Поминки по прокурору - Алексей Макеев

Гуров уже приготовился к тому, что она сразу и появится, но нет: появиться обратно секретарша не спешила. Прошла минута, потом другая… Наконец девушка вышла в приемную и молча проследовала к своему столу. И, лишь усевшись за него, словно отгородившись им от нежданных посетителей, сказала, глядя в угол:

– Семен Викторович просил извиниться: он сейчас очень занят, и вообще у нас через пять минут должно начаться важное совещание. Если хотите, можете зайти часа через два.

– Важное совещание, говорите? – медленно произнес Гуров, не отрывая глаз от секретарши. – И прямо через пять минут? Что ж, мне и четырех хватит.

И, ничего больше не говоря, только бросив Куликову: «Жди здесь», он направился в кабинет. Позади себя он услышал возмущенный крик секретарши: «Куда?! Я же сказала…», но это его не остановило. Раскрыв вторую, внутреннюю дверь, он оказался в кабинете городского прокурора.

Сидевший за столом человек поднял глаза на нежданного посетителя. Прокурор Заволжска был еще достаточно молод – на вид ему было тридцать семь – тридцать восемь лет. Высокий, черноволосый, он чем-то смахивал на какого-то известного киноактера.

– Я же ясно сказал: я занят! – резко заявил он, не вставая и не делая никакой попытки поздороваться.

– Как же, я слышал, – ответил Гуров, подходя к столу. – Но в Москве, в кабинете начальника главного управления, я слышал и другое: что меня посылают сюда с особыми полномочиями, и инициатива моей командировки исходит с самого верха. И не только из Генеральной прокуратуры, но и из более высоких кругов. А потому я не могу ждать часами, пока кончатся выдуманные совещания.

И он, не дожидаясь приглашения, сел в свободное кресло сбоку от прокурорского стола. Могилевич несколько секунд молча сверлил дерзкого посетителя взглядом.

«Это он прикидывает, чья «крыша» круче – его или моя, и можно ли меня вышвырнуть из кабинета или не стоит связываться», – подумал Гуров. Правильно он догадался или нет, осталось неизвестно, но только хозяин кабинета вдруг улыбнулся и сказал совсем другим тоном, уже похожим на деловой:

– Что ж, если вам некогда… Лев Иванович, если я не ошибаюсь?

– Совершенно верно! – подтвердил Гуров. – А вас, если я правильно понял, зовут Семен Викторович?

– Да, верно, – кивнул Могилевич. – Так что вас интересует, Лев Иванович?

– Прежде всего один вопрос: каким именно делом так интересовался Прудников, что это заставило его вчера поздно вечером ехать не прямо домой, а вначале заглянуть к вам?

– Ах, это… – скривился городской прокурор. – Не знаю, почему Владимир Егорович так зациклился на этом деле. На мой взгляд, оно выеденного яйца не стоит.

– И все же: что это за дело? – настаивал Гуров.

– Оно касается злоупотреблений и нарушений финансовой отчетности, допущенных директором Центра поддержки заволжской культуры, – скривив губы, сообщил Могилевич. – Уточню: якобы допущенных нарушений. Там у Прудникова – ну, то есть теперь уже не у Прудникова, а просто в областной прокуратуре, – работает такой не в меру шустрый мальчик, Ягудин его фамилия. А раньше он работал у меня, в городской прокуратуре, это Прудников его к себе забрал. Выслужиться юноша хочет, все компромат на начальников выискивает. И вот, работая еще у меня, он начал собирать досье на Чванина, директора Центра поддержки. А раз дело было начато у нас, я должен был дать «добро» на возбуждение против Чванина уголовного дела. Однако я проверил собранные материалы и пришел к выводу, что они, как я уже сказал, ничего не стоят. Нет там не только состава преступления, но и самого события преступления.

– А Прудников, видимо, усомнился в вашем выводе и захотел его проверить, – предположил Гуров. – И попросил вас подготовить все документы вместе с вашим заключением. Однако никаких бумаг на вахте в прокуратуре в тот вечер не оказалось. Интересно, почему?

– Забыл, просто-напросто забыл! – развел руками Могилевич. – Замотался с другими делами, закружился – и забыл. Только утром и вспомнил, когда узнал о трагедии и мне сказали, что Владимир Егорович к нам заезжал. У нас, знаете, в последнее время много работы, – добавил он, словно стремясь объяснить свою оплошность. – Городская прокуратура начала упорную борьбу с содержателями притонов, хотим покончить с этой заразой. Город должен быть чистым!

– Да, с чистотой у вас проблемы, это я заметил, – произнес Гуров, поднимаясь. – Что ж, приятно было познакомиться. Кажется, я и совещанию вашему не помешал.

