Туманные темные тропы - Константин Бояндин

– Как красиво, – признал доктор. И впрямь красиво. Сколько я здесь не был? Сколько мы здесь не были? Двадцать шесть лет. Два года я считался если не мёртвым, то безнадёжным, меня чинили и по кусочкам собирали из того, что осталось после «пожирателя». Потом Умник возвращал мне способность видеть, слышать и чувствовать всё остальное, а потом, когда я встал на ноги, то ушёл в работу с головой, потому что кроме работы у меня ничего не осталось. Странно было работать в собственном учреждении, где тебя все считают давно умершим. И зачем я взялся искать Мерону? Зачем нацепил значок с настоящим именем? Думал, что все кинутся ко мне и будут наперебой просить автограф?

Вокруг простирался парк. Да, в нём можно заблудиться, тут наверняка есть глухие места, но чтобы турист пропал или что-то такое… нет, что вы. Быстро они тут освоились. За двадцать с небольшим лет построить такой курорт! Как только стало ясно, что ни роботов, ни прочей механической нечисти нет, что Лес признал людей и благоволит им, если можно так сказать…

– О чём вы думаете? – Тевейра сидела на той же скамейке. Слишком близко, подумал доктор. Что-то происходит со мной. Я точно начинаю всё чуять. Как нормальный человек. Сколько мне, биологически? Семьдесят восемь. А чувствую себя лет на тридцать пять. Выгляжу вообще на тридцать… Сейчас люди живут по сто пятьдесят лет, этим никого не удивишь, а в девяносто всё ещё могут иметь полноценных, нормальных детей… Так что я вовсе не старая развалина, хотя вот именно сейчас себя ей почувствовал. И сколько раз я слышал «я люблю тебя, Майер?» Мерона, лучше бы ты меня придушила сегодня. – Доктор Майер! – девушка осторожно взяла его за плечо. – Я вас расстроила? – шепнула она. – Но я сказала правду!

– Можно попросить вас об одной очень личной услуге?

Она улыбнулась, тряхнула головой. «Лепестки» её причёски повернулись и улеглись чуть-чуть другим узором, но причёска осталась цветком.

– Да, доктор Майер.

– Зовите меня «Майер», – шепнул он с серьёзным видом, взяв её за руку.

Она ощутимо покраснела.

– Хорошо, Майер, – прикрыла глаза. – Но вы же не этого хотели.

– Не только этого, – поправил доктор. – Просто закройте глаза. Я к вам не прикоснусь.

Она подчинилась. Доктор осторожно придвинулся и принюхался к её виску. Крайне, совершенно неприличный жест там, в Империи. Если так сделать при людях, можно получить и пожизненное. А у них, в горах, совершенно обычный жест, просто очень интимный, вот и всё. Предполагает некоторые отношения между людьми.

Голова закружилась, и стало очень-очень тепло и приятно, и кончики пальцев как будто опустили в горячую, едва переносимую воду.

– Чувствую, – пояснил доктор, откинувшись на спинку. – Чую… а мне говорили, что этого никогда не будет.

– Идёмте, – Тевейра вскочила, схватила его за руку. – Пожалуйста! Это недалеко!

Недалеко оказалось минут пять быстрого шага, почти бега. В конце пути обнаружились скалы – камни, огромные валуны. Из расщелины между ними выбегал родник. И табличка – пить не рекомендуется без консультации с вашим гидом. Здешние гиды всегда имеют медицинское образование. Пусть даже флора и фауна Стемрана «совместимы» с людьми, и здешние болезни не более опасны, чем простуда, и эффективно лечатся средствами Старого Мира… всё равно, даже после пятидесяти лет исследований лучше быть готовыми ко всему.

– Это особый родник, – пояснила девушка. – Выпейте. Он холодный, осторожно!

– Вы уверены? – доктор посмотрел на неё с нарочито надменным видом, и Тевейра рассмеялась.

– Да, Майер, делайте, что говорят!

Он выпил. Действительно, холодная, до боли за глазами. Но вкусная… вроде просто вода, если датчики не врут, а вкусная! Игра воображения, Майер. Ты не чувствуешь вкуса.

Он выпрямился. Какая ясность мыслей и бодрость! Ничего себе родничок!

– Ого! – пошевелил пальцами. – Словно ведро кофе выпил. Хорошая водичка! С собой взять можно?

– Можно, – она взяла его за обе руки, привлекла к себе и обняла. – Добро пожаловать домой, Майер, – прошептала она. – Лес признал вас.

– Признал? – не понял он.

– Большинство ничего не чувствуют, – пояснила Тевейра, не отпуская его. – Вода и вода. Есть такие, которым становится плохо. Голова болит, или ещё что-то. Им лучше сразу уехать отсюда на Старый Мир, им здесь не рады. И есть такие, которым сразу становится хорошо, и действует лучше всякого кофе… Это Лес, доктор Майер. Он признал вас.

– А вас?

