцы. На его голове красовался головной убор, похожий на миниатюрный минарет, а на пальцах ослепительно искрились кольца с драгоценными камнями.

Один из двух слуг держал над сановником полосатый зонтик, стоял он на расстеленном на земле коврике. Сановник едва взглянул на Хетти, а от моего лица не мог отвести взгляда своих темных глаз. К тому времени я привык, что на меня пялятся, но под взглядом этого человека я чувствовал себя рыбиной, которую он намеревается съесть на ужин.

– Салам алейкум! – поприветствовал я его.

– Алейкум ассалам! – был ответ.

Он помолчал, и я не знал, что делать: поклониться ему, заплатить бакшиш[6] или просто идти дальше.

– Позвольте мне представить вам его превосходительство вали[7], губернатора Трапезунда, – раздался голос. Иностранец снял шляпу: – Простите… Я должен был отрекомендоваться. Меня зовут Пол Троубридж.

Как и Риггс, он был высок и худ. Его льняной костюм выглядел потрепанным, на локтях и коленях пузырился. Он навис над Хетти и потрепал Томаса по щеке.

– Добро пожаловать в Трапезунд! Вали с нетерпением ожидал знакомства с вами.

Великий человек что-то сказал Троубриджу на диалекте, которого я не понимал, и ушел. Все напоминало ситуацию, когда много шума из ничего. Пол уверил нас, что все не так.

– Это свидетельство того, что вам оказана честь! Уважение. Обычно вали никогда не встречает иностранцев у причала.

– А он всегда так странно ведет себя? Таращится? – спросил я.

– Только если человек ему нравится.

Увидев выражение моего лица, Пол засмеялся и сообщил мне, что распространился слух о моих навыках стоматолога.

– Он хочет, чтобы вы его навестили. У нашего почитаемого губернатора очень плохие зубы.

Потребовалась целая вечность, чтобы выгрузить наш багаж и погрузить его на мулов. Пока мы ждали, Пол предложил перекусить в местной гостинице.

На удивление, все было вкусно. Гостиницей управляли два брата-француза из Байонны. Во время обеда Пол рассказал нам немного о себе. Получив профессию врача, он решил путешествовать по Европе, останавливаясь во всех крупных городах. Далее его путь лежал в Афины, а затем в Константинополь.

Элиас Риггс был его единственным знакомым здесь, поэтому он остался у него и они проработали вместе несколько лет.