Искатель. 1973. Выпуск №4 - Владимир Михайлов

Мне было любопытно услышать, какой он приведет пример. И как построит свою цепь событий, но этого удовольствия я так и не получил, потому что один из карликов, возившихся на площадке башни, в этот самый миг стал внимательно смотреть в нашу сторону. Он даже поднес к глазам ладони, сложенные, как бинокль, словно бы ему так было лучше видно. Я насторожился. Снизу туземцам трудно было заметить катер — он стоял в тени, солнце было с нашей стороны, — но с высоты парень увидел и закричал что-то, указывая пальцем. Строители мгновенно посыпались со своей площадки; они не падали, а опускались плавно, и никто из них не свернул шеи. Оказавшись на земле, они помчались к нам, галдя и размахивая палками — у кого были сучья, у кого палки, у других и вовсе ничего. Я изготовился и стал ожидать дальнейших событий, держа их на прицеле, но еще не переводя переключатель на позицию «массовая цель». Старый же Пират встал, поправил свой фламмер на груди и, помахивая правой рукой, неторопливо пошел навстречу местному населению, спокойный, как всегда в таких случаях.

Обе стороны остановились метрах в сорока от нашей позиции, когда между ними осталось два шага. Никто не стрелял и вообще не проявлял признаков недружелюбия, и мы немного успокоились. Мы знали, что сейчас Пират пытается нащупать их способ мышления, чтобы найти в нем щелку, куда можно вклиниться со своим линтелем. Карлики смотрели на него без страха, но — как я понял — и без особого интереса. На лицах их, схожих с человеческими, хотя и не до конца, возникали и исчезали гримасы; мимика у них была богатой, но, видимо, не совпадала с нашей, а в таких случаях трудно сказать, улыбается ли собеседник, или показывает зубы. Они что-то говорили — во всяком случае, тот, кто стоял ближе всего к Пирату. Губы его, яркие и немного припухлые, шевелились, а маленькие зрачки не отрывались от лица нашего старика. Я почувствовал, что начинает стучать в висках: чтобы разглядеть детали на таком расстоянии, приходится перестраивать зрение, а это утомительно: и тут предводитель туземцев решительно протянул руку.

Это было нам знакомо: попадая на обитаемую территорию, мы не раз уже уплачивали пошлину, чтобы избежать осложнений. Законы надо соблюдать, как бы примитивны они ни были. Старый Пират стоял к нам спиной, но я подумал, что сейчас он улыбается, довольный тем, что развитие идет по привычному руслу и не надо изобретать новую схему на ходу. Он залез в сумку и вытащил горсть всякой ерунды, которую вечно таскал с собой — мужик он был запасливый: болтики, фонарик с автоматической подзарядкой, замок от старого комбинезона и прочий хлам. Но предводитель этим пренебрег. Он снова протянул руку, и на этот раз не было сомнений, что он указывает на фламмер, висевший на груди у нашего командира. Не знаю, какое выражение возникло на лице Старого Пирата в тот миг, но по медленному движению руки, которую он положил на оружие, я понял, что он находится в нерешительности.

Отдать оружие — значит оказаться в одиночестве, самом страшном, какое только можно придумать. Особенно, когда перед тобой стоят полтора десятка людей — пусть даже каждый из них едва доходит тебе до пояса. Так что я отлично понимал, почему медлит Пират. А тот, маленький, все так же стоял перед ним, требовательно протянув руку, и уверенно смотрел командиру разведчиков в глаза.

Потом старик решился. Он снял фламмер с груди. По едва заметному движению плеча я понял, что он выключил конденсаторы и отнял магазин. Теперь оружие больше не могло помочь ему, но и повредить тоже.

Маленький жадно схватил оружие. Остальные вмиг окружили его, головы склонились над незнакомым предметом. Старый Пират сделал шаг назад и остановился в ожидании.

Дальнейшее произошло мгновенно. Народец внезапно рассыпался; как раз в тот миг в голове у меня мелькнула тень догадки и исчезла, вытесненная событиями. На секунду Пират и предводитель человечков оказались друг против друга. Карлик вскинул фламмер. Пират не шелохнулся: он знал, что бояться нечего, хотя вряд ли ему было приятно. Затем ударила очередь. Обезвреженный фламмер ожил в руках карлика в режиме одиночных целей, и вряд ли хоть одна пуля прошла мимо. Старый Пират упал навзничь. Карлики завизжали, приплясывая, их предводитель скакал выше всех, и тут-то, в прыжке, его нащупал тонкий луч трассера — устройства, которое позволяет нам не расходовать заряды зря.

В следующий миг импульс испепелил бы плясуна, но Марк Туллий в повороте ударил стажера в челюсть. Бывалый разведчик успел бы уклониться, но стажер не успел: импульс ушел в небо, а Петя рухнул наземь и несколько секунд лежал, не приходя в себя. Мы провожали глазами уносящихся карликов, и тут снова началось: они менялись на бегу, теряли человеческий облик, и вот уже стайка птиц поднялась с поляны и исчезла за лесом, да еще несколько четвероногих, мчась галопом, скрылись за деревьями. Тогда Марк Туллий перевел взгляд на меня. Во взгляде был испуг.

— Да, — сказал я, — я тоже видел.

Марк Туллий засопел. Стажер очнулся и сел, всхлипывая. Марк похлопал его по плечу, а я сказал — вслух, чтобы Петя понял точно:

— Не спешить — первая заповедь разведчика, — паренек. Ты уж извини, но ты поторопился и мог сделать грязное дело. Пошли, Миша.

Я как-то сразу понял, что это было бы грязное дело. Марк Туллий кивнул, и мы быстрым шагом, не скрываясь, направились туда, где лежал Старый Пират.

Мы подошли; в глазах старика застыло удивление, маленькие дырочки наискось пересекали грудь; но фламмер не пулевое оружие, а импульсивное. Марк Туллий присел, попытался найти пульс — и отпустил руку командира. Потом повернулся ко мне и спросил — тут уж он никак не мог обойтись одними междометиями:

— Ты засек тогда — с тем?

Это было не очень членораздельно, но я его понял.

— Да. Через пятнадцать минут он был уже на дереве. Даже раньше.

Марк Туллий взглянул на часы, уселся и приготовился ждать, я тоже. Прошло восемь минут, потом Старый Пират вздохнул. Мы смотрели на него. Он медленно повернул голову, теперь его взгляд был уже осмысленным. Он подобрал под себя руку, сел и покачал головой.

— Ну как ты? — спросил я.

— Ничего, — буркнул старик. — Вот башибузуки, а?

— Да, — согласился я. — Но, понимаешь ли, они…

— Да понял я, — сказал он. — Тут, когда поглядел на них вблизи. — Он с усилием встал. — Однако ощущение не из самых приятных. Возраст, наверное…

— Они-то переносят запросто. Возраст, наверное, — согласился я. — Вот и Марк тоже догадался.

Старый Пират слабо усмехнулся.

— Не зря же, — сказал он, — Марк таскает с собой портрет Юрия Михайловича. Ему и карты в руки. Ну, топнули, что ли?