– Я родилась здесь, – Тевейра присела у родника, зачерпнула воды ладонью, отпила, остаток плеснула себе в лицо. – Лес признал меня с рождения.

Так-так…

– Скажите, вы называете Мерону мамой…

– Она принимала меня, – Тевейра посмотрела ему в глаза. – Моя природная мама вернулась в Старый Мир. Она не знает, кем я работаю на самом деле, – Тевейра рассмеялась снова. – Простите, Майер, я от этой воды немножко пьянею, могу такого рассказать…

– Вы для этого и выпили, да?

– Да, – она вынула из рюкзака «пенку», на вид похожа на губку, обычную губку для ванны. Но может разворачиваться в очень удобные ковры, матрасы, если хотите. Надувная мебель – сама надувается, когда нужно. Добиться строгой формы трудно, каждый раз губка «надувается» немного по-другому. Так даже интереснее. Тевейра уселась на получившийся «диван», посмотрела на доктора. Тот сел рядом. И снова, стоило оказаться поблизости от неё, как голова начала кружиться. Чую… что же со мной происходит?

– Тевейра, вы знаете, сколько мне лет? – Майер закрыл глаза. Если бы мне сейчас сказали, что мне далеко за семьдесят, я тоже бы не поверил.

– Это ничего не значит, – она придвинулась ближе. – Мама сегодня такая счастливая…

– Мне казалось, она ушла рассерженной.

Тевейра вздохнула.

– Конечно, она хотела, чтобы вы так и думали. Чтобы держались подальше от меня.

Майер откинулся. Вроде «диван» должен быть почти невесомым, ведь губка надувается воздухом, а кажется, что прирос к земле.

– У меня новое имя для каждого клиента, – Тевейра улеглась рядом, взяла его за руку. – И новая легенда. Знаете, зачем?

– Так проще забывать.

– Расставаться. Да, Майер. Я ведь на самом деле влюбляюсь. Трудно поверить, да? У нас всё на самом деле. Честно! Но потом… если не уметь сбрасывать всё это, можно сойти с ума.

– Понимаю, – он сжал её ладонь.

– Ничего вы не понимаете. Не обижайтесь, это правда. Я помню все свои старые имена. Всё это было настоящим, просто нужно вовремя уйти. Оставить всё, чтобы жило уже без тебя.

– Вы никогда больше не назовётесь Тевейрой, – Майеру стало грустно. Но грусть длилась долю секунды… и снова стало покойно и тепло.

– Не всем, – она приподнялась, чтобы заглянуть ему в лицо. – Это моё настоящее имя.

Майер не сразу пришёл в себя от услышанного.

– Я ценю это… серьёзно! Сколько вам лет, Тевейра? Только честно.

– Двадцать четыре, Майер. Я не знаю, почему я назвалась там настоящим именем. Наверное, я сразу почувствовала.

– Там мне казалось, вам едва ли двадцать. А здесь… простите, вы говорите, как человек, который прожил не одну жизнь.

– Может, вы хотели, чтобы я так и говорила. И смеялась каждые пять минут… да? Вы знаете, что меня обзывали «несмеяной», а мама учила меня улыбаться? Не клиентам, там всё получается, просто уметь улыбаться в настоящей жизни! Я ещё никогда так много не смеялась!

– Трудно поверить, – признал доктор. – Смейтесь, Тевейра, вы такая хорошая… Вам идёт!

– Сядьте, – потребовала она. – Не притворяйтесь, вы не устали. Дайте мне руки. А теперь закройте глаза и досчитайте до десяти.

Стемран, отель «Величие», Техаон 2, 113, 19:50

Вот как я ощущаю настоящий возраст, подумал Майер. Мне по вечерам приятнее сидеть в спокойном месте. Был бы на самом деле молод, носился бы по заведениям, приударил бы за парой-другой, или сам позволил бы себя «окрутить»… Могу. Тело говорит, что могу и даже намекает, что хочу. А голова думает иначе.

Они снова сидели в том самом кафе, в том самом уголке зала, за тем же столиком. Пальмы, или что это за деревья, рядом с искусственным гротом, прекрасно скрывают от посторонних глаз.

– Вам грустно! – Тевейра улыбнулась. – Майер, почему? Что сделать, чтобы вы улыбались?

– Скажите, там, в лесу, это было на самом деле? Или просто примерещилось?

– На самом деле. И примерещилось. Мама за это ещё не убьёт, – она не улыбалась. – Это вам на память.

– Не понимаю, – честно признал Майер. Всё было так реально, и мысль о том, что вот теперь Мерона убьёт обоих, и за дело, приходила не раз и не два. Он даже сам хотел позвонить и всё сказать. Только чтобы не пострадала Тевейра. Ему-то что, он неисправим, ну не всегда получается думать именно головным мозгом!

– Я не смогу вам объяснить. Это было. Но не здесь, я не знаю, где. Здесь я всё ещё нетронутая. Можете убедиться, – она улыбнулась.

– Что, прямо сейчас убедиться?