Ад - Сергей Михонов

Очередная преграда была устранена им на раз. Короткая очередь из "ВАЛа", и он влетел в иной двор. Также перемахнул через забор, затем иной и вот она свобода — лесной массив и…

Мечты оборвала вспышка. Но чуть ранее ранение в область бедра и чуть выше иное в ягодицу.

— Подлянка-А-А… — взвыл он, валясь с ног. — Падла…вили…

Пополз. И снова выбоина от пули в земле рядом с головой, а точнее рукой у ладони. Стрелял снайпер, забавляясь над ним, а мог в любой момент добить — не спешил. Похоже, боевики ещё надеялись разобраться с ним, и теперь не так, как обещали — обмену не подлежал. Мстили за эмиссара.

Да, отряд он потерял, но задание выполнено — цель устранена. И потом жизнь сложная штука, напоминающая судьбу-злодейку. Она и насмехалась над ним. Казалось бы, вот она удача, и снова падение с небес на грешную землю.

Добравшись до дерева, Глеб укрылся в его корнях. Снайпер больше не доставал. Вывод — к нему подбираются те, кто уже пытался — и толку. Можно повторить, благо ещё имеются как минимум три собственные гранаты и…

Он взмахнул рукой с "лимонкой". Это последнее, что он осуществил в этой жизни. Снайпер поиздевался над ним, а он дал ему возможность напоследок надругаться над собой.

Взрыв оглушил. Боли Глеб не чувствовал, хотя поначалу мельком ощутил — руку с гранатой обожгло и… всё, свет окончательно померк в глазах — исчезла луна и звёзды. Ему даже показалось: он направился к ним, но шумы из былой реальности вернулись. Кто-то ударил его, проверяя ногой. Выстрелил в открывшийся глаз.

— Шакал… — плюнул головорез. — Собаке собачья смерть!

Умар ждал награды обещанной награды, и дождался. В его дом ворвались вооружённые люди. И не сказать, что речь пойдёт об их платёжеспособности. Они всё делали быстро и чётко.

Семья Умара была собрана в считанные мгновения.

— Смотри, шакал, чито ожидает тэбе… — заявил один из гостей.

Последовал выстрел в голову ребёнка. Жена зашлась от горя, кинувшись его защищать, вдруг сама споткнулась. В грудь ударило больно, и она рухнула как подкошенная на пол.

— Вай ме-э-э… — схватился за голову Умар, готовясь рвать волосы.

Его сбили с ног и повалили. Последовали удары прикладами, а затем добили штыками. Но не успокоились, кинув в лесу на растерзание зверью.

Истекая кровью, Умар очнулся. Один глаз оплыл, иной едва видел, как к нему движется некто, сверкая злобно очами в ночи. И рык напоследок с раскрытой пастью. Клыки хищника впились в глотку человека одновременно с когтями лап.

— Охотник, приём! Это егерь! Ответь мне! Ты слышишь, меня! — последовал позывной на который некому было отвечать. — Мы слышали ваш бой в горах! Держитесь, помощь близка! Ваши координаты определены! Высланы вертухаи! Слышишь их?

В небе над аулом загремели лопастями вертушки. Тот, кто переговаривался в одностороннем порядке с группой Глеба, находился на борту одного из вертолётов.

Внизу замелькали силуэты, от которых последовали огненные вспышки автоматными очередями. Им ответили из ракетных установок, повлекших в дальнейшем зачистку горного аула. Итог был на лицо — диверсионный отряд дивизионной разведки уничтожен. В ауле удалось обнаружить четыре тела бойцов Глеба, иные не опознать, разве что по форме — и принадлежали боевикам. А затем ещё столько же за пределами населённого пункта. И снова Глеб отсутствовал.

— Ищите его! А отыщите! Обязательно найдите капитана! — требовал полковник, срывая голос на майора.

Ему вскоре доложили. Он явился к месту последнего боя…

— Глебушка… — опустился перед окровавленным телом на колени полковник, намереваясь попрощаться — припал к телу и уловил исходящее от него тепло. — Жив-Ой…

Пальцы скользнули по шее — к сонной артерии.

— Ёптя… — не скупился в выражениях полковник. — Да вы что… Врача сюда! Живо его в госпиталь! Вертолёт мне!..

— Что с ним, доктор? — кинулся полковник к первому, кто вышел из операционной палатки.

— Стабильно…

— Это, как и понимать… твою?!

— В коме…

— Кто комик?!

— Ну явно не я!

— Сделай что-нибудь!

— Уже и всё! Тут медицина бессильна! Пожалуй даже, что и Сам Господь Бог…

— Точно! Свечку поставить — за здравие! И сорокоуст заказать! Батюшку сюда — армейского священника подать!.. — кинулся полковник искать походную палатку, используемую на манер часовенки.

