Сделано в Италии? Темная сторона моды - Джузеппе Иорио

чем Серджио рассказывал мне в телефонных разговорах, которые мы вели в течение нескольких предыдущих недель и в которых он подтвердил мне, что несколько очень известных домов моды доверяют этой фабрике производство своей продукции. На первый взгляд здесь не менее двух сотен изделий от Armani, Prada, Moncler: пиджаки, вечерние платья, куртки, пуховики. Каждая вещь – это лишь образец, который воспроизводится здесь в тысячах экземпляров. Объем продаж – несколько миллионов евро.

Затем секретарша устраивает для меня экскурсию по производственным помещениям фабрики. Здесь у дверей так же вооруженная охрана. Рабочие столы аккуратно выстроены в ряд, за швейными машинками – девушки в синих фартуках, работающие, мягко говоря, в бешеном темпе. Когда мы входим, ни одна из них не поднимает головы от работы.

Здесь нас встречает бригадирша, женщина лет 50: оранжевые волосы, складка постоянного недовольства посередине лба. Она приветствует нас коротким кивком головы, едва склоняя спину. Настоящая капо. Она одета в угольно-серые брюки и такой же пиджак.

Стрекот швейных машин мешает расслышать то, что переводит мне Серджио, но по жестам секретарши я понимаю, что она хочет показать мне другие отделы, и я говорю, что в этом нет необходимости. Я уже получил представление о высоком уровне организации труда на фабрике, когда у работниц нет возможности отойти от машинки, чтобы сходить в туалет.

В компании Intercentre Lux трудятся около 1200 человек, а ее владельцем является некий господин Дзернович. Фотографии, висящие на стенах его кабинета, где он запечатлен в компании бывшего сотрудника КГБ, весьма красноречивы.

Вскоре к нам присоединяется сын Дзерновича, Владислав, и приглашает нас в довольно просторную переговорную комнату. Это крепко сложенный парень с трех-, четырехдневной небритой щетиной, волосами ежиком и хищным взглядом. Мы садимся вокруг стола, на нем маленькие бутылочки воды, кофе… Начинаются переговоры.

Я не взял с собой образцов, но у меня есть подробные фотографии, которые я показываю ему на экране компьютера. Он внимательно разглядывает их, затем вскидывает густые брови – в его взгляде недоумение. Я не упускаю ни одного его жеста, я хорошо знаю русских и их манеру ведения переговоров: он будет долго ходить вокруг да около, прежде чем высказать свои соображения по поводу нашего будущего сотрудничества.

И действительно, Владислав неожиданно отрывается от созерцания моей фотовыставки, делает неопределенный взмах рукой, откидывается на спинку своего кожаного кресла и начинает зажигательную речь на русском языке: от рождения компании до ритмов ее работы, от описания производственных мощностей до перечисления зарубежных партнеров. Все это я уже знаю и уже имел возможность оценить. Серджио переводит. Я уверен, что Владислав неплохо знает итальянский, но он не из тех, кто стремится расположить к себе собеседников.

Пару раз я пытаюсь перевести разговор на более конкретные темы. И тут следует серия нет.

У них нет свободного пространства.

У них нет времени.

Дело не в цене, просто сейчас не то время.

Может быть, в следующем сезоне.

Может быть.

Я не перебиваю. Русские всегда так себя ведут, это их манера вести переговоры.

В самом деле, на третью или четвертую мою попытку подстроиться под него он медленно поднимается с кресла и с таким лицом, как будто собирается оказать мне самую большую услугу в моей жизни, произносит волшебное слово:

– Ну, хopoшo! Я согласен! Кое-что можно сделать.

Я должен прислать ему образцы, а о количестве поговорим позже.

Уверен, что и с количеством у Дзерновича проблем не будет. Intercentre Lux – хорошо отлаженный сборочный конвейер, а у работниц, которых я видел за швейными машинками, нет ни отпусков, ни страховок, ни перерывов, они работают по 10 часов без сверхурочных и получают зарплату 120, максимум 150 долларов в месяц. Какие проблемы могут быть у этого славного парня Дзерновича!

Наконец мы подошли к себестоимости продукции. Он говорит, что даст мне хорошую цену.

– Насколько хорошую? – спрашиваю я.

Он смотрит мне в глаза, колеблется с ответом, словно в этот момент делает в уме последний расчет, потом хлопает меня по руке и говорит:

– Двадцать.

Двадцать евро за штуку. То, что в Италии обошлось бы нам в 50 евро, а в Румынии – в 35, здесь мы можем произвести за 20.

Я бесстрастно смотрю на него, будто не слышал его слов. Тогда Владислав произносит, впервые за все время моего пребывания здесь по-итальянски:

– Да, в 20 евро за штуку можно уложиться.

20 евро! Меньше половины себестоимости в Италии. Это идеальная цена для тех, кто послал меня сюда. 20 евро за штуку – ниже этого опускаться некуда. И это самое главное для тех, кто рассчитывает получать большую прибыль. И никого из них не волнует, что рабочие, сидящие за машинками, не имеют никаких прав и получают мизерную зарплату. Чтобы сэкономить, они подписывают договор с Дзерновичем и ему подобными и уезжают.

Я согласно киваю и ищу глазами бумаги, которые надо подписать. Я не могу дождаться, когда выйду оттуда.

Вскоре после встречи на фабрике мы снова отправились в путь. Нам нужно попасть в Одессу, откуда у меня через несколько часов рейс в Италию.

Мы уже в машине, когда я соображаю, что девушка на ресепшене, та же самая, что была накануне, взяла с меня 100 долларов только за номер, забыв про ужин, то есть на 22 доллара меньше, чем полагалось. Я говорю об этом Серджио.

– Это их проблемы! – говорит он.

– И что они теперь будут делать? Приедут за мной в Италию из-за 22 долларов? – смеюсь я.

Мы возвращаемся в гостиницу. Руки девушки дрожат, когда она берет протянутые ей деньги. Возможно, от радости.

Между Одессой и Тирасполем чуть меньше 80 километров, а таможня всего в шести-семи километрах.

Перед тем как попасть туда, мы съезжаем на дорогу, параллельную нашей. Их разделяет несколько десятков метров грунтовой насыпи с ветхим железным забором, в котором полно больших проломов. Серджио говорит, что с той стороны дорога уже другой страны. Время от времени какая-нибудь фура или грузовик по ту сторону разрушенного забора встречается у пролома с другой фурой или грузовиком по эту сторону, и происходит обмен товарами.

– Самый крутой товар – оружие! – говорит Серджио.

– Никаких правил, – говорю я.

– Никаких правил и особых хлопот. Так здесь говорят. Мы в Восточной Тортуге. Новые пираты! – смеется Серджио.

Я продолжаю разглядывать границу, полную дыр, и чувствую, что у меня снова начинает болеть голова. Мне больше не хочется говорить. Скоро мы прибудем в Одессу, через некоторое время я буду дома с тяжелым грузом на