Соперница Аладдина - Шахразада

Это было весьма похоже на правду – пришелец все сильнее увлекался описанием своего могущества, своих знаний и своих связей с великими полуночными магами. Все распускал свой хвост. Только его слов Алим уже не слушал. Он видел истину – и этого было довольно.

– Меня, вашего нового повелителя, знает сам Перун Ясноголовый… Сам Один, переложивший великий Футарк… Сам Тор, даровавший мне свою плеть…

«Лучше бы Тор даровал тебе свои мозги. Или сразу ударил своим молотом… Аллах всесильный, терпеть не могу болтливых пустозвонов… Вишь ты, Перун Ясноголовый…»

«Мне кажется, мальчик, пора уже остановить поток этого пустого красноречия… Если наш незваный гость столь ведом во всем колдовском мире, то пусть и…»

– Я понял тебя, учитель! Пусть ищет у каждого из рекомых помощи… Или защиты… – Алим недобро усмехнулся.

Он опустил обе руки в теплый песок, ощутил, как магическая сила потекла по его жилам. Однако вставать с колена не торопился – так связь с землей была куда прочнее, а поза – много устойчивее.

– Опусти глаза, неуч! Внемли мне, своему властелину! Только я знаю, как следует…

Но что именно знает гость, Алим так и не услышал. Он подбросил горсть песка в воздух и с удовольствием увидел, как расцвел пятью лепестками песчаный цветок. Как цветок этот стал расти, пока не сравнялся со все еще мокрым пришельцем.

– Что ты делаешь, тупица! Разве таким доложен быть настоящий акт творения?! Вот на полуночи принято… – вновь вскричал незнакомец.

– Я лишь украшаю твою жизнь, добрый гость, – не пряча улыбки, проговорил Алим. – Я лишь делаю жизнь твою более интересной… Ты столь много знаешь, столь со многими знаком, что мне, смиренному, удивительно, как все это помещается в одном человеке…

Песчаный цветок, влекомый едва заметным ветерком, колеблясь, приближался к гостю с полуночи.

– Ты столь многолик и многогранен, столь непохож на других магов…

Лепестки песчаного цветка застыли, едва не касаясь прыщавого лица пришельца.

– …что я, удивленный, дарую тебе свое восхищение вместе с возможностью… обрести столь лиц, сколько готовы вместиться в твоем разуме…

Песчаный цветок бесшумно поглотил болтуна. Постоял мгновения, колеблясь смерчем всего в паре локтей от поднявшегося с колен Алима. И… распался на пятерых безмолвно кричащих незнакомцев.

У каждого из них было лицо надменного глупца с полуночи, его мокрые засаленные волосы, его дурно пахнущие одежды. Но тем не менее их было пятеро – пятеро разных… людей. Увы, уже не колдунов, способных напугать сильного мага, но пятеро чародеев-людей, обладающих лишь пятой частью умений глупого пришельца.

– Как ты посмел… посмел… посмел…

– Ох, да не орите вы все вместе, почтеннейшие… – устало проговорил Алим, отряхивая ладони от песчинок. Сил подобное бесшумное и невидимое колдовство потребовало столь больших, что он едва держался на ногах.

– Да я сейчас… я сейчас… я сейчас…

– Во имя Аллаха всесильного, прошу, заткнитесь! И вообще, ступайте-ка на все пять сторон света…

Алим услышал девичий смех – Хусни все время была рядом. Вот пятеро размахивающих руками дурачков разошлись на два шага, вот на пять, вот на десять…

«Ты мне помогаешь, моя звезда…»

«Совсем чуть-чуть… Мне понравилась твоя схватка с этим “властелином с полуночи”… Не тебе же одному развлекаться!»

Однако следовало достойно завершить начатое. И Алим проговорил вслед разбегающимся в разные стороны болтунам:

– Знайте же великодушие полуденных магов, глупые северяне. Я своей волей дарую вам возможность встречи… После того как истечет столько сотен лет, сколько песчинок в этой великой пустыне, вы сможете вновь стать единым существом. Если встретитесь у стен города, которого нет, в полнолуние, когда звезды соединятся в пышный лисий хвост, а полуседая красавица подаст вам амулет, не лежащий ни в каменной шкатулке, ни в деревянном ларце, ни в плетеной корзине… Не покоящийся и не летящий… Не видевший ни света дня, ни тьмы ночи…

Пятеро глупцов разошлись уже на пять десятков шагов друг от друга. Слова Алима им были едва слышны.

– …не принадлежащий ни одному из известных миров и не упомянутый ни в одной из легенд…

Пять фигур уже почти растаяли в утреннем свете.

– Ты даровал им встречу? – удивленно спросила Хусни, выходя из воздуха и заботливо вглядываясь в лицо Алима. – Зачем?

– Теперь они весь бесконечный остаток своих дней будут искать амулет, который поднесет им полуседая красавица в городе, которого нет. И будут не опаснее дождевого червяка…

– Ты настоящий волшебник, друг мой, – улыбнулась девушка.

Она шагнула к Алиму и поцеловала его в припорошенную песком щеку. Тот устало улыбнулся красавице.

Свиток первый

Перевал остался позади – вниз вела пологая тропа. Долина, некогда сплошь покрытая песками, ныне цвела – полуденные ветры более не были ее хозяевами. Теперь здесь царствовали арыки и пальмы. Поднявшаяся рожь колыхалась, колеблемая легким бризом. Тишина оглушала. Путник в длинном черном запыленном плаще тяжко оперся на посох. Неужели перед ним, наконец, предстала цель его бесконечно долгого странствия? Неужели подошли к концу годы, о нет, столетия скитаний?

Уверенным движением он откинул от лица кончик чалмы. И суровое обветренное лицо осветила улыбка.

Да, в этом нет сомнения: перед ним город, которому предстояло стать городом Пророчества. Древние карты не врали – не занесен песками, не забыт народами сей город. Просто нет тех, кто готов верить старинным легендам больше, чем живым болтливым проводникам. Даже отсюда видны ворота города – начищенные медные полосы сверкают под солнцем. Это он, Медный город – «город, которого нет»!

Где-то на его улицах живет она – Дева Пророчества, полуседая красавица, которая вновь дарует воссоединение. И в тот миг, когда он вновь станет самим собой, на колени перед ним падет мир – мир, которому предстоит стать вотчиной могучейшего из магов, властительнейшего из правителей, мудрейшего из всех, кого носила земля.

Однако путь еще не окончен. Ибо имя Девы Пророчества лишь предстоит узнать. Как следует узнать, где сокрыт амулет и сколь далеко от города, обители Девы, он находится.

Увы, и даже после того, как знание будет обретено, необходимо было придумать, как обмануть ничтожных людишек, обитающих здесь. Ибо они – ох, как же хорошо путник знал это – способны стать почти непреодолимым препятствием к его Цели.

Через поля вела не тропа, а наезженная дорога. По этой дороге шли люди, катили экипажи без лошадей. Она пылила под копытами всадников, в которых без затруднения можно было узнать городскую стражу. Дорога входила в город с полудня – ворота были широко распахнуты, однако опытный глаз путника сразу различил все засады и ловушки, которые поджидают незваных гостей, коих столь много под этим жестоким небом!