Рэсси — неуловимый друг - Евгений Велтиство

Сереже стало жалко Электроника. Пока он в лагере гонял мяч, плескался в реке, уплетал завтраки и ужины, пел до хрипоты у костра, его друг проводил время в пустом и пыльном кабинете математики…

Правда, чуть позже, после встречи с учителем, жизнь Электроника переменилась. Профессор Громов привел его в институт и показал свою новую работу. Электроник внимательно читал страницы, заполненные мелким профессорским почерком. Он был хорошим математиком и достойным учеником Громова: не только мгновенно запоминал схемы и формулы, в них он видел смелое решение новых законов — законов движения, зрения, слуха, равновесия, направления, защиты от опасности. В эти минуты Электроник вообразил необычное существо…

— Ты все понял?— спросил Гель Иванович, внимательно поглядывая на ученика.

— Понял,— спокойно подтвердил Электроник.

— Видишь ли, мне нужна твоя помощь. Эти формулы для одного уважаемого научного журнала, который торопит меня со статьей. Но здесь не завершены некоторые расчеты. Я могу, конечно, сделать их сам, но ты считаешь гораздо быстрее меня.

— Завтра расчеты будут готовы.

— Прекрасно, — обрадовался профессор.— Значит, у меня в запасе еще один день, чтобы написать статью.

Электроник остался в лаборатории Громова. Он начал прилежно выполнять задание и ничего не сказал о том существе, которое виделось ему в формулах, которое он назовет именем Рэсси…

Быть может, в ту ночь электронный мальчик представил свое появление на свет. Вспомнил громоздкие счетные машины, которые непрерывно проверяли сложные схемы,— их Громов в шутку прозвал родителями Электроника. Вспомнил, как слой за слоем из тончайших пленок складывался его организм. И момент, когда он впервые увидел этот огромный сложный мир…

Утром Гель Иванович, подойдя к двери, услышал странное жужжание. Ни одна машина в его лаборатории не издавала подобных звуков. Профессор взглянул на табличку, убедился, что жужжание доносится из его комнаты.

Войдя в лабораторию, Громов застыл на месте. Сломанные приборы, пустые футляры счетных машин, разбросанные на полу блоки и детали свидетельствовали, что с его учеником случилось непоправимое. Вот и он — посреди груды деталей. Спокойно поднимается, увидев учителя, здоровается, говорит:

— Извините, профессор, я не закончил работу, не успел навести здесь порядок.

— Так…— сказал Громов, доставая из кармана свою знаменитую длинную трубку. — Так-так…— повторил он, раскуривая трубку и немного успокаиваясь.— Итак, это — порядок…— Он оглядел разгромленную лабораторию.— Порядок, по-моему, совсем другое положение вещей. О каком порядке, Электроник, ты говоришь?

Его снова поразило непривычное жужжание. В углу комнаты работала какая-то машинка размером с портфель. Видимо, ради нее Электроник и разобрал столько техники. Маленькая, а шумит на всю комнату!..

— Не может она работать потише?— спросил Гель Иванович, подойдя к машине.

Электроник развел руками.

— Сейчас сюда сбежится весь институт, и мне нужно объяснить дирекции, что все это — идеальный порядок!..

Придется разобрать твое изобретение.

Что мог возразить ему ученик? 

Вместе они разобрали машину.

Сидя на полу среди разложенных деталей, Гель Иванович курил трубку. Потом он сказал:

— Любопытно… А что, если снова собрать эту модель? Может, она будет шуметь поменьше?

— Ручаюсь, что Рэсси будет очень молчаливым,— подхватил Электроник.— Он никому не помешает!

— Рэсси?— переспросил Громов.— Почему Рэсси?

И тогда Электроник расшифровал имя того странного существа, той новой машины, которую он представил себе во всех подробностях, прочитав и обдумав работу профессора. Он говорил о нем, как о живом, и Громова поразила его убежденность. Учитель слушал ученика, совсем забыв, что перед ним электронное подобие человека; слушал, забыв, что это его ученик; слушал, как коллега коллегу, и размышлял про себя: «Рэсси… Неплохо придумано… Даже электронному мальчику нужен друг… По-моему, есть все основания сделать Рэсси прежде всего собакой…»

Учитель и ученик собрали вновь маленькую машину. На этот раз она работала беззвучно. Потом приходили ученые из соседних лабораторий и улыбались, разглядывая новое творение: всем была известна привычка профессора придавать своим изобретениям необычные формы. А на другой день сотрудники принесли альбомы и фотографии породистых собак, два доктора наук демонстрировали своих домашних четвероногих друзей. После долгих обсуждений учитель и ученик выбрали за образец лохматого терьера.

Так родился Рэсси, любимец всего института.