Бойцы впервые видели комполка в слезах точно малое дитя, а они катились у него помимо его воли. Да и не замечал. Стоял над свечой у иконы, и пока та не догорела — не обжёгся — и тогда ничего не почувствовал. Никто не мешал. Даже священник. Работы хватало — отпевал бойцов отряда Глеба, а после готовился по нему исполнить здравную.

Из оцепенения вывел заместитель. Вызывал начштаба для доклада. Пришлось уступить, но не смириться.

— Он же мне как сын… Да что там — роднее… И живее всех живых…

-----------------------------------------------------------

— ПЕКЛО —

…Тьма разверзлась, и разум устремился на неясный лучик света, пробившийся сквозь пелену мрака, увеличивающегося стремительно в размерах, занимая всё больше обозримого пространства, пока не достиг максимальной яркости, заставляя ослепнуть.

Сознание медленно, но верно возвращалось к Глебу, он ощутил жар. Лёгкие словно опалило, едва последовал вдох облегчения, заставивший испытать неслыханное доселе мучение. Ему вдруг показалось: он угодил в жаровню. С парилкой ощущение угара не сравнить. Потянуло палёной плотью. Что-то явно запекали и кого — сомнения отпали. Боль усиливалась нарастая. Он вскрикнул, и сам не поверил тому: услышал собственный голос. Глаза вновь прорезала вспышка, как тогда от гранаты в руке. Глеб импульсивно дёрнул ей — пальцы сократились на чём-то твёрдом. В ладони по-прежнему находилось взрывное устройство. Он не мог поверить: оно не детонировало, когда точно помнил, что с ним случилось и…

Дёрнулся всем телом, прикрывая свободной рукой лицо — закрывал глаза от ослепительного огня. Обозвать светом то, что полыхало даже с большой натяжкой нельзя. Одним словом — ад. И он попал, а то, что круче некуда — не сомневался.

Дышать по-прежнему было тяжело, и каждый новый вздох давался с большим трудом. Привыкнуть к температурному балансу оказалось нелегко.

"Пустыня!" — подкинул мозг идею. А иначе и быть не могло. Но как он угодил сюда? Неужели боевики из числа арабских наёмников поглумились над ним. На Афган не похоже, но всё же, кто знает, куда его забросила судьба-злодейка.

Кожа продолжала коробиться и не только на открытых участках тела, а и перчатках с обрезанными пальцами. А без них никуда — кожу с ладоней содрать недолго — вещь незаменимая и очень удобная.

Удержать гранату дольше было невозможно — до Глеба только теперь дошло: палёной плотью воняет от него и именно кончиков пальцев. Граната раскалилась, и как не взорвалась до сих пор, оставалось догадываться. Однако избавляться не спешил. Ещё бы — кольцо чеки отсутствовало и выпусти — не избежать беды.

Продолжал жмуриться. В небе творилось нечто невообразимое и отдалённо напоминало северное сияние, а здесь оно скорее всепожирающие блики огня пострашнее раскатов грома с молниями.

— Очки… — вспомнил он про солнцезащитную экипировку, и всегда была у него под рукой. Проверил её наличие в нагрудном кармане. — На месте!

Улыбка в его случае напоминала оскал — в гортань снова проник нестерпимый жар. Температура и впрямь зашкаливала, а солнце или то, что заменяло здесь его, припекало нещадно, паля беспощадно.

Каска напоминала котелок или даже скороварку. От неё вперёд гранаты и спешил избавиться Глеб, да не успел. Поблизости послышалось рычание, не сказать: принадлежало именно хищнику, но повадки живности присущи данному виду — и плотоядному.

Очки значительно облегчили визуальный контакт с окружающей действительностью. Хотя даже через них было сложно ориентироваться на местности. Блики продолжали скрывать то, что никак не удавалось разглядеть, а именно животное.

Зато отчётливо улавливались шорохи, вскоре превратившиеся в шарканье, возможно из-за наличия когтей, и… вовсе топот. Оно приближалось и довольно стремительно.

Глеб замер, изображая запекающийся труп среди бескрайних просторов пустынного ландшафта, ожидая с опаской и нетерпением встречи со здешним монстроподобным обитателем. Почему-то именно так и подумал, а никак иначе? И к чему бы это, а всё?

Ожидание далось нелегко, но больше осознание того, что кто-то вот-вот займётся тобой и не из любопытства, а с кровожадными намерениями.

Очки помогали маскировать действия. Глеб лежал с открытыми глазами, в то время как зверюге, нависшей над ним тенью, казалось: человек слеп точно младенец. Не тут-то было. У Глеба открылся рот и не для крика, а от изумления нижняя челюсть поехала в направлении ног. Он снова обжог лёгкие, захлебнулся, выдав себя.