Выйдя назад, в приемную, он бросил Куликову: «Все, пошли» – и они направились к выходу.

– Лев Иванович, я, конечно, не вправе спрашивать… – нерешительно начал Куликов, когда они вышли из городской прокуратуры, – но… не могли бы вы поделиться тем, что вам рассказал Могилевич? Вы узнали, каким делом интересовался Прудников?

– Да, – ответил Гуров. – Он хотел узнать, почему Могилевич отказался возбуждать уголовное дело против некоего Чванина. Он тут каким-то центром культуры заведует.

– Ах, вот оно что! – воскликнул Куликов. – Значит, это было дело Чванина… А как он объяснил, что нужных бумаг на проходной не было?

– Сказал, что в спешке забыл о поручении Прудникова, – пожал плечами Гуров. – Говорит, они тут заняты борьбой с притонами, и он совсем закружился.

– Да уж, конечно! Борьбой с притонами он занят! – скептически заметил Куликов. – Нет, Лев Иванович, тут причина совсем другая. Если позволите, я вам сейчас обрисую здешние обстоятельства. Вряд ли вам об этом сообщит Полянский или, допустим, Козлов.

– Я, конечно, не против того, чтобы узнать про всякие подковерные отношения, – ответил Гуров, – но сначала мне все-таки хотелось бы осмотреть место преступления. Это ведь, как я понимаю, недалеко?

– Совсем рядом! – подтвердил Куликов. – Сейчас я вам все покажу. Но потом все же хотелось бы поговорить.

– Обязательно поговорим, – заверил Гуров.

Они прошли по узкому, как коридор, проходу и очутились в обычном дворе – с песочницей, двумя гаражами и трансформаторной будкой.

– Вот подъезд, где жил Прудников, – стал объяснять Куликов. – Картину преступления мы восстановили достаточно точно. Киллер прятался вон там, за будкой. Она, как видите, ближе к другому концу дома. Увидев Прудникова, он двинулся к нему навстречу. Не доходя восемнадцати метров, начал стрелять. Всего было сделано три выстрела. Впрочем, хватило бы и одного первого: экспертиза показала, что пуля задела сердце. Все три гильзы мы нашли. Пистолет – «стечкин» с глушителем. Из-за того, что был глушитель, выстрелов почти никто не слышал. Лишь одной бабульке, проживающей на втором этаже – вон ее окна, – послышалось, словно кто-то ковер выбивает. И она из любопытства выглянула, чтобы посмотреть. Практически это единственная наша свидетельница.

– И что она увидела? – спросил Гуров.

– Убегавшего человека в черной кожаной куртке, – отвечал Куликов. – Кроме куртки, она еще разглядела у него на голове лыжную шапочку. Она еще удивилась: апрель ведь на дворе, чего же он в шапочке ходит? Так она нам рассказывала. Но значения увиденному не придала, вниз не спустилась и лежавшего прямо у нее под окном Прудникова не заметила.

– А кто же его нашел? И когда? – спросил Гуров.

– Что называется, дама с собачкой. Спустя двадцать минут после покушения женщина с восьмого этажа вышла погулять с собакой, и… Увидела кровь, подошла, узнала прокурора… Милиция была на месте уже спустя семь минут. Конечно, ввели план «Перехват», все как положено, но киллер был уже далеко.

– Пистолет он выбросил? – уточнил Гуров.

– Да, в бак за домом. Оружие, я скажу, очень непростое, что называется, с историей. Этот пистолет засветился в начале девяностых. Тогда им пользовался один «бык» из бригады, которая входила в группу Дегтяря. Это известный здешний авторитет, Дегтярев его фамилия. В те годы он «держал» всю торговлю в городе и окрестностях, опекал городских чиновников. В 1998-м его осудили на десять лет, банда распалась. А в прошлом году срок у него закончился, и он вышел на свободу. А следствие по его делу вел знаете, кто?

– Кажется, догадываюсь, – ответил Гуров. – Прудников?

– Точно! – подтвердил Куликов. – Он тогда работал старшим следователем прокуратуры и добился самого сурового приговора для Дегтяря. Так что на него подозрение упало бы и без всякого пистолета. А уж когда выяснилось, из какого оружия совершено убийство, полковник Семенов ни о каких больше версиях и слышать не хочет. Теперь у него одна задача – найти этого Дегтяря. Ну и убийцу, конечно.

– А этот ваш Дегтярь, значит, скрывается?

– Ну да, как только в СМИ прошло сообщение об убийстве, он тут же залег на дно. И вот теперь вся бригада занята тем, что его ищет. Перетряхиваем всех его бывших подельников, подруг, всех, кто его видел после освобождения… Запугиваем их всячески, чтобы дали показания. И то же самое с людьми Колуна.