— Значит, это ты изобрел Рэсси?— спросил Сыроежкин, выслушав друга.

— Нет.— Электроник покачал головой,— Это не моя идея. Мой учитель как-то сказал: «Мысли, которые пришли мне в голову, я мог бы превратить из-за собственной непрактичности в громоздкое сооружение. Но, к счастью, мой ученик, обладая точностью и здравым смыслом, сумел за одну ночь разобрать все приборы и построить очень маленькую, прекрасно действующую машину».

— Ага, раз он так сказал, значит, ты конструктор!— настаивал Сергей.

— Не торопись с выводами,— предупредил Электроник.— Я мог бы давным-давно построить собаку. И кем бы был Рэсси без новых формул? Глупым черным ящиком с хвостом — и все.

— Мне он кажется умным,— сознался Сергей.

Впечатлений было так много, что Сыроежкин забыл спросить, что значили непонятные слова «И так далее» в имени Рэсси.

На другой день после знакомства Сыроежкина с Рэсси друзья отправились в институт, где, как загадочно сказал Электроник, должна состояться очередная тренировка модели. Сергей ожидал, что они придут на спортплощадку или на какую-нибудь просторную аллею, отмерят там стометровку, и Рэсси промчится, ко всеобщему удовольствию, за три и две десятых секунды. Но они миновали газоны с крупными осенними цветами, взошли по мраморной лестнице и стали бегать между толстенными колоннами, совсем было забыв, зачем пришли в этот дом, пока их не прервал знакомый голос:

— Рад видеть дружную компанию.

Профессор Громов с удовольствием наблюдал игру ребят и собаки. «Все мы одинаковы в детстве,— подумал Громов,— любим бегать, толкаться, прыгать, визжать. Оленята скачут по поляне, белки перепрыгивают с дерева на дерево, выдры скользят на лапах по первому льду даже глупые утки, замерев, несутся вместе с бурным течением — это особая радость движения, скорости, наслаждения миром. Вот кружат двое между колонн, лает собака — и им хорошо».

Но урок есть урок, время большой электронной машины расписано по часам, и Громов вынужден окликнуть друзей.

— Удивляюсь, как только Рэсси вас различает, — шутливо говорит профессор.— Вот что может натворить случайная фотография в журнале. Не успели мы сделать по этой фотографии Электроника, как тут же появился оригинал и все на свете запутал… Виноват, прошлое больше ворошить не буду, можешь не хмуриться, дорогой программист. Между прочим, Электроник, учти, что ты единственный электронный мальчик, который умеет смеяться. Ни одна в мире машина еще не наделена эмоциями. Ученые не знают, к чему это приведет. Можно сказать, Электроник, ты первый опытный образец, и мы с Сергеем отвечаем за все последствия. Прошу тебя как можно критичнее относиться к себе…

Гель Иванович Громов привел друзей в машинный зал, усадил на пружинящие стулья перед разноцветными кнопками пульта.

Рэсси, повинуясь знаку, лег на пол.

— Командуй,— сказал профессор, подавая Электронику исписанный лист.— Вот условия задачи.— Сам он остался стоять за спиной Сыроежкина.— Сейчас, Сережа, начнется игра в погоню: преследователь и преследуемый. Очень азартная, с разными хитростями, но, разумеется, математическая игра. Я постараюсь кое-что тебе объяснить, если пойму сам.

Электроник застучал кнопками, вводя условия в машину, и одновременно зажужжал каким-то странным, комариным голосом. Громов кивнул на Рэсси, и Сергей догадался, что Электроник, не теряя даром времени, очень быстро читает задачу механической собаке.

Они отлично понимали друг друга — конструктор и его творение. Электроник мог отдавать команды Рэсси словами, цифрами или формулами — в полный голос, шепотом и даже молча, про себя: их миниатюрные передатчики работали на одной волне. Конечно, это не значило, что Рэсси понимал все слова человеческой речи и что он мог в одно прекрасное утро заговорить… о хорошей погоде,— будь так, Рэсси, наверное, звали бы не Рэсси, а иначе. Но если Сережа командовал собаке: «Рэсси, пожалуйста, возьми на столе синий том сочинений Бурбаки и отнеси Электронику, а мне принеси мяч от пинг-понга»,— Рэсси немедленно исполнял просьбу, потому что особые механизмы внутри него переводили обычные слова на язык математических символов и потом в сигналы, которые мгновенно находили в схемах его памяти нужную информацию — то, что люди называют словами «синий», «возьми», «мяч». Транзистор, который подарил Электроник, Сергей зашил в карман рубашки. Теперь во всем мире только два человека могли командовать Рэсси на расстоянии — Электроник и его друг Сыроежкин.